Волчок (СИ) - Оленева Наталия

— Потому что знал, что не смогу больше уехать.

Гарья с недоверием смотрела на него.

— В лагере мне было настолько сложно и плохо, что возвращаться туда я бы точно не захотел. Если бы я приехал домой, я бы не смог расстаться с мамой и деревней. Бросил бы учебу без угрызений совести. Как-то так... И вот что еще… Я ненавижу тебя всей душой и никогда не прощу тебе издевательства в детстве. Ты сама это знаешь. И все-таки я не жалею о том, что мы сейчас делаем. И что мы вместе.

Он вернул сестре окарину и посмотрел на лодку за ее спиной.

— Пошли, — он взял ее за рукав и помог спуститься на ровный берег.

Пока сатир помогал лодочнику пристать к берегу и поставить трап, молодежь собралась в кучку. Прощаться.

— Даже не знаю, — хмыкнул Север. — Как мы без тебя там освоимся?

— Так же, как я здесь.

— Тут-то я тебе помогал.

— Это да, — подтвердил Влад. — Этого мне точно будет не хватать в моей жизни.

Север не сдержал смешок, а потом наклонился и обнял Влада. Тот с улыбкой хмыкнул и обхватил его руками в ответ.

— Ты же точно потом приедешь? — спросил Север, отстранившись.

— Конечно. Когда все тут посмотрю.

— А ты еще не насмотрелся.

— Так один снег кругом. Фигли ты меня зимой сюда припер? В самый нетуристический сезон.

— Мне как-то не по себе что я еду в Явь, а ты.... Ты точно хочешь остаться? Или ты что-то мне не рассказал. По глазам вижу, что что-то не так.

Влад положил руку Севру на плечо и с печальным умиротворением посмотрел на него.

— Мы должны были спасти Шир, Сем. И он...

— Так, все, пока, — Север развернулся и зашагал к лодке.

— Ну ты все испортил!

— Это ты все испортил!

Влад посмотрел на Гарью.

— Зануда, — пожаловался ей Влад.

— Какого дали...

— Извини. Я, наверное,... доставил немало проблем....

— А знаешь... И правильно сделал, — улыбнулась Гарья и бесцеремонно сгребла его в объятия.

— Не давай ему бездельничать, — сказал Влад, когда они отстранились. — А то он опять что-нибудь придумает.

— Не могу гарантировать, но присоединиться и проконтролировать обещаю, — ответила она и сжала на прощанье его плечо.

***

Ладья с пассажирами отстала от берега и бесшумно закачалась на воде. Влад смотрел как она неотвратимо удаляется. Без него. Он вдруг сорвался с места и побежал по берегу и исчез за кустами и деревьями.

Север недоуменно привстал, но Гарья дернула его обратно на сиденье. Они пытались высмотреть Влада на берегу, но он не появлялся, пока вид не перекрыла каменная стена.

И в этот миг над озером вдруг раздался вой. Он словно придал ускорения ладье, и она резво пронесла своих пассажиров мимо скалы, на верхушке которой они увидели прыгучую черную фигуру волчка.

Оборотень дурашливо скакал туда-сюда вдоль обрыва, лаял и заводил одну волчью песню за другой.

В ответ он услышал веселый свист Гарьи и лодочника, а затем тонкий голосок игрушечной свистульки. Ее трель слышалась еще долго, пока вместе с лодкой не растаяла в озерной дымке.

Стена пестрела огнями. Через каждые десять метров стояли каменные домики, в которых поддерживался огонь. Поначалу это была простейшая мера для защиты от пересмешников. А после того как Влад открыл людям страшную тайну превращения девушек в хищных птиц, эти огни стали памятными. На домиках появились таблички с именами всех принесенных жертв и рельеф в виде перышек. Январь объявили месяцем скорби.

Пересмешники появлялись все реже и то где-нибудь вдалеке, и ненадолго. Они никогда не спускались на землю. А вскоре их и вовсе перестали видеть.

Весна смыла с города кровь и пыль и очистила сердца от пережитого ужаса новыми, долгожданными, звуками. Первая пара грачей появилась на площади. Изумленные прохожие даже не сообразили что-нибудь им покрошить. Так и застыли, открыв рты и глядя, как черные большеносые птицы перелетают с дома на дом, радуя людей своим уродливым граем. Апрель стал птичьим месяцем и отныне прилет грачей праздновали каждый год целую неделю.

За полгода Змееград оправился от разрушительных событий. Обновленные улицы и крыши блестели от летнего дождя. Люди привыкали, что в городе теперь бывает разная погода. Никто не жаловался на дожди, трудности с урожаем или на традиционную медицину с отварами, бинтами и прочими примочками. Никого не беспокоила, точнее никто не проявлял явного недовольства из-за того, что нечисть свободно разгуливала по улицам, заходила в лавки и закусочные. Жуткая ночь и смерть Лютомира остудила недовольных. Слово нечисть вообще старались не использовать, заменяя на чудь, лихо, или товарищ.

В городе стало относительно спокойно, но все понимали, что это затишье после бури и оно не продлится долго без руководителя. По праву рождения новым князем должен был стать Влад. Но он наотрез отказался от этой чести. Взамен предложив создать совет, в котором было бы по одному представителю каждой расы. В итоге временно решили собираться на площади и обсуждать проблемы всей толпой.

Главным ученым без раздумий назначили Хафена. Только работал он теперь не в тесном подвале, а в одном из просторных подземных помещений. Их тоже вскоре отреставрировали, а тоннели открыли для общего пользования. Вместо колеса построили ветряные генераторы, на башнях и стенах.

Кентавры стали огромным подспорьем в строительстве. Но когда они решили, что их помощь уже не нужна, то сразу ушли в леса. Все кроме Йура. Ему нравилось в городе. Нравилось помогать: что-то отвезти, принести, подержать, разломать, особенно последнее у него получалось лучше всего. Бывало, что мальчишкам не хватало игрока для дворового футбола — так Йур двоих стоил.

Была у него и другая причина остаться в Змееграде — здесь была похоронена его мать. В тихом уголке свежепосаженного парка, под памятником лежала плита, а на ней красивыми буквами описание ее героической смерти.

Скотовник и арену было решено сравнять с землей. Но пока не придумали, что построить вместо него, решили не трогать. К тому же одна клетка была до сих пор занята. В ней сидел Татий. Если бы он согласился вернуться в Чистый, помогать с поселком, его бы отпустили. Никто не хотел держать старого больного деда за решеткой. Но в нем уже не было ничего от старосты. По клетке день и ночь метался свирепый оборотень, обозлившийся на всех на свете. Еду приходилось подвигать к нему на длинной палке. Татий вгрызался в нее, и раскидывал еду. Отвары Хафена успокаивали его только физически. А к тому времени, как ученый подобрал отвар, чтобы подавить его волчью сущность, оборотня нашли лежащим без дыхания.

Чистый медленно пустел — многие перебирались в город. Марийке досталась целая квартира в стене недалеко от рынка. Семья не приняла ее обратно, хоть ей и не сказали это напрямую, но пожилая мать и дядя смотрели на нее с плохо скрываемым ужасом. Девушка не стала настаивать. Она предлагала Владу поселиться с ним. Но он всегда избегал ее компании, боясь, что когда-нибудь разговор зайдет о событиях в горах, или она начнет спрашивать, почему он не вернется в Явь. Ведь все знали, что его там ждут.

И это было правдой.

После успешной операции Гарьи, вампиры отправили ее вместе с братом в частный дом под присмотр трехсотлетней бабки. Им дали паспорта, одежду и деньги — на первое время. Все это вместе с услугами за операцию Севру предстояло отработать в СОМНИЯ. Он стал разыскивать с помощью чутья непрошенных посетителей из Нави, завезенных без разрешения существ, а иногда и обычных маньяков. Жить в Яви было тяжелее, чем гостить. Все у людей было подчинено системе, расписанию и времени, рабы которого носили наручные часы. Севру тоже такие подарили, правда он их сразу потерял. Каждый день здесь был похож на предыдущий. Руки опускались. Единственное, что давало Севру сил прожить следующий день, это возможность лишний раз посмотреть увидеть на очередном задании какую-нибудь навью тварь. Через год он начал невольно оглядываться на черных собак, что превращалось в нездоровую привычку. Но он не переставал надеяться.