Дмитрий Казаков - Сердце Пламени

— Ты его заболтаешь насмерть, — прервала гнома Саттия, отпуская Олена и отступая на шаг.

— Ничего, — он встал. — После того, что пережито, я как-нибудь перенесу одного гнома, любящего трепать языком, — сунул меч в ножны и отыскал взглядом Рашну, — ну что, Сердце Пламени теперь мое?

— Истинно так, — улыбнулся орк. — Ты уцелел, а это верный признак того, что оно признало тебя. И во всем Алионе не найдется родана, который посмеет спорить с этим.

В спине висящего на дыбе голого человека что-то хрустнуло, и он закричал, тонким, вибрирующим голосом. Палач, огромный и мускулистый, удовлетворенно засопел.

— Вот видишь, — проговорил сидевший в кресле из черного дуба Харугот, — стоит чуть добавить тяги и как следует пройтись горящим веником, как ломаются даже самые крепкие…

Крик затих, пытаемый бессильно обвис.

— Ваша правда, мессен, — палач кивнул массивной головой, сверкнули темные, глубоко посаженные глаза. — Что прикажете делать дальше?

— Этот пусть пока повисит, осознает, насколько лучше быть разговорчивым, — консул почесал подбородок. — Клянусь Великой Бездной, нас ждет второй злоумышленник, займемся им.

Двое помощников палача введи низенького мужичка в рваной одежде и с синяками на лице.

— Я все скажу! — завопил он, едва переступив порог. — Про всех! Ничего не утаю, во всем сознаюсь! Только не мучьте больше!

— Обмануть хочет, — уверенно сказал Харугот, — напраслину возвести на честных людей. Для начала в тердумейские сапоги его, а там посмотрим…

Скулившего крикуна поволокли к стоявшей в углу лошадиной фигуре из дерева, у которой вместо стремян были стальные трубки с зажимами.

— Посмотрим, как запоет, — консул потер руки и неожиданно вздрогнул, словно в душное подземелье забрался сквозняк. Лицо Харугота исказилось, в глазах проглянуло бешенство, правитель Золотого государства застыл, вцепившись руками в подлокотники кресла.

Чуткий писец в углу прекратил шуршать пером. Замер палач и его помощники, зажав в ручищах бунтовщика, чтобы не пикнул. Даже висящий на дыбе, как показалось, стал стонать потише.

— Вот оно как, — шепот консула зловеще отдался в углах, показалось, что в каждом что-то шевельнулось, — Нивуч потерпел неудачу, а гнусный выродок добыл-таки кольцо… Но ничего, мы еще потягаемся! Мы еще посмотрим, кто сильнее!

И он с такой силой ударил по подлокотнику, что прочное дерево треснуло.

За последнее время жители Калноса привыкли, что живут в очень «веселом» месте. Раз в несколько дней остров трясло, на берег обрушивались громадные волны. Полосы необычайно стойкого тумана загораживали горизонт почти постоянно. Смерчи плясали вокруг острова, как танцовщицы около важного гостя, и время от времени залезали на сушу.

Рыбаки не рисковали выходить в море, купцы и капитаны предпочитали держать суда в гавани. Но что самое неприятное — перестали приходить корабли с других островов и с материка. Калнос был отрезан от остального мира, предоставлен сам себе и жестокой, непонятной стихии.

Служения в храмах не давали результатов, боги словно ничего не слышали. Зря горели благовония в специальных жаровнях, а жрецы тщетно срывали горло. Гоблины роптали, надежда на обитателей Небесного Чертога и Великой Бездны слабела с каждым днем. Все большую власть над душами приобретало отчаяние.

Кошмарные сны продолжали терзать обитателей Стритона. Особенно сильны они были в те ночи, когда окна возведенного на Слатебовом холме святилища озарялись светом, а изнутри доносились тягучие песнопения. Что происходит там — не знал никто, но слухи ходили самые дикие. Побывавшие в княжеском храме стражники молчали, несмотря на все расспросы. Слишком хорошо помнили обещание правителя острова насчет болтунов.

Ненависть к чужакам, с появления которых все началось, росла.

Примерно месяц назад терпение горожан лопнуло. Огромная толпа собралась на центральной площади и, подбадривая себя криками, двинулась в сторону замка. Стража осталась в стороне, а кое-кто из стражников пошел вместе с восставшими. Возмущенный народ повел за собой Ринт-Кас, один из известнейших капитанов острова.

Смутьянов встретили на берегу ручья. И тут выяснилось, что обитатели убогих хижин у подножия Искрия, где князь поселил эльфов, орков, гномов и людей, неплохо вооружены. В толпу полетели стрелы и арбалетные болты. А когда неорганизованное воинство стало отступать, во фланг ему врезалась княжеская дружина. Несколько сот гоблинов нашли в тот день смерть, втрое больше получили раны. Куда делись оставшиеся на месте схватки тела — никто не знал.

После этого остров погрузился в мрачное оцепенение. Словно черная туча повисла над Калносом, сделав блеклым солнечный свет, бледными — лица, и тусклыми — взгляды. С лиц его обитателей пропали улыбки.

Сегодня самые настоящие облака висели над островом с рассвета. Вершина Искрия пряталась в черных тучах, словно крот в земле. Когда небо рядом с ней озаряли сполохи, обитатели Стритона в испуге замирали, поминая гнев Аркуда. Гадали, что это — гроза или очередное извержение?

Холт-Пас и двое его подопечных с утра двинулись на обход улиц. Заглянули в порт, зашли в «Морскую крысу», где трясущийся хозяин приготовил им нол. Выпив по чашечке, стражники зашагали дальше, по нахоженному за годы пути. Мимо складов, старого причала, развалившегося еще десять лет назад, и затем к центру города…

Вот тут, на Ракушечной площади, маленькой и круглой, они и столкнулись с пятью соратниками.

— А, Холт-Пас, вы очень вовремя, — сказал один из них, носивший звание десятника.

— Это почему? — удивился Трик-Рес.

— Сейчас узнаешь, — пообещал десятник, и в этот момент из Рыбного переулка, ведущего к Торговой площади, вывернули еще пятеро стражников во главе с сотником.

В этот момент Холт-Пас понял, что дело нечисто, и от волнения у него засосало под ложечкой.

— Тринадцать? — проговорил сотник, оглядывая подчиненных. — Пока мало, но сейчас будут еще.

Прошло еще полчаса, и Ракушечная площадь оказалась забита вооруженными стражниками. Но никто из обитателей соседних домов не выглянул, чтобы посмотреть на происходящее. Ни одно окно не распахнулось, ни один любопытный глаз не приник к замочной скважине.

Когда в сопровождении еще двух сотников явился командир стражи, Холт-Пас ощутил, что по спине бежит морозец.

— Все собрались? — поинтересовался командир. — Тогда позвольте мне сказать. Друзья, наш остров в страшной опасности. И принес ее на Калнос никто иной, как князь.