Алена Даркина - Убывающая луна: распутье судьбы

— Миленький, пойдем скорее. Да что же это такое?

Его повели куда-то, но он замычал, сопротивляясь. Чувствовал, что если оторвется от двери — упадет. Поморгал, чтобы развеять туман.

— Ты меня не видишь? — спросила девушка. Словно из тумана начало проступать ее лицо. Карие глаза — тревожные, с замершими слезинками, темно-русые волосы, уложенные в прическу. Две пряди упорно не желают там лежать и кучерявятся у щек. Илкер. Слеза скользнула по щеке, девушка судорожно сглотнула

— Ялмари, хороший мой, пойдем в кровать, а? Обопрись на меня, я доведу.

— Я все испачкаю, — прошептал он.

— Неважно. Все неважно. Пойдем скорее.

Она подставила принцу хрупкое плечико, и он смог преодолеть расстояние в трость, отделявшее его от кровати со знакомым покрывалом… Когда он упал на него, Илкер помогла перевернуться на спину и куда-то убежала. Он огляделся. Так и есть — домик лесника. Спальня в этом домике. Сюда Илкер еще не повесила занавески, поэтому окна голые. Справа шкаф, в котором лежали рубашки. Хлопнула дверь, вошла Илкер. Стараясь не расплескать воду в медном тазу, поставила его на пол возле кровати. Достала из раздутого кармашка передника чистые тряпки, склонилась над ним.

— Давай снимем эти лохмотья, — ласково предложила она. — Сможешь приподняться?

Ялмари удивился, с какой стойкостью она осматривает и омывает его раны. На языке вертелся вопрос. Девушка будто услышала его.

— Я так скучала по тебе, — всхлипнула она. — Пошла к тебе в дом. Сидела, мечтала, — руки работали быстро, она споласкивала тряпку в тазике и аккуратно обмывала вокруг раны. — И вдруг ты… Как же ты добрался с такими ранами? — она снова украдкой смахнула слезинку.

Кровь постепенно сворачивалась, как и положено крови оборотня. Илкер, заметив это, перестала его мыть. Спросила робко:

— У тебя есть какие-нибудь лекарства?

— Посмотри в шкафу на кухне, — прошептал он. Ялмари находился в каком-то полусне: от потери крови все в голове смешалось. На задворках сознания билась мысль о невозможности происходящего, но она постепенно угасала.

Илкер исчезла и вскоре вернулась, держа стеклянную баночку.

— Это? — показала она.

Ялмари кивнул.

— Прямо на рану? — спросила девушка.

Он отрицательно мотнул головой. Илкер достала из передника еще одну тряпочку, оторвала лоскут и положила на него мазь. На всякий случай уточнила:

— Так?

— Да.

Она приложила ткань к ране, потом разорвала еще что-то на полоски, стала бинтовать. Справившись с рукой, проделала то же с плечом. Тут пришлось привстать.

Мазь оказала волшебное действие, боль утихла, и принц не заметил, как уснул.

Когда вновь очнулся, за окном стояла ночь. Илкер сидела рядом на скамеечке, она тут же встрепенулась:

— Как ты? Хочешь что-нибудь?

— Да… — неуверенно ответил он. В голове крутились смутные воспоминания, но сосредоточиться он еще не мог. Как только пытался думать — комната начинала плясать.

— Ялмари, — Илкер прижалась щекой к его руке, выше обрубка, чтобы не задеть рану, — я так рада, что ты вернулся. Так счастлива. Все будет хорошо, я знаю. Главное, что ты живой.

Ялмари здоровой рукой коснулся ее волос.

— Я люблю тебя, маленькая.

— Я тоже очень люблю тебя, милый, — она поймала его кисть. — Если бы ты знал, как я тосковала о тебе, — она поцеловала ладонь.

— Илкер…

— Что, родной мой? — она вскочила с табуретки и склонилась над ним

— Мне надо… — он опять постарался вспомнить, что же он еще не сделал.

— Чего ты хочешь, мой нежный? — девушка прошептала эти слова, приближая губы к его лицу, и Ялмари не выдержал. Сначала осторожно, а затем жадно поцеловал ее, придерживая голову Илкер здоровой рукой, чтобы она не вырвалась, не убежала. Но она будто и не собиралась: ответила на поцелуй с таким жаром, что он невольно застонал.

И тут же острая боль пронзила сердце. Он отпустил девушку и изумленно посмотрел на обнаженную грудь. Там торчала рукоять кинжала. Он попробовал вдохнуть и не мог, только открыл широко глаза, изумленно глядя на Илкер. Она улыбалась светло и спокойно:

— Ты всегда будешь моим, Ялмари. Только моим!

Все померкло — он умирал. Мимо со страшной скоростью проносились стены пещеры. Его тошнило, он пытался, остановиться, но не мог. Внезапно движение закончилось. В кромешной тьме он различил три фигуры. Тигр, рыцарь и бесполое существо, одинаково узкое в плечах, талии и бедрах. Никаких выступов ни на теле, ни на лице. Будто глиняная фигурка, сделанная ребенком. Но не бывает такой глины — бледно-розовой, как тело человека.

— Ты победило, — произнесла тигрица, разевая пасть.

— Я всегда побеждаю, — надменно произнесло существо. Странный голос, непохожий на человеческий, раздался откуда-то из его живота. — Я сильнее вас, — добавило оно.

— На самом деле, — увещевающее произнес Вальдек, — на нашем счету равное количество жертв. Тебе достаются лишь те, с кем не смог справиться я и она, — рыцарь указал на тигра.

— И именно поэтому я сильнее, — категорически отрезало существо. — Я побеждаю лучших!

Вальдек обреченно вздохнул и исчез. Следом за ним исчезла тигрица и странная фигура. Ялмари остался один в темноте.

7 ухгустуса, Беероф

Небо темно-фиолетового цвета заставило Загфурана задохнуться от восторга. Днем такое небо бывает только в одном месте: на Итту-Кацине, где минарс родился. Удивительно: он считал, что забыл о родине и не испытывает никакого желания вернуться туда. Зачем? Что он видел, кроме равнодушия матери и побоев отчима? Что чувствовал кроме желания доказать миру, что он не дерьмо, а чего-то стоит? В конечном счете, стоило благодарить за такое детство и юность. Где его односельчане, выросшие в любви у папочки и мамочки? А он — посвященный Храма Света. Пока младшего ранга, но все еще впереди. Если бы он пожелал, мог бы наказать обидчиков, но его сила настолько велика, что месть становится смешной. Все равно, что мстить какой-нибудь пылинке, заставившей чихнуть… Минарс старался забыть прошлое, отрешиться от него, но сейчас, когда он буквально тонул в темно-фиолетовом небе, сердце защемило от сладкой тоски: он дома. Шелковая трава глубокого темно-зеленого цвета, приятно ласкала щеки и руки. Такая растительность бывает только здесь. В других мирах, трава почему-то жесткая, а бывает даже острая. Загфуран провел ладонью по густому ковру, будто созданному, чтобы человек на нем отдыхал. Жаль, что таких мест и на Итту-Кацине сохранилось немного: все заполонили города.

Словно ниоткуда выпрыгнула Сайхат. Оседлав грудь мага, она сдавила кадык большими пальцами. Загфуран резким ударом оттолкнул ее, вскочил и оскалился, показывая длинные клыки вампира.