Булыга Сергей - Ведьмино отродье

Рыжий молчал, во все глаза смотрел на незнакомца. Р-ра! Кто бы мог подумать? Птицы — и разумные! А этот… Кто это?

Цвирин-тсаар тем временем вновь что-то выкрикнул, а незнакомец перевел:

— Как вы нашли наш Остров? Отвечай!

Незнакомец смотрел на него не мигая и ждал. Он, надо понимать, толмач, знает птичий язык. И твоя бабушка, помнишь, о ней говорили… Р-ра! Рыжий, тряхнул головой и сказал:

— У нас был талисман. Ну, это вот такой кружок, из золота. На нем был глаз. И этот глаз нам и показывал, какой брать курс. Вот, собственно, и все.

Толмач кивнул и перевел. О, что тут началось! Шум! Крики! Гам!.. Потом все смолкли, и толмач сказал:

— Ты слышал? Мы тебе не верим. Нет и не может быть таких талисманов. А если есть, так покажи нам его. Ты можешь его показать?

— Н-нет, не могу.

— Тогда ты, значит, лжешь. Ведь так? В глаза смотри! В глаза!

Глаза их встретились. Глаза! Большие, грустные…

— Нет! — крикнул Рыжий. — Это правда! И ты это прекрасно знаешь! Ведь это ты привел меня сюда!

— Я? — удивился незнакомец. — Ты что, разве когда-нибудь встречал меня?

— Конечно! Сперва мы встретились в Лесу, когда я был загонщиком, а после в Дымске на реке, а после Тварь, то есть монета, р-ра!

— Постой, постой! — воскликнул незнакомец. — Я ничего не понимаю. Подожди!

И, повернувшись к императору, посовещался с ним по-птичьи, и лишь потом уже спросил:

— Ты можешь объяснить все ясно и понятно?

Рыжий кивнул и принялся рассказывать. Рыжий спешил, проглатывал слова, сбивался, начинал сначала. Он видел только толмача, толмач — только его…

— Тса! — крикнул император. — Тса!

Рыжий смущенно замолчал. Смотрел на толмача, на императора, на птиц. Толмач тоже молчал. Мерцали разноцветные огни, было темно и тихо.

— Тса! — снова крикнул император.

Толмач вздохнул и что-то кратко произнес по-птичьи… и опустил глаза, и отвернулся.

На этот раз никто не проронил ни звука. Император зажмурился, долго молчал, а после снова обратился к толмачу. Тот перевел:

— Он говорит, ему известно, зачем вы сюда прибыли. Он может вас убить. Но… пощадит.

Рыжий молчал.

— Да, пощадит! — опять сказал толмач. — Ибо таков у нас закон: гостей не убивают. Мало того, мы вас проводим до экватора, вы все живыми-невредимыми вернетесь к себе на родину.

— И все забудем?

— Да.

— И я забуду?!

— Да. Ты же понимаешь…

— Понимаю!

Рыжий вскочил и посмотрел на императора, уже хотел было сказать, что он не хочет забывать, что лучше он…

— Тса! — гневно крикнул тот. — Тса! Тса!

И — тьма! Ни зги! Рыжий попятился… И рухнул! Полетел! Вниз со скалы! И — в воду! И — на дно! Р-ра, как оно все глупо получилось. Р-ра, вот и все. Р-ра, и мешка не надо. Р-ра…

Нет! Нет, нет! Еще, еще, еще… И выплыл, ухватился за скалу, болтался на волне, жадно дышал, хрипел и сплевывал, моргал. Придя в себя, вновь глянул вверх. Остров сиял холодным, недоступным светом. Не для тебя это. Ну а для них, для косарей — тем более. Где ялик? Здесь, совсем недалеко. Рыжий подплыл к нему, с трудом перевалился через борт, схватил весло…

— Брат! — вдруг раздалось сверху. — Брат!

Но Рыжий не ответил. Он даже головы не поднял, а окунул в воду весло вперед, как можно дальше, чтоб широко грести, ходко идти. Порс! Навались! В-ва! В-ва! Вот девять лэ до корабля. Вот семь. Вот пять. А вот уже они забегали вдоль борта, а вот уже тебе бросают трап, ты за него хватаешься, а лапы не сжимаются, не держат — ты вот-вот сорвешься. И срыва…

Нет, подхватили, подняли на палубу, поставили тебя на стопы, поддержали. Но только отпустили — ты упал. Ты мог, конечно, устоять, но не хотел того, и потому упал. Лежал, смотрел на них, столпившихся вокруг, зло улыбался и молчал. И все они молчали. И долго ты лежал, и долго они ждали. Но, наконец, Базей не выдержал, присел возле тебя, спросил:

— Кто там?

А ты ответил:

— Птицы.

— Что?! — не поверил он.

— Да, птицы. И разумные. Они умеют говорить. Они грозили нам.

Базей весь вздрогнул, но смолчал, долго смотрел тебе в глаза, наверное, хотел понять, лжешь ты или нет, потом отрывисто спросил:

— Они вооружены?

— Чем?! — засмеялся ты.

— Да! — хмыкнул он. — И в самом деле, чем?! — потом спросил: — А золото… Там много золота?

— Навалом, — сказал ты. — Там все из золота. Я пить хочу. Дай мне воды!

Тебе дали воды. Ты выпил и закрыл глаза. Так и лежал на палубе. Они тебя оставили в покое. Солнце взошло в зенит и жарило просто нещадно. Они обедали, потом они готовились. А ты лежал, ты не хотел вставать. Зачем? Куда теперь спешить? Лежи, ведь ты уже приплыл, увидел, что хотел. Нет Континента — нет и Равновесия, Магнитный Остров — вовсе не магнитный, птицы — разумные создания, а мы зато — мы все, мы и они, и в Башне, и вне Башни — глупцы и дикари, мы звери, мы готовимся к сражению. Базей сказал, что ночью птицы слепнут, их ночью взять будет легко, не надо и баллист — и все с ним согласились. Вечер настал, а ты по-прежнему валяешься на палубе, ты отказался от еды, а только пил. Пришел Базей и стал тебя расспрашивать, ты неохотно отвечал, он жадно слушал. Особенно понравилось ему, что там, на Острове, все сплошь из золота.

— Даже вода? — спросил он.

— Да, — ты кивнул. — Она густая, очень сладкая. Вот почему теперь я пью и пью.

Базей кивал. И так всегда — кто хочет верить, тот во все поверит. Вот, даже взять тебя: ты веришь в то, что птицам штурм не страшен, они легко всех перебьют, корабль сожгут — и наконец-то кончатся все эти бесконечные и бесполезные искания — и тебе хорошо. И тебе было бы еще лучше, совсем хорошо, если бы это случилось как можно скорее. Р-ра, вот уже темнеет. Хорошо! Р-ра…

Что это?! Они кричат, размахивают лапами, смотрят на Остров! Рыжий подскочил…

Да, это было впечатляющее зрелище! День кончился, солнце, пройдя свой путь, теперь все ниже, ниже погружалось в Океан, еще вот-вот, и Он его проглотит, наступит тьма. А Остров… Р-ра! Как он поблек! Окрасился багровым светом. А вот он и еще темнее, и еще. А вот он уже просто серая безликая скала, нет в нем величия, нет золота, и небо тусклое, и солнца уже нет, и, значит, все это — мираж. А кто в этом всем виноват? Конечно, ты. Значит, в мешок тебя, поставить на доску, отправить на кормление, и, может быть, тогда опять будет удача. Вот как вчера с Вай Кау; он пошел…

— Огни! — кричат на палубе. — Огни!

Действительно, огни! Там-сям на Острове вдруг вспыхнули огни. Эти огни — как окна в неприступной башне. Р-ра, снова эта Башня! Вот почему ты слышал окрик «Брат!», вот почему Сэнтей говаривал: «Мы здесь и мы везде!», вот почему толмач так помрачнел, когда ты стал ему рассказывать…