Берёза - Наследник

Пролог

Лин проснулась в темноте и первым делом попыталась вспомнить, что же произошло. Она лежала в тёплой постели абсолютно голая. Чьё-то тёплое тело прижималось к ней сзади, а голова покоилась на мускулистой руке. И, кажется, Лин догадывалась, чья эта рука.

Воспоминания накатили неожиданно, как морской прибой. Прошлая ночь была Ночью Первой Крови, вампирским праздником любви. Лин вспомнила, как её украл Тадеуш, как Альберт явился на выручку и ради неё раскрыл тайну, которую хранил с давних пор: легендарная кровь короля Штефана течёт в его жилах. Потом завязалась драка, черноглазый вампир убил Волка, и они благополучно вернулись домой.

А вот дальше начинались более интересные воспоминания. Лин бросило в жар. Она лежала, не смея открыть глаза, и слушала, как сердце бухает в её груди, точно молот.

Они с Альбертом целовались у него в спальне. Альберт опрокинул девушку на кровать и навалился сверху, ища губами её губы. Вампир был довольно тяжёлым и буквально вдавливал её в матрас, но Лин нравилась эта тяжесть. Она обвила руками его шею, зарываясь в густые чёрные, как вороново крыло, волосы, закрыла глаза и отдалась этим властным жёстким губам, впивавшимся в её рот.

Никто никогда ещё не целовал её вот так. Лин задыхалась, её трясло, как в лихорадке. Всё остальное, кроме вкуса его губ и тепла его рук на коже, неожиданно потеряло значение. Лин крепче прижалась к своему вампиру, обвивая его руками и ногами, словно боялась, что стоит ей открыть глаза, и он исчезнет. В это мгновение он всецело принадлежал ей, только ей и никому другому!

Лин даже не заметила, как осталась без футболки. Пальцы Альберта ловко расстегнули ей лифчик, как будто он проделывал это ежедневно. Его ладонь, поглаживая, легла на высвободившуюся грудь, и Лин вздрогнула от этого прикосновения. Так далеко заходить она не собиралась! Девушка попыталась оттолкнуть его, но не смогла сдвинуть даже на сантиметр.

— Не надо, — прошептала она. Вышло жалобно и по-детски. Впрочем, он сам всё время повторял, что она ещё ребёнок.

— Почему?

Этот простой вопрос поверг Лин в замешательство. Действительно, почему? Ведь он не делал ничего неприятного, наоборот, ей даже нравилось. Тогда почему ей так страшно?

Пока она пребывала в растерянности, Альберт невозмутимо погасил настольную лампу в изголовье кровати. Комната без окон погрузилась в темноту. Лин ощутила на своей груди его губы и едва не вскрикнула от неожиданности и безотчётного страха. Его рука провела по её бёдрам и легко расправилась с застёжкой джинсов.

— Пожалуйста… — прошептала Лин, но в этот миг пальцы вампира скользнули дальше, и она забыла, о чём собиралась просить. Пожалуйста, остановись или, пожалуйста, продолжай?

— Почему ты дрожишь? Ты боишься меня?

Лин не знала, что ответить. Она уже давно не испытывала к нему страха, пожалуй, с тех самых пор, как он в первый раз утешал её после приснившегося кошмара, а может быть, и раньше. Но она боялась, а чего именно боялась, не могла объяснить.

— Первый раз?

Конечно, первый. Ей же всего шестнадцать лет! Или он думает, что она ведёт бурную сексуальную жизнь? Лин кивнула, но, подумав, что в темноте он мог и не разглядеть её кивка, сказала:

— Да.

— Не бойся, ребёнок, я не сделаю тебе больно, — его шёпот звучал так нежно. И Лин поверила. Она всегда ему верила. Девушка глубоко вздохнула и снова закрыла глаза, позволяя стягивать с себя джинсы, ласкать и целовать каждую клеточку её тела. Беспричинный страх исчез, уступив место наслаждению, которого она ещё не испытывала ни разу в жизни.

Вот только, когда она проснулась, страх вернулся. И Лин лежала, делая вид, что спит, и думала о том, какая же она дура.

Прошлой ночью она позволила лишить себя девственности. Альберту-то хорошо: ему стоит щёлкнуть пальцами, и он найдёт себе девушку, а ей как быть? Вдруг он сейчас проснётся и скажет, что Лин была нужна ему лишь для Ночи Первой Крови? Тогда ей придётся собирать свою одежду и валить из его спальни.

Низкий голос прозвучал у неё над ухом, заставив девушку дёрнуться от неожиданности.

— Лин, ты ведь уже не спишь.

Притворяться дальше не имело смысла. Лин бы только выставила себя дурой. Поэтому она с замирающим сердцем повернулась к нему, ожидая, когда же её выгонят.

Альберт включил настольную лампу, и свет залил его прекрасное бледное лицо с неестественно красными губами. Сейчас это лицо казалось настороженным и отчуждённым, почти холодным. Лин внутренне сжалась, глядя в его непроницаемые чёрные глаза и пытаясь прочесть в них ответы на свои вопросы. Но это было невозможно: глаза Альберта умели хранить секреты. Так они и смотрели друг на друга, настороженные, как два бездомных кота, встретившихся на одной территории.

Альберт первым нарушил молчание.

— Ты останешься со мной? — неожиданно спросил он. Лин оторопела. Что за дурацкий вопрос? Да она умрёт, если он её прогонит!

— Да.

И тогда он расслабился и широко улыбнулся, вновь став нежным и тёплым, каким был прошлой ночью. Лин почувствовала, как спадает напряжение. Ей захотелось кричать от радости, прыгать и разбрасываться подушками, но вместо этого она лишь уткнулась носом ему в ключицу, жадно вдыхая его запах. Её Альберт, только её!

Вампир подтянул Лин повыше, сжал её лицо в ладонях и поцеловал, медленно, совсем не так, как прошлой ночью. Он словно пил её, как божественный нектар, маленькими глотками, растягивая удовольствие. Лин зажмурилась от наслаждения и ответила на поцелуй, позволяя всем мыслям вылететь из головы. Потом, она обо всём подумает потом!

Внезапно Альберт напрягся и отстранил её.

— Что-то случилось? — растерялась Лин.

— Кто-то пришёл. Или Арнольд с Иоанной, или Тони, или они все вместе взятые.

— А, ясно, — Лин поняла, почему он напрягся, и не смогла удержаться от ехидной улыбки. — Теперь тебе придётся давать объяснения. Ну, где на самом деле находится кровь короля Штефана.

— Не злорадствуй, — вампир легонько щёлкнул её по носу. — Пойду поговорю с ними. А ты пока не высовывайся, а то мало ли… попадёшь под горячую руку.

Он, потягиваясь, поднялся с кровати, и Лин затаила восхищённый вздох. Она видела Альберта и в пижаме со слониками, и в его любимых чёрных джинсах и чёрной же футболке, но красивее всего он был обнажённым. Это невысокое, но мускулистое тело, не покривив душой, можно было назвать идеальным: своей белизной и безупречными пропорциями оно походило на античную статую. И этот красавец принадлежал ей! Лин не могла поверить своему счастью.