Владимир Лавров - В поисках разумности

— Не подскажете, где находится причал десять с… с…? — дальше незнакомец говорить явно постеснялся.

— С половиной? — договорил за него Александр.

— Да, — с видимым облегчением выдохнул сержант, протягивая руку для знакомства, — а вы тоже едете в Университет Китеж? Меня зовут Василий. Вася.

Пожимая руку, Александр обратил внимание, что от левого глаза у Василия идет длинный шрам. "И зачем надо было одевать форму? — недоумённо подумал Алесандр, — Понятно, что мы пытаемся выглядеть, как немаги, но в военное время каждый же патруль приставать будет?"

— Александр. Впервые здесь, да? Должно быть, вы учились в другой школе, и не знаете наших штучек? Это очень просто. Надо всего лишь смотреть на него краем глаза. Тогда отвод глаз не сработает.

Василий последовал совету и издал еще более удивлённое восклицание. Очевидно, пароходик он до этого не видел.

— Пойдёмте, — Александр повел нового знакомого на борт корабля.

Россия, Москва.

Июль 1942 г.

Генеральный Секретарь Коммунистической партии находился в своем кремлёвском кабинете. Стрелки часов приближались к полуночи. Рабочий день подходил к концу.

Он откинулся на спинку высокого кресла и расслабился. Он мог собой гордиться. Упорные усилия, предпринимаемые всем народом под руководством Коммунистической партии, с немалой долей его личного участия, дали свои плоды. Производство вооружения нарастало стремительными темпами. Далеко в тылу, за Уралом, формировались новые, мощные дивизии, вооруженные самым современным и эффективным оружием. Через два — три месяца они взломают оборону фашистов, через пять — шесть месяцев фашистский Берлин станет советским Берлином. У фашистов больше не осталось ресурсов. Этот дурачок, Гитлер, не знает простой арифметики. Затевая авантюру на Востоке, он даже не потрудился подсчитать свои ресурсы. У него нет ни стали, ни топлива, ни пороха. Им просто нечем будет сражаться.

От размышлений Генерального Секретаря отвлёк телефонный звонок. Звонил единственный телефон, на котором не было герба Советского Союза. Товарищ Генеральный Секретарь знал, что это за телефон и кто может по нему звонить. Этот телефон был необычен не только тем, что у него не было обязательного герба. Кроме этого, он ещё и не был подключен к телефонной линии. Кабель, который выходил из телефона, уходил в стол и заканчивался ничем. Такие же телефоны стояли и в его загородной резиденции, и в подземном бункере — бомбоубежище. Звонили они очень редко, в среднем один раз в два года.

— Министр магии просит господина Генерального Секретаря принять его, — донеслось из трубки, когда Генеральный Секретарь поднёс её к уху.

— Прошу вас, — ответил хозяин кабинета, затем снял трубку другого телефона и коротко приказал: "Ни с кем не соединять никого не впускать".

История появления этих телефонов в его кабинете была очень старой и очень удивительной. Все началось в декабре 1917 года, когда он, тогда еще не Генеральный Секретарь, а почти никто, как он сам называл себя в письмах к жене, "секретаришка", попал в Зимний Дворец, в кабинет свергнутого императора. Стоило ему ненадолго остаться в кабинете одному, как со стены к нему обратился портрет, изображавший какого-то старика в парике. Ещё в семинарии он прочел множество историй про то, как нечистая сила искушала святых, являясь к ним под разными обличиями, и его реакция была молниеносной, почти автоматической. Если бы в этот момент в комнату вошел кто-нибудь из его товарищей по партии, то он был бы очень удивлен, увидев, как будущий генеральный секретарь творит молитву "Святый Боже, помилуй мя". Но никто в комнату тогда не вошел, и, как заверил его портрет со стены, в ближайшее время не войдёт.

То, что сказал ему человек с портрета, было ещё более удивительным. Оказывается, рядом с обычными людьми жил целый мир магов. И у них даже был свой министр магии. И именно этот министр просил его сейчас о встрече. Генеральный Секретарь согласился, поскольку не видел способа отвертеться от встречи, но мысленно приготовился к тому, что вместо магов сейчас встретится с нечистой силой. Первое время его подозрения оправдывались. Министр магии появился в зеленом пламени, во вдруг вспыхнувшем камине, вращаясь, как волчок, и выпал на пол совсем не торжественным образом. Но затем разговор пошел об очень прозаических вещах, о продовольствии, об обеспечении порядка, и Генеральный Секретарь даже начал допускать мысль о том, что это не притворяющиеся черти, а действительно министр магии. Тем более, что министр магии никак не отреагировал на то, что Генеральный Секретарь потихоньку три раза его перекрестил.

Министр магии говорил, что иногда им придётся совершать некоторые совместные акции, в тех случаях, когда будут иметь место различные катастрофические события, или когда события в магическом мире будут нуждаться в прикрытии со стороны немаговских властей. Министр просил отнестись к таким проблемам с пониманием и обеспечить его людей соответствующими пропусками, форменной одеждой и информацией, иногда, может быть, потребуется выставить оцепление проблемного района.

— Мы прикладываем все усилия для поддержания порядка, но такое иногда бывает, знаете ли, — печально произнёс министр магии, покачивая головой, — восстание гоблинов, появление драконов, эпидемии болезней магической природы…

Печальный вид министру магии совсем не шел. Он был молод, ненамного старше самого Генерального Секретаря.

— Почему вы разговариваете со мной, а не с ведущими лидерами страны и партии, — Лениным, Троцким, Бухариным? — спросил тогда министра магии будущий Генеральный секретарь.

— Мы не вмешиваемся в политическую жизнь людей, — заверил его министр магии. Но сразу после этого предрёк, что именно он со временем станет Генеральным Секретарем. И это при том, что будущий Генеральный Секретарь не был русским и даже говорил по-русски с акцентом. Он сам тогда ещё даже не помышлял о том, чтобы стать первым лицом в стране и в партии.

— Вынужден с прискорбием заметить, что остальные, — увы! — не очень серьёзные люди. Они больше любят себя в политике, чем реальное дело. У них нет ответственности. Такие долго не продержатся. А Ленин вскоре умрет. У него со здоровьем не очень… Вы, по сути дела, единственный кандидат. Смею заверить вас, что мы будем тревожить вас только в случае самых неотложных обстоятельств.

— Хорошо… только нельзя ли вместо портретов и каминов придумать что-нибудь посовременнее? Правительство вскоре переедет в Москву, в Кремль, а там везде паровое отопление. И ещё, я не могу держать в кабинете много портретов. У нас это считается буржуазным пережитком.