Picaro - Ученик

– Три дня назад, – обратился Гарольд к мастеру, – мы предупредили, что скоро потребуются твои силы и знания. Время пришло: нужно, чтобы в кратчайший срок ты изготовил не менее сотни новых бомбард.

Черты лица Фероцо, до этого выражавшие почтительное внимание, дрогнули. Сосредоточенность в глазах сменил откровенный испуг, лонвардец заметно побледнел, опустил взгляд. Император нахмурился: он подозревал, что такое количество "огненных труб" не удастся изготовить быстро, но особых препятствий не видел. Поэтому страх, выказанный Фероцо, ему сильно не понравился.

– Ты в затруднении? – не дождавшись ответа, поинтересовался монарх. – Говори, что смущает тебя – мы слушаем.

Не поднимая глаз, изобретатель ответил, что готов отдать жизнь за его императорское величество…

– Мы знаем, – перебил Гарольд, – ты однажды доказал свою преданность. Не трать наше время пустыми словами, говори прямо.

Еле слышно вздохнув, лонвардец сделал попытку объясниться:

– У меня всего лишь несколько обученных помощников, а для того, чтобы исполнить поручение, потребуются десятки мастеров и сотни подмастерьев. Мне будут необходимы опытные литейщики, кузнецы…

– Не видим препятствий: возьмешь каждого, кого сочтешь нужным. Кроме того мы прикажем оплатить из казны расходы, не говоря о достойном вознаграждении для тебя лично.

– Премного благодарен, ваше императорское величество.

Фероцо сделал попытку опуститься на колено, но Гарольд остановил его. Тогда мастер сказал, что позволил себе подготовить некий проект… Он вынул из сумки на поясе свернутые в трубочку листы пергамента и с поклоном положил на край стола.

– Здесь приблизительный устав новой Гильдии, члены которой будут заниматься изготовлением бомбард, – пояснил он, – их права, обязанности и некоторые привилегии. Надеюсь, ваше императорское величество одобрит мое начинание и не откажет в разрешении.

– Не сомневайся, – Гарольд взглянул на проект лонвардца, однако в руки не взял. – Все, что послужит скорейшему созданию нового оружия, будет пользоваться нашим покровительством. Мы сегодня же рассмотрим твою записку. Но нам хотелось бы знать, через сколько времени ты изготовишь орудия?

Лоб Фероцо с недавно зажившим шрамом наморщился, а лицо окончательно приобрело печальное выражение. Мастер знал, что ответ вызовет недовольство, но лучше вытерпеть сейчас, чем, солгав, ждать, когда ложь раскроется. Собравшись с духом, лонвардец сказал, что обучение помощников, а также изготовление такого количества бомбард потребует не менее года. И это еще не все трудности…

– Замолчи, – Гарольд мгновенно покраснел от гнева. – В своем ли ты уме, Фероцо? Какой год? В Мооренбурге стоит армия мятежников, которая не сегодня-завтра двинется на столицу. Прикажешь попросить их, чтобы подождали, пока ты кого-то там научишь?

Обмерев от страха, мастер ничего не ответил. Неожиданно в беседу вмешался канцлер. Медленно, с усилием выговаривая слова, Рунхофен произнес:

– Я предупреждал: чудеса случаются редко. Не следует гневить Господа, требуя невозможного. Гром и молния – хорошо, но…

С трудом удержавшись, чтобы не наговорить грубостей союзнику, император с вежливой улыбкой остановил старика:

– Граф, мы очень ценим ваши советы и замечания, но разговор с лонвардцем еще не закончен.

Рунхофен вяло пожал плечами. Потянулся за украшенной великолепной чеканкой чашей, в которую Майнерд поспешно долил вина:

– Хорошо, я помолчу.

Раздраженно забарабанив по столу пальцами, унизанными перстнями, Гарольд повернулся к мастеру. Тот поспешно, как когда-то в спальне лонвардского старшины, опустился на колени. Торопливо, несколько путано заговорил:

– Ваше императорское величество, моя жизнь принадлежит вам и для меня нет ничего важнее, чем преданная служба. Последний раз на изготовление бомбарды я потратил больше месяца. Но если у меня будут умелые работники, а ведь людей нужно еще обучить, и материалы… Я думаю, мы сможем делать не менее восьми… десяти орудий в месяц. Кроме того, само оружие ничто без моей алхимической смеси. Всего лишь куски металла.

– Подожди, – оборвал его Гарольд. – Значит, больше десяти бомбард за месяц у тебя не выйдет?

– Больше не получится, ваше императорское величество.

– А если мы сейчас пригласим палача, – на губах императора появилась скверная улыбка, – и прикажем объяснить, что не можем столько ждать? Что ты тогда ответишь? Что скажешь завтра утром, после пыток?

Лицо Фероцо стало еще бледнее. Дрожа губами, он тихо, но твердо произнес, что все равно не сможет выполнить заказ быстрее.

– Чем бы мне не грозил гнев императора, – сказал изобретатель, – это невозможно. К тому же, как я уже говорил: необходим порох. После подавления мятежа осталось меньше бочонка моего чудесного порошка – его хватит на шесть-семь выстрелов. Секрет пороха известен только мне… Получается: я должен лично делать смесь, что невозможно из-за большого количества, которое нам потребуется. Или надзирать за ее приготовлением. Нужны помощники, которые не смогут выдать тайну…

– Хорошо, хорошо!

Не в силах усидеть на месте от охватившего его раздражения, Гарольд поднялся. Принялся расхаживать по кабинету, бросая злые взгляды на покрытые замечательной резьбой книжные шкафы, застывшего в кресле канцлера, коленопреклоненного лонвардца. Император видел, что Фероцо не лжет: за отказом мастера не было игры – желания побольше выгадать. И от понимания этого Гарольду становилось еще хуже: слишком далеко молодой монарх ушел в мечтах. Начиная с надежды на быстрое усмирение врагов и заканчивая…

Неожиданно остановившись за спиной изобретателя, император положил ладонь на его левое плечо. Со злорадством ощутил, как тот содрогнулся от прикосновения. Сурово, но без угрозы Гарольд сказал:

– Мы верим тебе, Альбер Фероцо. Однако интересы государства требуют от моих подданных жертв. Один раз ты сделал чудо – придется повторить. Получишь все необходимое: людей, бронзу, деньги, любые вещества для своей алхимии. За исключением времени – его у нас очень мало.

– Золота тоже, – буркнул Рунхофен. – Казна разграблена. Шперре – злодейски умерщвлен…

Побагровев, император прервал графа:

– Мы же предупреждали, канцлер! Все замечания после. Или, может, вы плохо себя чувствуете и подводит слух, любезный граф?

Рунхофен перевел на монарха тяжелый взгляд.

– Да, ваше императорское величество, – сказал он равнодушно, – после подлого убийства моего сына – я держусь на ногах только благодаря милости Господа Всемогущего. В любой час бог может призвать меня, и вы останетесь без самого преданного союзника. А это очень плохо: лишиться поддержки в такой опасный момент.