Анна Гринь - Забудь мое имя!

Ты можешь защищаться, можешь оберегать себя всю оставшуюся жизнь, боясь доверять окружающим. В этом виновата твоя мама, но… У вас это семейное! Привычка выстраивать стену там, где можно просто пойти напрямик. Конечно, проще жить, не сталкиваясь с трудностями. Но, Лена, скучно же!

Пойди к нему. Если он тебя выгонит и скажет, что ты ему не нужна, то возвращайся. Тогда хотя бы будешь знать все точно. И не реви! Пей чай!

Я улыбнулась сквозь слезы. Ира всегда умела устраивать бурю в стакане так, чтобы все ее слова казались правильными и умными. Вот и сейчас, слушая ее выкрики, мое сердце требовало последовать совету.

— Но ведь… Ирусь, ты же его видела! Он такой! Такой… Красивый!

— Не хочу тебя обижать, мартыха, но красивость мужчины в наше время совершенно неликвидный товар! — фыркнула девушка. — Красотою только на журнальных обложках они хороши. В жизни же в представителе мужского пола должно быть что‑то еще.

— Но, понимаешь, я рядом с ним, как…

— Молчать! Хватит мне тут рассказывать про то, какая ты серая и бледная. Не бывает некрасивых! Бывают неуверенные и ленивые! Неуверенность свою засунь в… унитаз и смой трижды! Ты красивая! Ты себя хоть раз со стороны видела? У тебя искорки в глазах, когда ты улыбаешься. И личико светиться, если радуешься. И… И пусть тебе этот твой Бес с его гордостью расскажет, какая ты на самом деле! Мне ты, все одно, не поверишь!

— Но, Ирусь… — промямлила я.

— Так, сейчас ты идешь в душ, приводишь себя в нормальный вид. Забудь о собственной логике. Сейчас она тебе не нужна!

Повинуясь приказу, я потащилась в ванную, где долго сидела на стиральной машине, пытаясь унять дрожь, проникающую из перепуганного сердца в голову. Ире легко говорить, а мне тяжело принять ее слова, хотя во многом подруга права.

Возникшая на пороге брюнетка вручила мне пахнущее цветами и свежестью полотенце, молча удалившись под звук с грохотом захлопнувшейся двери. Это немного меня взбодрило, так что под горячие хлесткие струи я влезла в настроении смиренной безысходности. Намыливая спутавшиеся, провонявшиеся кислым табачным дымом волосы, я опять расплакалась, смешивая слезы с густой пеной. Себя было жалко настолько, что хотелось опуститься в эмалированный чугун и с чувством порыдать, но вместо этого что‑то внутри меня напряглось, выдавая через стиснутые зубы тихий ожесточенный звериный вой.

— Лена, ты должна! Отступать можно сколько угодно, боясь сделать всего один шаг вперед. Ты трусиха. Ты боишься. Но… Лена! Соберись. Наделать глупостей ты уже успела, так неужели еще одна что‑то решит? Может быть, потом тебе будет куда больнее, чем сейчас, но хотя бы будешь знать, что попыталась быть сильной.

Дальше я все делала молча, стараясь не смотреть в глаза злой и сонной Ире. Подруга выдала мне белье из собственных запасов, узкие черные джинсы, оказавшиеся мне в пору, и белую майку. Волосы я связала в жгут — сушить их феном мне было лень.

Выглядела я странно. Обычно такими бывают героини в фильмах про шпионов. Майка непривычно подчеркивала вынырнувшую непонятно откуда грудь, с которой я не чаяла встретиться в этой жизни.

— А ничего так! — Отвлекаясь от мрачных мыслей, я крутилась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон.

— Ты немного изменилась, — заметила Ира, покусывая губы. — Джинсы мои, но влезть мне в них в ближайшее время не грозит. Да и… может скоро мне понадобятся брючки побольше.

Непонимающе грянув на подругу, я негромко спросила:

— Ира, не пугай! Ты что… беременна?

Девушка медленно и обреченно кивнула.

— Сама не знаю, как так вышло, но…да! Я беременна.

— Ирусь! Слушай, это…здорово. Здорово, да? Ты сама что? Рада?

— Я? — Ира на миг прикрыла глаза и осторожно прикоснулась к пока совершенно плоскому животу. — Да. Я очень рада!

И подруга искренне улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась.

— А Игорь знает?

Ира быстро кивнула.

— Я ему вчера сказала. Очень боялась… Ну, и решила не в глаза. По телефону сообщила.

— Ты? Боялась? — не поверила я. — Мне всегда казалось, что ты само бесстрашие.

— Ну, со мной такое впервые, — девушка покраснела. — Я первый раз оказалась в подобной ситуации.

— И что Игорь?

— Он приехал. И привез… — Девушка не договорила, схватила меня за руку и потащила за собой в спальню. Оказавшись в комнате подруги, я медленно выпала в осадок бесконечной зависти. Все свободное пространство комнаты, даже подоконник и компьютерный стол, было уставлено ведрами, трехлитровыми банками и вазами, полными длинноногих нежных белых полураспустившихся роз.

— Он с ума сошел, все время меня на руки норовил взять, — хихикнула Ира. — И замуж позвал. Мама вернется, буду представлять.

— Я за тебя рада, очень! — искренне призналась я.

— Все так быстро… — хмыкнула подруга. — И неожиданно.

Искренне улыбаясь немного перепуганной и отстраненно–счастливой Ире, я крепко ее обняла, вдруг поняв, что мои проблемы придуманы лишь мною.

— Поздравляю, любимая! Уверена, это только начало чего‑то нового в твоей жизни!

— Я надеюсь, — тихо пробормотала Ира. — Ты знаешь, мне с Игорем как‑то так…хорошо. Он милый, спокойный, умный. И…

— Свой, — подсказала я.

Ира радостно рассмеялась, быстро закивав.

— Это здорово, что вы встретились! — восторженно сказала я. — Пойду, наверное…

— Иди, — согласилась подруга.

Делая над собой усилие и подавляя трусость, я нырнула в темноту, выискивая в тонких чернильных коридорах еле ощутимый ветер. В это движение вплеталась ниточка сине–фиолетового, то светлеющего, то темнеющего. Мне не составило труда взять эту нить в руки, скользя по ней туда, где затаился источник моих страхов.

Тьма привела меня в комнату, которую я видела всего один раз. В Праздник Зимней Ночи.

«Забавно!» — подумалось мне. Двигаться не хотелось, но я осторожно ступила вперед, всматриваясь в темноту, стараясь не думать о том, что могу увидеть. Страх горячей волной подступил к горлу, выбивая бешеный ритм перепуганного сердца.

Мне было страшно. Будет обидно и бесконечно больно, если меня здесь никто не ждет. Или, того хуже, я окажусь лишней…

Прислушиваясь и не слыша ничего, я сделала еще несколько шагов, подойдя почти вплотную к широкой кровати. Черные простыни скрадывали детали, но тусклый свет позволял мне хорошо видеть беспокойно спящего демона. Одного.

Беззвучный вздох облегчения вырвался из моего горла вместе с тихим смехом. Вдруг стало так легко и просто. А еще где‑то внутри появилось что‑то, очень похожее на смелость. Сбросив туфли, я скользнула вперед, склоняясь над спящим по–звериному, на животе, подтянув одну ногу, Бесом. Руки сами собой прошлись вдоль позвоночника, нащупывая сильные мышцы под горячей кожей. Вечно ледяные руки вмиг согрелись.