Евгений Щепетнов - Перекресток судеб

— Ты изменился, Нед. Ты сильно изменился – усмехнулся Сенерад – ты все верно разложил. Я тут распинался, а ведь ты все уже решил, и давно, так ведь? И думаю, что ты не все сказал нам. И правильно. На тебе сейчас большая ответственность, и если честно – я тебе не завидую. Тяжело, когда от любого твоего шага зависят судьбы сотен тысяч людей. И я рад, что ты стал таким взрослым, и… мудрым. Конечно, помогу. Я буду с тобой до конца – каким бы он ни был. Мне интересно, что у тебя получится, и мне кажется – у тебя все получится.

— Здесь! Вот тут Имар бился с врагом, тут я упал, и больше не видел, что было потом. А вон там Эстрог стоял в тоннеле, и я видел его лицо. Вы знаете, мне кажется, что это он за всем и стоял. И за переворотом тоже. Могу побиться об заклад – это он! – Жересар рубанул кулаком, и Неду показалось, что воздух загудел от его кулачища, мелькнувшего над головой – смотрите, что получается – закончилась война, Исфиру дали по морде. Что они делают? Засылают в Замар агентов, и главный – это Эстрог. Да, он искал Неда, да, он хотел его убить. И что? Это было не главным делом. Главное – сделать так, чтобы Замар был ослаблен. Как это сделать? Чума. Выпустить на страну чуму, которая уничтожит население, ослабит армию. А потом… потом можно попробовать новую попытку захвата. Конечно, это мои умозаключения, но я уверен – это правда.

— Соглашусь – кивнул Нед – Юрагор так бы и сделал. Есть способы уберечься от чумы. Кстати – не зря мы сожгли одежду Исы и свою, омылись вином и омыли тело Исы. Во время Юрагора так и делали чтобы уберечься от болезни. Почему – не знаю. Но вино и огонь убивают чуму.

— Я всегда подозревал, что от вина есть польза – хмыкнул Харалд – меня всегда тянуло в трактир. Жалко Васаба валяется бревном – с ним было весело почудить где‑нибудь в заведении Шусарда.

— Вино полезно только если не употреблять внутрь по кувшину за раз, а всего лишь протирать им кожу – прищурился Жересар – давайте‑ка к делу. Смотрите сюда – видите эту насыпь? Вот под этой кучей то, что мы ищем. Придется попотеть…

— Придется… – уныло сказал Харалд, оглядывая груду земли, перемешанную с битым кирпичом. Куча возвышалась до самого потолка, и в длину была шагов двадцать.

— Где точно – вход? Вернее – где он был? – Нед внимательно осмотрел место действия, и с размаху вонзил в землю лопату, заранее наточенную, как бритва.

— Прости… точно не знаю… где‑то там! – хмыкнул Жересар, и растерянно пожав плечами, махнул рукой, показав куда‑то в центр груды земли, в ширину растекшейся шагов на двадцать – честно сказать, мне тогда было не до запоминания точного места – где была дверь. Несколько негодяев в это время пытались лишить меня моей глупой головы, много лет назад отправившей своего хозяина на военную службу. Ну почему я не стал практикующим врачом в каком‑нибудь провинциальном городишке?! Вправлял бы кости, лечил расстройства желудка и запоры! Был бы уважаемым семенным лекарем, пил пиво, ругал бы ребят за шалости… И–эхх…

— Что было бы… если бы. К делу! Глаза пугаются, а руки… руки должны делать – вздохнул Нед – копаем узкий тоннель, доходим до стены, а там уже и разберемся, где была дверь. Ну что, начали!

Нед взял лопату, примерился и нажав ногой, вонзил ее в насыпь. Земля была уплотненной, слежавшейся, но поддавалась. Тяжело, конечно, главе клана и Великому Атроку копать землю, как простому землекопу, так что поделаешь? Нед усмехнулся своим мыслям и бросил далеко в сторону первую лопату земли из того, что ему предстояло перекидать в ближайшие часы.

Им понадобилось около суток, чтобы пробиться через завал. Могучие мужчины, казалось бы, не знающие усталости, часами долбили землю, отбрасывали камни, ворочали обломки стены, бросали землю – бросали, бросали, бросали… монотонно, упрямо, стиснув зубы. Женщины подносили воду, черпая ее из подземной реки, кормили их, заменяли, когда мужчины уставали и присаживались, чтобы немного отдохнуть.

Ни Далида, ни Гира никогда в жизни не держали в руках лопату – потомственные дворянки – но и они, неловко держа ухоженными руками отполированное древко лопаты, копали, копали, копали, не жалуясь, и не стеная .

Чумазые, потные, пыльные – люди без устали пробивались к цели, будто от этого зависела их жизнь. Впрочем – а разве не так? От тех, ради которых они рвали жилы, зависела жизнь многих тысяч. Или даже сотен тысяч людей. Король и королева являлись единственным настоящим правительством этой страны, и от них зависело, будет ли кровь литься и в дальнейшем, либо же Замар все‑таки не утонет в огне братоубийственной войне.

Наконец, открылась кирпичная кладка, местами обожженная, оплавленная колдовским огнем, и тоннель начали расширять в стороны – сразу попасть к входу не удалось.

Обрушенный, перекрытый оплавленными глыбами вход открылся им еще через два часа, неожиданно – лопата Харалда после одного из ударов вдруг провалилась в пустоту, и он хрипло закричал, сплевывая черную, пыльную слюну:

— Нашел! Сюда! Я нашел вход!

Бросив копать, Нед и Жересар пошли к Харалду, усевшемуся рядом с черным провалом, и присоединившись к созерцанию дыры, уходящей в стену тоннеля, замерли, тяжело дыша после многочасовой нагрузки.

— Да. Это оно – после недолгого молчания прогудел Жересар – других отверстий в стене тут быть не может. Нужно копать, но осторожно – как бы нам не зацепить ребят лопатой.

— Подождите. Коста, попробуй представить, вспомнить, где они могут лежать – покачал головой Нед – нам нужно копать так, чтобы добраться до них, но не обрушить сверху обломки тоннеля, понимаете? Прокопать нору к телам, через нее их и достать. Итак, давай, вспоминай.

Жересар согласно кивнул, закрыл глаза… и вдруг хлопнул себя по лбу:

— Ну какой же я болван! Никак не могу привыкнуть! Сейчас все будет. Только не мешайте, не отвлекайте – молчите!

Лекарь уселся на дно тоннеля, закрыл глаза, и… вылетел из своего тела. Поднявшись, повисел на месте, определяясь с направлением и решительно погрузился в мешанину из земли, кирпичей, обломков стальных дверей и лестниц. Втиснувшись в плотный грунт он почувствовал некое сопротивление – это походило на то, как если бы лекарь шел, погрузившись в густую грязь – дело непривычное, неприятное и надо сказать – трудоемкое. Ему сразу захотелось вернуться, юркнуть в свое тело и отдохнуть. Неимоверно тянуло сделать это – как усталого лесоруба тянет прилечь после дня тяжкой работы. Похоже, что душе не очень нравилось пробираться сквозь плотную преграду. Одно дело пройти сквозь стену, нырнуть в чужое тело, рыхлое, по сравнению с твердой массой уплотненной земли, и совсем другое в этой самой массе летать туда–сюда, справа налево, слева направо, как корабль, идущий против ветра.