Токацин - Чёрная река

— Кесса — Чёрная Речница! Эх, жаль, тебе себя не видно! Ещё бы два меча или лук… — с сожалением вздохнула она.

Кесса ощупала пояс, и её пальцы провалились в длинные узкие карманы. Тонкая на вид кожа расходилась, открывая тайник за тайником. Кесса коснулась правого бедра, нащупывая воображаемый меч. Сима подпрыгнула на месте.

— А ведь ты… ты теперь точно станешь Чёрной Речницей! У тебя даже броня есть! Ты одета, как Чёрная Жрица, и у тебя есть ножи! Если ты вот так пойдёшь к Провалу, демоны тебя испугаются!

— Вот уж похвалила, — хмыкнула Кесса, неохотно снимая ремни. Лёгкая броня как будто приросла к коже — Кесса не чувствовала её. Сбросив куртку, она уткнулась в неё носом. Горькими травами вещи в сундуках перекладывали от жуков-кожеедов, их запах пропитал одежду, но сквозь него пробивался другой, незнакомый и дурманящий.

…Ветер свистел над обрывом, колотя друг о друга серые стебли Высокой Травы. Даже ветви гигантского Дуба едва заметно поскрипывали под его порывами. Река, медленно выползая из берегов, сердито клокотала и вздымалась пенными валами. Она сбросила ледяной панцирь, и его жалкие осколки теперь едва заметны были среди чёрных волн. Битый лёд громоздился на берегу. Земля вокруг причала Фирлисов превратилась в топкое болото, Река обошла его и понемногу приближалась к пещерам. Жертвенные чаши Реки-Праматери давно вытаяли из-под снега и сейчас были наполнены прошлогодней кислухой. Гранитные валуны в зарослях Высоких Ив и среди дубовых корней, едва обсохнув после таяния снегов, были вымочены дождями, покрывающий их мох разбух и покрылся рыжими пятнами. Осталось его немного — почти весь он плавал сейчас в остывающем котле. Котёл уже вытащили из подземной печи, и Сит Наньокетова ходила вокруг, поддевая мох палкой и принюхиваясь.

— Хватит с него, — кивнула она наконец, и Кесса, подобрав раздвоенную ветку, потянулась за пластом мха. Кусок за куском его вылавливали и раскладывали по плоским камням над печью. Серо-зелёные лепёшки разбухли и окутались паром.

Поодаль, над подземной кузницей Скенесов, сочился из обрыва тёмный дымок, время от времени прорываясь большими чёрными клубами. У распахнутых настежь корабельных пещер лежали на боках просмолённые хиндиксы — корабль Скенесов, и корабль Нелфи, и корабли Наньокетов и Санъюгов… Из-под обрыва доносился мерный стук и — изредка — грохот упавшей глыбы, — Диснар и Снорри Косг зарывались в скалы, расширяя начатые в том году туннели для новой пещеры. Чайки ещё не вернулись с незамерзающей Дельты, и их криков было не слышно, зато людской гомон не смолкал над Фейром, и даже холодный мокрый ветер никого не загнал в норы.

— Ну вот, со мхом покончено, — облегчённо вздохнула Сима, присаживаясь на нагретый камень. — Немного полежит — и просохнет. Сыграем в Ирни?

— А где Хельг с костями? — огляделась по сторонам Ота. Сит кивнула на лежащий на боку у пещеры Айвинов корабль и расписной шар, то вздувающийся пузырём, то опадающий пёстрой тряпкой. Все старшие Айвины — и Хельг с Авитом — столпились вокруг, то подставляя распорки, то подгоняя дым, но шар не спешил надуваться.

— Да, к ним сейчас не подступиться, — покачала головой Сит.

— Тогда пойдём к Эмме, — сказала Сима, глядя на закрытую пещеру Фирлисов. Дверная завеса была отведена чуть в сторону, как будто кто-то недавно выходил из норы.

Кесса первой заглянула в тёмную, пропахшую прелой травой пещеру. Фирлисы ещё не вытряхивали циновки, и запах плесени расползался из приоткрытого проёма. Где-то неподалёку стоял открытый бочонок с кислухой, и кошки, из любопытства заглядывающие в пещеру, чихали и удирали.

— Хаэй! Эмма, ты здесь? — тихонько позвала Кесса, вглядываясь в темноту.

— Тш! — колдунья словно из стены вышла в двух шагах от неё. — Не голоси так. Что там у тебя?

Она вышла на свет, морщась и протирая глаза. Вид у неё был заспанный и опухший.

— Не пойдёшь с нами? Мы сушим мох и играем в Ирни, — сказала Кесса.

— А, ты за костями, — пробормотала Эмма, ныряя во мрак. — Тут и лодки где-то были… Вот, держи весь узел. Не смотри на моё лицо — два дня, и я опомнюсь. Скоро соберёмся. Научу вас чему-нибудь, пока жива.

— Вот так, — Кирин в последний раз заглянула в наполненные сундуки и бросила сверху несколько полынных листьев. — Восемнадцать шапок и восемнадцать пар сапог. Всё на месте.

— Девятнадцать, — буркнул Нуук Скенес, кивая на плетённый из травы куль на самом дне ящика. Шапка и сапоги Йора Скенеса так и остались ненадетыми этой зимой, и Кирин, вытряхнув из кулей прошлогодние горькие травы, добавила туда новых и склонила голову в печали. Траурные узоры обвивали её запястья — как и запястья каждого из Скенесов.

— Ежели дед её не продаст, она перейдёт к тебе, — Нуук потрепал по макушке Оту. Та фыркнула, но на белый мех и блестяшки из рыбьих чешуй покосилась мечтательно.

— Закончено, — объявила Кирин, всыпав поверх полынных листьев горсть лепестков Хумы и захлопнув крышку. — Нуук, Каэн, можно отнести всё в кладовую.

— Сейчас бы жареных окуней, — вздохнул Каэн, поднимая закрытый ящик, и все сглотнули слюну. Мечты о рыбе ему навеяли вытащенные из сундуков водоступы — сапоги из рыбьей кожи. Сейчас, когда Великой Реке были тесны берега, без водоступов из пещеры было не выйти, но сгодились бы они и для весенней рыбалки. И со дня на день старшие должны были увидеть, как пробирается вдоль берегов первая рыба этого года…

— А ещё хороши печёные чайки, — покосилась на дверную завесу Ота. Птицы уже вернулись и вновь обживали безлюдные участки, дрались из-за места на известняковых обрывах, и их вопли долетали до ушей жителей сквозь все многослойные зимние занавеси.

— Для них ещё не время, — строго напомнил Каэн. — Но за яйцами я недели через две выйду. А ты мала ещё.

— Да неужто?! — недобро усмехнулась Ота.

— Ох ты ж, тина и ракушки! — возвела взгляд к сводам пещеры Кирин. Кесса хмыкнула, незаметно отступая к выходу. Снаружи моросил дождик, угрожающе шипели, подступая к жилым норам, речные волны, галдели чайки… и тихонько насвистывала условный сигнал Сима Нелфи.

На берегу и впрямь было мокро — не так, чтобы нырнуть по колено, но водоступы Кесса надела вовремя. Рыбья кожа заблестела от воды, капли застучали по капюшону. Сима, успевшая изрядно вымокнуть, облегчённо вздохнула.

— Много же у вас сундуков! — хмыкнула она, быстро пробираясь между водой и мокрыми скалами к сухой пещере. — Мы всё своё ещё с вечера запрятали.

— И с тех пор ты играешь в Ирни? — недоверчиво усмехнулась Кесса.