Виталий Момотюк - Посмертие. Второй шанс

«Всегда оставляй лазейку, коли не хочешь на деле узнать, как жестоко будет сражаться человек, которому нечего терять.» Роберт Джордан, «Огни Небес.»

Это произведение — попытка соединить мои размышления на тему «попаданцев», о происхождении и роли сверхъестественных сущностей в иных мирах.

Вот и Владимир, который всегда довольно скептически ставился к различным изотерическим практикам и считал, что гадания, порча, снятия всяческих проклятий и насланных болезней, относились к пережиткам «тёмных столетий», когда необразованные массы слепо верили в ведьм и колдунов, но при этом ежедневно молились и регулярно посещали церковь, испытал на себе все тягости «попаданчества». А началось для него всё в ресторане, где он с друзьями отмечал очередную встречу…

Пять костров заливали светом укрытую под ветвями вековых деревьев ритуальную площадку. В их дрожащем свете шаман мало напоминал человека. В своей одежде из шкур волков, мрачной оскаленной маске, он, исполняя ритуальный танец, скорее походил на посланника духов, которой, согласно легендам, основал клан «Волков». Деревянные фигуры предков, казалось, следили за ритуалом, выхваченные из тьмы светом костров. Размеренно гремели пять боевых барабанов. Им вторил бубен в руках шамана. Вели свою сложную мелодию закрепленные на руках и ногах Говорящего с Духами костяные трещотки. Участвующие в ритуале воины клана в нужные моменты, известные только им и шаману, дополняли ритуал волчьим воем.

По центру площадки на гранитном ложе жертвенного камня лежал пленный воин. Его голова, руки и ноги были вытянуты в направлении 5–ти идолов и крепко привязаны к жертвеннику кожаными ремнями. На груди мужчины лежал разрисованный кровью волчий череп. Тело жертвы покрывала сложная вязь разноцветных рисунков и неглубоких порезов. Пленник понимал, чем должен завершиться ритуал, но ничего не мог поделать. Его враги проводили ритуал создания «Зверя Ночи». Скоро вызванный шаманом дух «волка–убийцы» займет его тело, подчинит разум, а потом отправится убивать бывших соплеменников, пока не будет уничтожен. Воин лежал неподвижно, готовясь к своей последней, но заведомо проигранной схватке — предстояла борьба за свою душу и тело.

Ритм все нарастал, и шаман вел свой танец все быстрее и быстрее, готовясь завершить изматывающий ритуал. Но в последний момент, когда на губах Говорящего с Духами уже звучал завершающий клич, кожа одного из барабанов не выдержала. С громким треском мембрана лопнула, и инструмент замолчал, проделав тем самым брешь в невидимом защитном барьере. Шаман уже ничего не мог сделать, поскольку призыв был завершен, и оставалось только уповать на милость предков.

Четыре костра взметнулись вверх огненными столпами, тело пленного выгнулось в дугу, затрещали натянутые в отчаянном усилии мышцы и сухожилия. Благодаря своему дару Говорящий с Духами увидел, как призванный дух «волка–убийцы» через череп втягивается в корчащееся тело. Эта призванная сущность завоёвывала плоть, выталкивая прочь человеческую душу. Шаману же успел почувствовать облегчение, но тут…

Пятый костер, горевший до этого ровным пламенем, вдруг вспыхнул ворохом ослепительных искр и погас. Ещё мгновение назад горевшие ветки и жар моментально угасли и почернели. Воины, сидевшие у этого костра, с ужасом почувствовали, как потусторонний холод обжигает их кожу. Шаман с ужасом наблюдал, как неизвестная сущность призрачным туманом протекла сквозь поврежденный барьер и стремительным броском обрушилась на борющиеся в теле пленного души, мгновенно сломив их сопротивление и овладев жертвой. Говорящий с Духами воздел ритуальный нож и бросился к жертвенному камню с одной мыслью в голове и на губах.

— Убить!!!

Воины у костров вскакивали на ноги и хватали оружие. Глаза пленного обрели странное, но осмысленное выражение, мышцы и сухожилия напряглись в нечеловеческом усилии, ремни натянулись и со звонким треском лопнули…

Владимир всегда довольно скептически ставился к различным изотерическим практикам. Гадания, порча, снятия всяческих проклятий и насланных болезней, относились к пережиткам «тёмных столетий», когда необразованные массы слепо верили в ведьм и колдунов, но при этом ежедневно молились и регулярно посещали церковь. Безусловно, в детстве очень интересно было послушать, как седобородый дедушка, вернувшийся с пасеки, после двух–трёх рюмок «первача» рассказывает собравшимся за столом родственникам и соседям о своей молодости и встрече с «господином с куриными лапами вместо ног». И настолько красочным был этот рассказ о внезапном появлении «нечистой силы», о россыпях искр, высекаемых когтями из булыжного покрытия дороги, и о поспешном исчезновении странного ночного провожатого, едва начинали звучать первые слова молитвы «Верую», что даже благоухающая и сочащаяся мёдом вощина в руке предавалась забвению на некоторое время. Потом следовали рассказы бабушки и её соседок–одногодков о ком‑то тёмном, шумящем и пугающем загулявших допоздна компании молодых деревенских девок и парней, об одном партийном чиновнике, который долго хворал и исцелился только после посещения церкви, о страшных болезнях и мучительных смертях комсомольских активистов, которые собственными руками рушили храмы. Книжные сказки о «Незнайке и его друзьях» или «Волшебнике из Изумрудного города» блекли и теряли всякую привлекательность на фоне этих незатейливых застольных повествований. Но времена детства ушли, отодвинутые в сторону учёбой в строго–регламентируемой советской школе. А высшее техническое образование и вовсе не способствует всяким «метафизическим фокусам», требуя строго понимания причин и следствий происходящих процессов. Воспитанный в духе «материализма», Владимир даже к так называемым «посмертным воспоминаниям» относился как к обыкновенным галлюцинациям, которые вызваны кислородным голоданием некоторых участков человеческого мозга. А тот факт, что большинство из них похожи между собой почти как близнецы, пояснял тем, что мозг очень сложная структура и практически неизученная. Мало ли чего там, в будущем учёные обнаружат в его строении. Вон уже сейчас некоторые генетики утверждают, что мы происходим от одной женщины. А дальше? От самых ярых сторонников «посмертия» отбивался примерно следующим образом: «А сами подобное испытывали? Нет? Странно. Чего странно? Да доказываете свою правоту столь уверенно, словно сами уже успели посетить мир иной и вернуться обратно. Я вот, когда случается меру перебрать, иногда такое вижу, что и словами не описать. Или вот в горячечном бреду, помню, когда температура была под сорок, так и вообще… Так что извините: умрем — посмотрим, кто прав».