Сергей Лукьяненко - Не время для драконов

– Еще не поздно, Виктор! – Обжора подтолкнул его к воронке. – Все здесь! Те, кто заблудился в своем одиночестве; те, кто устал от своих страхов; те, кто сжег свою душу – все они тут! Присоединись!

Виктор тащил из ножен упирающийся меч. А лава все текла…

Лава?

Тело – аморфное, огненное, цветов свернувшейся крови. Лапы – чешуйчатая сталь, пасть – пылающее жерло. Стеклянный блеск немигающих круглых глаз. Дракон был огромен, неуклюж, он ворочался, вытягивая на поверхность темные полотнища крыльев.

– Ну? – задорно спросил Обжора. – Ты с нами?

Дракон раскрыл пасть. Блеснули зубы – сверкающие бивни, которым место в ковше карьерного экскаватора. Горячее марево прокатилось над землей. Лапа потянулась к Виктору – неторопливо, без всякой угрозы. Будто приглашая – ступить на нее и забыться, долгим-предолгим сном, в ласковом тепле драконьего нутра, под присмотром внимательных глаз…

С мечом – на такое?

Мир дрогнул, меняясь. Поплыл в стороны – будто сменился обзор, и Виктор теперь смотрел в выпуклое зеркало. Земля убегала вниз. Обжора стал крошечной фигуркой под ногами.

Под лапами, не уступающими лапам Дракона Сотворенного.

Чтобы сразиться с Драконом – надо стать им.

Это – путь Убийцы.

Виктор закричал – в волне слепой ярости, в знакомой жажде боя. Огненный вал ударил, расплескивая дым, растекаясь по Дракону Сотворенному.

И тот взревел в ответ.

– Ну! – пропищал далеко внизу Обжора. – Давай-давай!

Дракон Сотворенный взмыл в небо. В ореоле пламени, в порывах горячего ветра, осыпая каменное крошево с темных, свинцово-тяжелых крыльев. В немигающих глазах горела насмешка.

Виктор оторвался от земли.

Следом – он не удивлялся тому, что может летать, и не как раньше, на крыльях ветров, а на собственных крыльях, на гибкой радужной плоти, подминающей воздух. Тело стало огромным, наполненным неимоверной силой. Воздушная волна сбила Обжору с ног, он покатился, не переставая кричать:

– Сразись! Сразись с ним, Убийца!

Тягучая струя – не чистое пламя – кипящий вар, сгущенный бензин. Дракон Сотворенный будто сплюнул – метнул мимолетно в Виктора огненный заряд.

Не страшно…

Пламя сорвало ветром. Они взмывали все выше и выше. Кругами, не отводя друг от друга взгляда.

Дракон – и Убийца Драконов.

Как говорил Обжора? Стань одним из нас?

«И не только, – прозвучало в ушах. – Не хочешь – стань им сам».

«Им – это кем?!» – беззвучно выкрикнул Виктор.

Далеко внизу вокруг крошечной фигурки Обжоры взвился пылевой смерч.

«Сотворенным Драконом, – последовал лаконичный ответ. – Тем, кто примет и объемлет все. И всех успокоит. Пес при отаре».

У Обжоры изменилась даже речь. Куда делось и фиглярство, и шутовство!

Виктор не ответил. Его взгляд притягивали железное тело Дракона Сотворенного, мерно взмахивающие тяжкие крылья цвета нагого свинца, мертвые стеклянные глаза. Удушливая ненависть толкнулась наружу потоком яростного огня. На его пути вспыхивал сам Воздух; над изогнутым спинным гребнем собирался тугой комок водяного бича; а внизу загрохотала, поворачиваясь, выдираясь из вековых логов, сама земная твердь.

Гнев стихий в тебе и с тобой, Виктор из мира Изнанки. Победа Убийце Драконов!

Ликующее пламя ударило в подкрылье Дракона Сотворенного. Пластинчатое крыло нелепо задралось, железная тварь провалилась вниз. Глотка – раскаленное жерло, ведущее в ад, – извергла глухой рев; стеклянные глаза полыхнули изнутри. Длинный хвост из бронированных сочленений щелкнул, сложившись и вновь распрямившись; пасть распахнулась широко, широко, так что парившему выше Виктору стал виден черный провал глотки – настоящий путь в Ничто.

Прежде чем ты опомнишься, тварь…

Виктор не знал, что ненависть может быть настолько сладка. Нет и не может быть ни в каких мирах ничего слаще. Ни вино, ни власть, ни золото, ни женщины – с ненавистью не сравнятся. Видеть падающего, корчащегося в агонии врага, знать, что он – в твоей власти…

Что-то не слишком ты крепок, Дракон Сотворенный.

Тварь теряла высоту. Подбитое правое крыло взмахивало реже и с трудом. Нужно было добивать, и Виктор дал волю Воде.

Туго сжатый водяной бич распрямился. Ударил в раскаленную броню на морде чудовища. И – распался, пропал, взорвавшись облаком безвредного пара. А Дракон Сотворенный утробно взвыл, внезапно и резко во всю мощь загреб крыльями, разом оказавшись рядом с Виктором.

Воздух! Молнии!

Черное небо лопнуло. Стянутые по зову Убийцы тучи извергли поток ослепительно-белых ветвящихся молний. Густая их сеть оплела неуклюжее тело железной твари, впилась в кровянисто-алые бока, и Дракон Сотворенный затрясся в судорогах. Крылья его внезапно сложились, он почти камнем рухнул вниз, перекувырнулся через голову; от его рева внизу начинали дрожать серые тела гор.

«Падай, ты убит!» – хотелось крикнуть Виктору.

Однако тварь из мира Прирожденных упрямо не собиралась умирать. Его полет вновь выровнялся. Вновь уперлись в воздух громадные крылья. И не мог Убийца, пусть даже и прошедший посвящения, заставить Воздух расступиться под свинцовыми крыльями врага, чтобы тот рухнул бы камнем на острые пики скал далеко внизу…

Убийца может только ненавидеть. И уничтожать. Прямой атакой. Творение так же недоступно ему, как червю – полет.

Дракон Сотворенный вновь поднимался. Глаза горели злой насмешкой. Я принял три твоих удара, казалось, говорил он. Теперь моя очередь. Держись, Убийца!

Что у тебя за спиной? Безумный «бег к морю», посвящения, принятые без понимания, что же, собственно, с ним делают? Чужой и нелепый мир, где он – игрушка, марионетка в руках искусных кукловодов? Заемная ненависть – поможет ли она тебе? Ритор – тот действительно ненавидел…

Дракон Сотворенный близился. Торжествующий рев твари заставлял в ужасе бежать даже грозовые тучи. Открылся серый небосвод; железные челюсти раздвинулись, и кипящая волна вара обрушилась на Виктора сверху.

Он закричал.

Крик рвал гортань, рвался наружу, как будто сам обратился Силой, тянущейся поразить врага. Мир померк; кажется, он падал вниз, охваченный дымным пламенем; жидкий огонь тек по чешуе, пытаясь найти щель.

Ветер, Вода, Огонь! На помощь! Земля!

Ливень. Страшный, когда все небо превращается в один сплошной поток. Он не в силах был загасить жидкое пламя, не пламя даже – горючий вар; вместе с Ветром Вода срывала пылающий яд с брони Виктора.

А снизу тянулся в один миг воздвигшийся лес исполинских трав. Мириады зеленых стволов – и Виктор со всего размаха врезался в них пылающим броненосным телом.

Травы-гиганты смягчили удар. Зеленый сок смыл остатки ядовитого вара, который очень хотелось назвать напалмом.