Дочь княжеская. Книга 2. Часть 2 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна

Постарайся не вставать с постели в ближайшие несколько часов.

— Хорошо, — согласилась Хрийз.

Вставать ей и самой не хотелось. Она повернулась на бок, подложила ладошки под щёчку, стала смотреть на неподвижного Яшку. Не повезло бешеному, снова нарвался на обездвижку.

— Эх, ты, бедолага, — сказала Яшке Хрийз и снова погладила его по крылу.-Защитник ты мой…

— Эх, ты, бедолага, — сказала Яшке Хрийз и снова погладила его по крылу.-Защитник ты мой… Хафиза Малкинична, почему он Сихар так ненавидит? Что она ему сделала?

— Не ему, — ответила Хафиза. — его хозяйке… Я тогда была ещё слишком юна, но отголоски их конфликтов меня достигали, скажем так. Они на дух друг друга не выносили, Хрийзтема Старшая и Сихар. А сийги — существа злопамятные.

— Почему не выносили? — спросила Хрийз. — Я читала в дневниках Фиалки, там упоминается, что Сихар поссорилась с… — язык не повернулся назвать старшую Хрийзтему сестрой.

Хафиза пожала плечами:

— Они всё время ссорились. Не из-за одного, так из-за другого. У обеих – характер. Вдобавок их разводили стихии, которым они служили. Сихар — врач, спасатель, Хрийзтема Старшая — боевой маг, убийца. Это разводило их на разные полюса и давало лютое напряжение, которое, в конечном счёте, всё равно прорывалось на благо общего дела.

— Общего дела? — не поняла Хрийз.

— Силу дают любовь и ненависть, — напомнила Хафиза. — Магическое поле на фронтах сохраняло стабильность, а остальное не имело значения. Скорее всего, Хрийзтема Старшая сознательно провоцировала конфликты. Она могла, вполне в её духе. Она вообще лишнего движения без чёткого, продуманного наперёд плана не делала. При этом решения принимала молниеносно. Я горжусь, что знала её.

— Я не такая, — вздохнула Хрийз.

Хафиза присела на краешек постели, взяла за руку. Тёплое исцеляющее прикосновение…

— Конечно, — мягко сказала она. — Ты не такая. Ты — Жизнь, а она служила Смерти. Отдыхай. Всё закончилось. Всё хорошо.

Хрийз послушно закрыла глаза. Но, прежде чем целебный сон окончательно погасил сознание, она успела подумать, что ничего ещё не закончилось. Что всё – только начинается…

Хрийз проснулась, когда солнце залило зеленоватым золотом всю комнату, добралось до постели и почти по-летнему нагрело лицо. Яшки не было, улетел, наверное, к своему гнезду. Где его хоть разместили… На какой-нибудь глухой, безлюдной террасе, скорее всего. Или вовсе на крыше. Надо будет спросить.

Она оделась, взяла в руки ножны, слегка выдвинула рукоять ножа.

Инициированный клинок тускло сверкнул в солнечном свете. Вот странно, в первые дни не знала, как ходить с ним, а теперь без ножа чувствовала себя почти что голой.

С ножами тут ходили все. Ну, почти. Нет, Хрийз так и не научилась управляться с оружием как следует. Но без магического клинка становилось не по себе, и руки сами тянулись схватить пояс и поскорее застегнуть его.

Нож достался ей в награду за слетевшего с нарезки упыря Мальграша. Хрийз вздрогнула, вспоминая разбитного морячка со скрипкой. Ведь сожрал бы ни за что ни про что! С него сталось бы. Девушка мотнула головой, отгоняя неприятные воспоминания.

Прошлась по комнате, с любопытством рассматривая обстановку. Стены, кажется, обиты были материей… Потрогала пальцем — правда ткань, похожая на шёлк. Нежно-кремовый оттенок, выдавленный рисунок — трилистники, маленькие солнышки, бабочки. Пузатые тумбочки на гнутых ножках так и тянули сунуть внутрь нос, но Хрийз воздержалась. Она по-прежнему чувствовала себя здесь временной гостьей, привыкать к комнате не собиралась, потому что очень скоро вернётся к себе, в свою комнатку общежития при мореходной школе — а как же иначе? Подписан контракт, контракт надо выполнять. Вроде бы никто не настаивал бросать всё и переселяться в этот их… высший свет…

Хрийз не представляла себе, что она будет делать в том свете. Вспомнилось из детства:

«Что ты, баба, белены объелась?

Ни ступить, ни молвить не умеешь.

Насмешишь ты целое царство!"» (сказка о рыбаке и рыбке, Пушкин А.С. - прим, автора)

Хороша принцесса. Дочка княжеская. Ея светлость. Все будут смотреть и шушукаться, что вот, мол, у Бранислава Будимировича дочка — дикарка невоспитанная, ложку не так держит, вилку не с той стороны тарелки кладёт, сплетен свежих не знает.

Чтобы отвлечься, Хрийз решила немного пройтись. Дёрнула со спинки кровати тёплую шерстяную шаль, закуталась в неё. За дверью начиналась лестница, винтом уходившая вниз, а налево — небольшой светлый коридорчик. Хрийз подумала, что по лестнице она уже ходила, поэтому свернула в коридорчик, а он вывел через стеклянные двери в сад.

В саду росли небольшие декоративные деревца, цвели поздние осенние цветы.

Хрийз узнала гранитную лилию, астры, хризантемы. Сад полого поднимался вверх, словно его разбили на крыше. Оглянувшись, девушка поняла, что так и есть — отсюда открывался великолепный вид на горы, укрытые сиренево-синим покрывалом поздней осени, и яркую полоску моря с тонкими, будто карандашом отчёркнутыми силуэтами военных кораблей. Хрийз затруднилась бы объяснить, почему именно военные корабли. Ей просто так просто показалось.

Защитный флёр исчез, исчезло и наведённое им тепло. В воздухе отчётливо позванивало морозцем, изо рта при дыхании вырывался парок. Хрийз зябко поёжилась, заворачиваясь в шаль плотнее. Опрометчиво выскочила в платьице и туфельках на мороз. Лучше вернуться.

Она отошла от парапета и вдруг поняла, что потерялась. Не помнила совершенно, откуда пришла сюда, где её комната! Долго думала, куда пойти, направо или налево или вообще прямо, никак не могла сообразить. Потом решилась и повернула вправо. Через несколько петель вдоль клумб, изящно декорированных диким камнем, поняла, что ошиблась…

Солнце тонуло в малахитовых закатных сумерках. Скоро скроется за горизонтом совсем и на мир опустится морозная ночь. Зря, что ли, уже сейчас под ногами похрустывало, а цветы на глазах покрывались тонкими иголочками инея.

— Ясного вечера, ваша светлость.

Хрийз подскочила от неожиданности. Ярой Двахмир, кто же ещё. Только он поступил умнее, надел длинную, до середины бедра, даже на взгляд тёплую куртку, такие же брюки, а на ногах были тёмные сапоги с меховыми отворотами.

— Ясного вечера и вам, — стараясь, чтобы голос не трясся, ответила Хрийз.

Двахмир — не враг. Союзник. Но девушке невесть с чего захотелось убежать с воплями. Правитель Двестиполья пугал её.

— Что-то вы слишком легко оделись для вечерней прогулки, — сказал он, приноравливая свой шаг к её. — А ну-ка…

Он снял с себя куртку и, не слушая возражений, накинул Хрийз на плечи, да ещё застегнул. В мужской куртке девушка утонула по самые уши, зато сразу же стало теплее, и противная дрожь начала уходить.

— Я заблудилась, — призналась она. — Не могли бы вы… отвести меня обратно?

— Пойдёмте, — он протянул ей руку, но при этом как-то так усмехнулся, что Хриз невольно отшагнула назад.

— Не бойтесь меня, не съем, — посмеялся он, но руку убрал. — Пойдёмте.

Пока шли, Хрийз украдкой рассматривала его. Как все полукровки, Ярой Двахмир был очень красив. Точёное лицо, тонкие брови, правильные скулы, губы, шрам возле уха, давний, тонкий, почти незаметный. Ещё один странный, звёздчатый, шрам чуть ниже левого уголка губ. Крутые серебристые кудри по плечам и такие же серо-серебристые глаза. По свидетельству Фиалки, Ярой Двахмир родился почти в самом конце войны, был малышом во время окончательной победы, значит, было ему сейчас никак не больше двадцати лет. Местных двадцати. Сознание по привычке подсунуло прежние правила счёта, по ним получалось = тридцать семь лет примерно.

Совсем не старый…

Но взгляд нехороший. Масляный какой-то. Как на вещь смотрит. Оценивая и прикидывая, нужна ему такая вещь или ну её связываться, как знать, а вдруг прогадаешь, возись потом.

А ещё отчего-то нехорошо становилось при мысли о том, что сейчас её заметят в чужой куртке. Кто заметит? А уже неважно. Кто-нибудь. Поэтому когда подошли к знакомым стеклянным дверям, Хрийз вздохнула с облегчением.