Василий Сахаров - Последыш Древних

  Эссау Гебариди, напротив, нервничать и злиться не стал, ибо это бессмысленно. Вместо этого он сразу бросился в заклинательный покой, приступил к работе и при помощи подневольных духов попытался обнаружить Оттара. Но из этой затеи ничего не вышло. Слишком много магов на материке Ирахо и очень недолгим по времени был душевный порыв наследника Древних…

  Мудрые люди говорят, что пьяный человек может находиться в трех состояниях. Сначала он подобен певчей птичке, весел и беззаботен. Затем он храбрый тигр. А потом свинья.

  Майор Агликано пребывал в первом состоянии. Он был в окружении хмурых друзей–собутыльников, которые делали ставку на князя Айрика Раена и прогадали, ибо родственник царя впал в немилость и лишился поддержки авторитетных генералов. Но майор не обращал на это никакого внимания. Командир штурмового батальона обмывал очередной орден и за свое будущее был спокоен. Ведь штабные разборки фронтовика не касались, а обвинить его было не в чем. И, откупоривая очередную бутылку, он услышал голос Оттара, усмехнулся и подумал:

  «Выжил все‑таки, поручик. Ну и молодец. Дай боги тебе удачи. И даже если твой голос мне мерещится, неважно. Все равно, желаю удачи».

  Практически сразу комбат об этом позабыл и провозгласил тост:

— За победу, господа! За царя Эрация и за храбрость морейских солдат! Прошу всех встать!

  Собутыльники поднялись и гулянка продолжилась…

  Юна Эстайн находилась в Рупьенгарде и чувствовала постоянное смутное беспокойство. Кровь и ужасы войны не давали ей наслаждаться мирной жизнью, и она переживала за Оттара, который стал ее первым мужчиной. Однако время лечит, и чем дальше, тем быстрее она забывала все плохое, и образ Руговира понемногу затуманивался.

  Почему так — она не знала, но догадывалась. Поручик был человеком войны, упрямым, злым и безжалостным по отношению к врагам, непримиримым и непредсказуемым. Он нес беспокойство и смуту, а она хотела того же самого, что и большинство женщин, мира, гармонии, покоя и тихого семейного счастья. Поэтому, вспоминая о поручике, девушка вновь возвращалась в ненавистный ей кровавый хаос, и когда она услышала голос того, кого не так давно считала своим избранником, Юна не выдержала и заплакала.

  Впрочем, вскоре она успокоилась, собралась и стала приводить себя в порядок. Этим вечером царский наместник провинции Северная Морея давал большой прием в честь первых вернувшихся с поля боя героических земляков, и она должна была выглядеть сногсшибательно…

  Вот такими были реакции на посыл последнего чародея Вайда. Но если люди, как и нелюди, вскоре позабыли про Оттара Руговира и вернулись к своим повседневным делам и заботам, то кое‑кто продолжал его искать и собирать информацию. Разумеется, в первую очередь речь идет о «черных клинках», и уже через полчаса после встряхнувших эфир слов беглеца командор ордена суровый Ига Диоген, мощный маг и фанатичный сторонник царской династии, принял в своем кабинете Тейваза Кано.

  Майор выглядел неважно. Потертый и не раз штопаный полевой мундир, на лице щетина, в растрепанных волосах седина, а во взгляде тоска. Он ожидал наказания за проваленную операцию, которую начал не дожидаясь распоряжений из Алькантара, и последние несколько дней бывший заместитель начальника контрразведки 8–го легиона провел в тюрьме ордена. Однако командор вызвал его не для того, чтобы объявить приговор.

— Ты понимаешь, в чем ошибся? — кинув на Кано косой взгляд, Диоген присел за широкий рабочий стол и пододвинул к себе толстую папку с документами.

— Да, — ответил майор.

— И в чем же?

— Я самонадеянно посчитал, что смогу контролировать Руговира, пошел по самому простому пути и не попытался с ним договориться. В результате чего поручик стал воспринимать меня и всех «черных клинков» как врагов. А еще я не принял в расчет тот факт, что его могут освободить. Этого никак нельзя было ожидать, ведь он находился в самом надежном месте, в бывшей королевской тюрьме.

— Убийство, значит, предусмотрел, а освобождение нет?

— Так точно, командор.

  Диоген раскрыл папку, просмотрел несколько листов и сказал:

— Это хорошо, что ты не ищешь отговорок и не сваливаешь вину на погибшего при прорыве из Сайгары полковника Саара. Значит, ты продолжаешь болеть за наше общее дело и готов принять наказание.

— Да! Я готов понести любое наказание и ответить по законам военного времени! — выпалил майор.

— Тише. — Диоген поморщился. — Мы не на плацу.

  Командор просмотрел еще несколько листов, пожевал губами и принял решение:

— Ты продолжаешь вести дело Руговира и возглавишь новый отдел.

— Но я…

— Молчи, — оборвал его Диоген. — У нас серьезные потери, Рубайят до конца еще не покорен, хотя уже объявлено о победе, из‑за границы постоянно лезут диверсанты и людей не хватает. Поэтому мой выбор пал на тебя, никого больше нет. Так что постарайся не сплоховать, Тейваз, и найди мне этого парня. Делай что хочешь, изыскивай резервы, вороши старые имперские архивы, ищи информацию на Вайда, разговаривай с теми, кто был знаком с Руговиром, ставь ловушки и разберись, кто вытащил его из темницы. В общем, учить тебя не стану, человек опытный. Но прежде чем ты приступишь к работе, ознакомься с этим.

  Диоген протянул майору грязный залапанный конверт–треугольник, и Кано спросил:

— Что это?

— Письмо Руговира нам, всем «черным клинкам» и тебе в частности. Оно получено от целительницы Юны Эстайн, которая выходила из окружения вместе с ним.

  Слегка подрагивающими пальцами, не ожидавший резкого взлета майор, развернул конверт и вчитался в неровные строки, явно, написанные наспех и не за столом:

  «Уважаемые «черные клинки» и лично майор Тейваз Кано. Не стану утомлять вас историей своей жизни, при желании, вы во всем разберетесь самостоятельно, и я буду краток. Из‑за ваших действий мы стали противниками и отныне я, поручик сводного штурмового батальона Оттар Руговир, считаю себя свободным от клятвы вашему государю. Я был готов умереть за Великую Морею и ради процветания государства, с именем царя Эрация на устах, убивал других людей, которые не сделали мне ничего плохого. Однако это уже в прошлом — я не желаю становиться рабом и заложником системы, а потому прощайте. Хотя, до свидания, так будет правильней. У меня нет сомнений, что я вернусь на родину, и мы еще встретимся. И вот тут, господа «черные клинки», многое будет зависеть от вас. Станем ли мы врагами или будем союзниками? Решать вам.

  Не примите мои слова за пустую браваду — это может дорого вам обойтись. Воспринимайте это как предостережение от поспешных выводов и неосмотрительных действий. Не трогайте тех, кто близок мне по крови и с кем я находился в приятельских отношениях. Вот тогда, возможно, мы с вами найдем общий язык, поладим и вместе уничтожим наших стародавних врагов.