Идеальный слуга (СИ) - Ахметова Елена

Я проглотила напрашивающийся протест и нахмурилась. В словах Карины — возмутительно! — был смысл.

— Хорошо. Я попробую отыскать другие пруды с утопленниками и расспрошу… — я осеклась. На этот раз Карина не стала демонстративно закатывать глаза — просто вздохнула так устало и безнадежно, что мне стало совестно. — Заодно будет повод обновить инстаграм. Меня уже спрашивали, как мне Москва, — вот и покажу, как. А над поисками колдуна я уже работаю.

Карина тотчас отбросила маску вечной старшей сестры, вынужденной нести ответственность за всех безголовых младших, и заметно оживилась:

— Новая публикация — прелесть, кстати. Переманивай своего фотографа в Уфу, он нам ещё пригодится.

Я вспомнила, как «мой фотограф» ржал, прочитав вдохновленное письмо колдуну, и обреченно поморщилась. Чтобы соблазнить Итана на переезд, понадобилось бы что-то получше смазливой мордашки — например, пара тонн какого-нибудь кошмарного пережженного кофе, чтобы горчить на кончике языка начинало от одного запаха… впрочем, даже тогда этот мужлан черта с два оставит свою обожаемую кофейню.

— Он меченый, — привела я наиболее адекватный аргумент.

— Тоже мне, проблема, — фыркнула Карина, пренебрежительно поведя округлым плечом. — Ты же сама сказала, что его хозяйка упокоилась. Какая ему разница? Вернуться к нормальной жизни он все равно сможет не раньше, чем заработает амнезию.

Меньше всего Итан напоминал человека, стремящегося состариться в окружении внуков в собственном домике где-нибудь в идиллическом Подмосковье, — даже если опустить тот момент, что для начала ему пришлось бы найти женщину, готовую его терпеть. Я здорово подозревала, что искать такую следовало бы где-нибудь в буддийском монастыре на вершинах Тибета или, на худой конец, выбрать из числа готовящихся в святые великомученицы.

«Нос в цветы и улыбайся, чтоб тебя!», видите ли!

— Не тот случай, — округло сформулировала я. — Лучше просто заготовлю фотографии для публикации с запасом, а потом найду нового в Уфе.

— У парня отличное чувство вкуса, найти ему замену будет сложновато, — с разочарованием откликнулась Карина. — Но как знаешь. И, ради всего святого, найди уже этого колдуна, пока Курултай меня не сожрал!

— Хотела бы я на это посмотреть, — пробормотала я.

Карина выразительно изогнула безупречную бровь.

— Что-что?

— Приложу все усилия! — с энтузиазмом стажера в международной фирме пообещала я и отключилась, откинувшись на спинку кресла.

Карина была права, как ни крути. Поддержание популяции московской нечисти не входило в круг моих обязанностей; мне вполне хватало и регулярных танцев над бездной в попытках сбалансировать интересы нежити и людей в родной Уфе. Но отчего-то я не могла просто закрыть глаза и заняться своим делом. Мне все вспоминался ровный, даже несколько флегматичный голос Итана, рассказывающего о том, как его покровительница однажды просто ушла из дома и не вернулась, — и его искаженное лицо в зеркале новехонького лифта элитной высотки.

Он ведь даже не понимал, насколько это из ряда вон для навки — бросить своего мужчину. Мы мертвы — но от живого мужчины можем родить живых детей; только вот я лично до сих пор не представляла, насколько нужно быть влюбленной и очарованной, чтобы решиться на такое. Дыхание нави не оставляло нас ни на секунду. Счастливая семейная жизнь могла продлиться несколько лет, если повезет — даже пару-тройку десятилетий… но что потом? Русалочий муж состарится, дети вырастут — а навка останется неизменной. Разве что станет все больше времени проводить на берегу.

И однажды переживет собственных детей — и ей еще повезет, если она сумеет хотя бы отойти от воды на достаточное расстояние, чтобы присутствовать на похоронах. А Вера уже на момент знакомства с Итаном не удалялась от Терлецких прудов…

Мое отражение в погасшем мониторе вдруг нахмурилось, силясь поймать ускользающую мысль.

«Она меня не для разговоров выбрала».

Ввязаться в эпопею со смертным мужчиной и живыми детьми по великой любви еще возможно. По великой дурости — тоже, хоть и с натяжкой: смерть обычно резко добавляет здравомыслия. Но чтобы на что-то подобное решилась одна из древних, уже хлебнувшая жизни среди смертных? Это должна была быть не просто великая — отчаянная, крышесносная, безумная любовь.

Вряд ли что-то подобное можно испытать, не потрудившись побеседовать с мужчиной. А если учесть, что после беседы с Итаном его хотелось скорее прибить, чем вознести на пьедестал беззаветного обожания…

Вера хотела детей? Настолько, что ей было уже плевать, от кого и как?..

— Нет, все равно не вяжется, — пробормотала я и достала из сумочки футляр со стареньким костяным гребешком.

Механическая работа по приведению в порядок волос обычно помогала привести в порядок и мысли; но в этот раз ничего толкового не выходило. Кажется, основывать выводы на рассказе одного человека и одной навки было действительно опрометчиво, и следовало хотя бы расширить круг опрошенных — раз уж поиски колдуна пока пробуксовывали.

Я пошевелила мышкой, будя моноблок, и запустила карты, но быстро поняла, что это мне мало что даст. Уж на что Москва не жаловалась, так это на нехватку водоемов — а непохороненных утопленников в гугле, увы, не помечали. Число официально зарегистрированных пляжей и вовсе ввергло в изумление: девять купальных зон — на двенадцать с половиной миллионов человек?! Да в Уфе на миллион с хвостиком жителей и то четыре организовали!

Или потому-то у нас столько навок и развелось, а я ударилась в панику на ровном месте?..

Ладно. Я обещала Карине совместить приятное с полезным — этим и займусь: практически в каждой парковой зоне в центре найдется выход к воде — а где вода, там и навки. Сама я, может быть, и не смогу распознать древних в толпе — но запросто рассмотрю их меченых, а для самих заложных покойников у меня есть Итан, которого метка Веры превратила в ходячий сенсор. Как бы ему еще об этом намекнуть…

— Если попытаешься напеть “Moscow Calling”, я сделаю вид, что с тобой не знаком, — сходу предупредил Итан, поправляя ремешок фотоаппарата.

Навязчивая мелодия, зазвучавшая у меня в голове, стоило густой зелени парка Горького показаться из-за строительных конструкций Крымского моста, резко оборвалась. Я поджала губы, сверля взглядом удаляющуюся спину в неизменной кожаной косухе нараспашку, но все-таки успела вернуть лицу нормальное выражение до того, как Итан обернулся, проверяя, куда я запропастилась.

- “Bang” устроит? — как ни в чем не бывало поинтересовалась я, догоняя его. — Могу изобразить суровый рокерский канкан для аутентичности.

Взгляд Итана сполз на подол скромной светло-голубой юбки-солнышка.

— Рокерский канкан?

— В оригинальном клипе перед вступлением вокала Gorky Park изображают что-то, очень похожее на медленный и крайне суровый канкан, — я пожала плечами. — Не смотри так, дырку проглядишь. Если я буду размахивать ногами в том же темпе, что и они, ничего предосудительного ты все равно не увидишь.

— Плохая растяжка? — моментально нашелся Итан — но взгляд все-таки отвел.

— Еще никто не жаловался, — я пожала плечами и начала спускаться по лестнице с моста. — Но канкан-то суровый и рокерский. Хороши бы были брутальные мужики, если бы на них посреди клипа полопались стильные черные штаны!

На этом пикировка временно прервалась: Итан пробормотал что-то себе под нос, но переспрашивать я поленилась — отвлеклась на густой запах цветения, такой непривычный и яркий после широкополосной дороги и тесноты метро, что на мгновение закружилась голова. Цвело, кажется, абсолютно все — одновременно: розовые и желтые мазки тюльпанов, пушистые кисти сирени и нежные белые пятнышки соцветий на кустах калины… Парк так просился на полотно какого-нибудь импрессиониста, и у меня разбежались глаза. Я замерла в растерянности, за что немедленно поплатилась.

Людей, несмотря на будний день, в парке было немало, и застывшую у самого входа девицу, разумеется, тут же пихнули в сторону. Я пошатнулась, выронив клатч, возмущенно втянула в себя воздух и уже приготовилась выдать тираду-другую, — но осеклась. У парня и так было настолько несчастное и виноватое лицо, что его хотелось обнять, погладить по голове и пообещать, что все будет хорошо.