Маргарита Полякова - Алхимик

— Забавляешься, преследуя прекрасных дам? — ядовито поинтересовалась я, как только норлоку удалось, наконец, подойти ко мне ближе

— Это они меня преследуют, — буркнул Шерман, тщетно пытаясь поправить растрепавшуюся одежду. — И не смотри на меня так! Я не виноват, что эти эльфийки такие озабоченные! Между прочим, я уже битую неделю пытаюсь к тебе пробиться, а ты, вместо того, чтобы поздороваться, издеваешься надо мной! Я просил тебя подождать в Ремнеце, пока я вернусь. Почему ты не выполнила мою просьбу? Заскучала по ухаживаниям богатых кавалеров?

— Что? — возмутилась я.

Похоже, наше выяснение отношений грозило перейти в глобальную ссору. Мы оба буквально клокотали от злости и смотрели друг на друга как два шипящих кота. Первым комичность ситуации почувствовал Шерман. И когда я увидела, как уголок его рта предательски пополз вверх, я тоже не выдержала, и мы расхохотались.

— Я по тебе скучал, Брин, — прошептал норлок, поймав меня в объятья и осыпая поцелуями.

— Я тоже по тебе скучала, — призналась я.

— Я снял комнату на постоялом дворе. Надеюсь, леди Алиса обойдется без тебя этой ночью? И еще парочку дней? — тут же перешел в наступление норлок.

— Зачем тащиться на постоялый двор, когда дворец ближе? — улыбнулась я. — Только чур, я первая в ванну! Дикое количество грима, которое принято носить на себе при дворе леди Августы меня просто убивает, — созналась я. — Я хочу умыться как можно быстрее.

— Как скажешь, — подозрительно легко согласился Шерман.

Вот оно что… а я‑то думала — чего это норлок стал такой покладистый? А он со мной вместе в ванну решил отправиться. Ну уж нет. На сегодняшний вечер у меня для тебя, радость моя, другие планы. И нечего так призывно смотреть на меня своими синими глазищами!

— Отвернись, — скомандовала я норлоку.

— Издеваешься? — совершенно искренне возмутился Шерман. — Да какой мужчина в здравом уме от такого отвернется?!

— Отвернись! У меня сюрприз для тебя.

Надо же… подействовало. Это хорошо. Потому что у меня действительно был для Шермана сюрприз. Заехав как‑то вечером к Мирлин, помимо лютни я вернула себе и свою одежду, в том числе принесенную из своего мира. Помнится, когда я спасала Шермана от гнева рогатого виконта Мессера, мой сексапильный наряд произвел на норлока неизгладимое впечатление. Еще бы! В средневековье такого белья не шьют. Ну и почему бы не доставить удовольствие любимому мужчине, раз уж подвернулся такой удобный случай? Кружевное нижнее белье, тонкая сорочка, расшитая бабочками, легкий пеньюар… пожалуй, я готова.

— Повернись, — разрешила я, наконец, норлоку.

Ой, а глазки‑то, глазки‑то как заблестели! Искренний восторг, неприкрытое вожделение, сметающая все на своем пути порывистая страстность… хм… спрашивается, а зачем вообще я одевалась?…

Эльтель смотрела в магическое зеркало и в бессильной злобе кусала губы. Ну что, что Шерман нашел в этой безродной девице? Норлок отверг ее, эльфийскую принцессу, он не польстился ни на одну из ее фрейлин, принадлежавших к знатным и богатым родам, и все ради чего? Ради обычной человеческой девушки? Эльфийка прикрыла глаза, не в силах смотреть на картину спящей в объятиях друг друга парочки. Сильные руки обнимают хрупкую фигурку, прижимая ее к себе, защищая… Властители! На месте этой девицы должна была быть она, Эльтель! Эльфийка бы пережила даже истинную ипостась норлока. Менестрель же пережила! Как там бишь ее? Брин? Странно, кстати… люди обычно бояться представителей Высших рас (если это, конечно, не эльфы), а эта девица даже не заставила Шермана сменить ипостась прежде, чем впустила его в свою постель. Неужели ей было все равно? Неужели она совсем не боялась норлоков? Да, конечно, Эльтель помнила, что Брин пришла из другого мира, но тем не менее…

Эльфийка сердито погасила экран и отошла от зеркала. Идея выкупить заклятье поиска у мага и найти Шермана была глупой. И не принесла Эльтель ничего, кроме уязвленного самолюбия. Впрочем, после того, как она решила воспользоваться медальоном, все пошло наперекосяк. Ее желание прекратить войну с эльфами почему‑то не исполнилось, а Шерман… Шерман стал свободен. Властители, как же Эльтель ненавидела Яргела за то, что тот отказался выкупать норлока и отрекся от него! Цена была высокой. Немыслимо высокой. Однако Шерман того стоил! Эльтель досадливо поморщилась. Теперь она не могла ни контролировать норлока, ни приказывать ему, ни даже называть его истинным именем. Шерман был для нее потерян. Конечно, если быть справедливой, следовало бы признать, что он ей никогда и не принадлежал… но раньше у эльфийки хотя бы была надежда, что рано или поздно Шерман устанет бороться и сдастся, что она найдет способ заставить его забыть обо всем… Однако Властители распорядились иначе. Норлок был свободен. Точнее, уже НЕсвободен, поскольку носил украшение Брин. И это тот самый Шерман, который презрительно отзывался о рыцарстве!

Эльтель потихоньку вернулась в супружескую спальню и погасила свечу. Яргел никогда не говорил с ней об этом, но она знала, что он и сам жалеет о своем отречении от Шермана. После того, как королевский дом оборотней потерял норлока, начались проблемы. Шермана слишком боялись, чтобы чересчур откровенно запускать руки в казну или устраивать покушения на короля. Теперь Яргелу приходилось держать рядом с собой целый штат телохранителей, возглавляемых троллем по имени Манк. Кажется, он тоже участвовал в авантюре с медальоном? Эльтель не помнила. Она знала только, что часть бывшей королевской труппы сражается на западе с эльфами, а часть осела в Артлете. Где не замедлили появиться и Брин с Шерманом. Причем менестрель, кажется, обосновалась в городе всерьез.

Эльфийка самодовольно улыбнулась в темноту. Все равно Шерман не останется с этой девицей надолго. Такой бабник, как он, вообще не способен хранить верность одной женщине. Да и потом… Шерман же свободен, а значит, может воспользоваться своим титулом принца — бастарда и вернуться к норлокам. Власть, влияние, признание… норлок был не так глуп, чтобы от этого отказаться. И понимание этого доставляло Эльтель истинное удовольствие. Соперницу королевской крови было пережить гораздо проще, чем обыкновенную человеческую девушку.

Шерман вертел в руках шнурок, украшавший когда‑то волосы Брин, и думал, что ему делать дальше. Сделать девушке предложение руки и сердца оказалось гораздо труднее, чем ему это представлялось. Брин отнеслась к его предложению настолько легкомысленно, что Шерман сделал логичный вывод, что она просто не восприняла это предложение всерьез. Почему? Что он сделал неправильно? Опыта в данном деле у норлока не было, а потому он был зол до крайности. Как, ну как еще он должен сказать, что хочет связать с ней свою жизнь? Что хочет всегда видеть ее рядом? Что это не сиюминутная прихоть, а взвешенное, обдуманное решение? Властители, да он жить без нее не может! Неужели Брин этого не видит? Тогда как сделать, чтобы она это поняла? Ответ на вопрос пришел норлоку в голову сам собой, и совершенно ему не понравился. Однако другого способа убедить Брин в серьезности своих чувств он просто не видел. Если женщинам так требуется, чтобы ради них совершали подвиги и валяли дурака, он готов на это. В конце концов, ничего с ним не сделается от одного рыцарского турнира… и от этого тоже с ним ничего не сделается! Шерман решительно натянул шнурок Брин и завязал его вокруг своей шеи. И наплевать, как на это посмотрят все остальные! А если кто‑нибудь захочет посмеяться над его ошейником добровольного рабства… ну, что ж… пусть попробует.