Джордж Локхард - Гинунгагап

Ингрид с болью покачала головой.

    -Те религии, что заполонили сегодня Мидгард, просто грязные и бессмысленные сказки. Они не оказывают на мироздание ровно никакого влияния. Чтобы здесь, в нашем измерении, фантазия воплотилась, тысячи разумных должны четко, ярко и, главное, одинаково, представлять объект своей фантазии. А нынешние человечьи божки, всякие там аллахи да христы, изначально постулированы непознаваемыми, нематериальными, всеобъемлющими... Вот каждый их по-своему и видит.

    -Ох, - Гаечка моргнула. - Ну конечно. Сама по себе, даже у викингов религия не была ничем кроме сказки - но, будучи изумительно подробной и четкой, заставляла сотни тысяч людей совершенно одинаково эту сказку воображать!

    -Именно, - мрачно отозвалась белка. - А теперешние люди полагают себя шибко умными да развитыми. Им скучно копировать на небесах собственную реальность, им подавай непознаваемое, неуловимое, неисповедимое... Попросту говоря - невозможное!

    -Х-х-хек, - Рокфор сплюнул. Помолчал, взглянул на Гайку. Хмыкнул. Не спеша огладил вначале левый, затем правый ус.

    -Невозможное, говоришь?.. - на губах австралийца проступила странная, несвойственная ему улыбка. Гаечка с тревогой наблюдала.

    -А скажи-ка, белка, - задумчиво произнес Рокки после долгой паузы. - Этот ваш орел, у которого коршун на голове, Ведро-с-чем-то-на-эф - он каков с виду? Ты ведь с ним хоть разочек, но говорила, да?

Ингрид нехотя покачала головой.

    -Я пыталась. Но Орел принимает только Ратту, всех остальных гонит Ведрфолнир, - она отвела взгляд. - Коршун чуть не убил меня в тот раз и пригрозил, что бросит на съедение Ниддхеггу...

    -Вот как? - австралиец прищурился. - Сам когти марать не рискнул, стал-быть? А этот ваш Ниддхегг, он, типа, страшный?

Белочка часто-часто закивала.

    -Ниддхегг ужасен! Он ростом с гору, когда ворочается во тьме колодца - дрожит все Древо! Единственный свет там истекает из его глаз, каждый - будто огненное озеро, а запах... - Ингрид передернуло. - Ниддхегг самый жуткий из драконов, страшнее Мирового Змея, Ёрмунганда! Предсказано, что в день Рагнарока Ниддхегг поднимется в небо, и тень его чудовищных крыльев накроет весь мир, погрузит во тьму...

    -Любопытно, - Рокфор усмехнулся. - Выходит, ящер он все же крылатый? А нам говорили, будто местные драконы не летают.

Ингрид развела лапками.

    -Он не летает. Ниддхегг расправит крылья в первый и единственный раз, когда наступит Рагнарок.

    -А почему? Что держит его в колодце?

    -Корни Древа, - объяснила Гаечка. - Ниддхегг грызет себе путь на волю.

Рокки громко фыркнул.

    -Так и знал! - он потер ладони. - Гая, милая, я ведь тебя правильно понял - там, внизу, под деревом, никакой земли нет? Местный мирок там сам на себя заворачивается?

Гаечка с легким недоумением кивнула.

    -К чему клонишь, Рокки?

    -Скоро поймешь, - усмехнулся силач. Обернулся к белочке: - Пушистая, проводи-ка меня к отцу. Есть разговор.

Ингрид с сомнением оглянулась на толпу, окружавшую Раттатоска.

    -Он занят...

    -Ничего, пробъемся, - заверил ее Рокки. - Мыслишка одна появилась... Нет, Гая, ты здесь посиди, - добавил он твердо, толкнув уже вставшую было мышку обратно на скамью. - Мы скоро.

    -Рокфор, я...

    -Милая, я тебя хоть раз подводил? - очень серьезно, неожиданно понизив голос, спросил Рокки. Гаечка, вздрогнув, с натугой помотала головой.

    -Верь и сейчас, - Рокфор погладил ее по волосам. - За мной, белка! - австралиец схватил Ингрид за лапу и увлек в сторону толпы. Растерянная, ничего не понимающая, Гаечка осталась одна.

    Гам вдали вскоре утих. Спустя пару минут, Раттатоск в сопровождении Рокфора и белой Ингрид протиснулся сквозь толпу родичей, что-то им сказал извиняющимся тоном и скрылся за дверью зала. Взгляды всех белок тут же обратились к Гаечке.

    Изобретательница, сглотнув, сделала вид, будто всецело увлечена поеданием зерна, но местные скромностью не отличались: повскакав с мест, пушистые окружили гостью плотным кольцом. Веселая рыжая белочка, та самая, что первой заметила Спасателей, легонько дернула Гайку за волосы.

    -Эй, мышь - что за дела у вас с Раттой? - спросила она решительно. Гаечка нервно улыбнулась.

    -Не знаю.

    -Не знаешь?

    -Правда, - мышь развела лапками. - Мой друг, Рокфор, что-то придумал.

    -В смысле? - с подозрением осведомился другой бельчонок.

Гайка вздохнула.

    -Когда к нам подошла дочь Раттатоска, белая Ингрид, мы... - рассказ занял некоторое время. С момента, как прозвучало, что Асгард и Мидгард вскоре сольются, в зале повисла мертвая тишина.

    -...и мы решили попытаться спасти Раттатоска, - закончила Гаечка посреди гробового молчания. Рыжая белочка с трудом перевела дух.

    -Ерунда, - заявила она слегка дрожащим голосом. - Тысяча причин могла помочь вам увидеть валькирию, это же не значит, что Рагнарок...

    -Назови хоть одну! - резко прервала другая белка. - Хоть один случай, когда смертные нас видели!

    -А быть может, сама Гудрун что-то не так сделала?

    -Или ее конь!

    -Глупости, так не бывает!

    -Чушь!

    -Рагнарок, мой хвост!

    -Ага, ага, две мыши свалились к нам из Мидгарда - конец света грядет!

Одна из белок - пожилой серебристый самец - решительно вскинул лапки, призывая к вниманию.

    -Тихо! - рявкнул он. - Всем заткнуться! - зеленые глаза бельчонка обратились к Гаечке. - Мышь, ты сказала, что замерзший дом провел в айсберге тысячу лет? Но ведь это значит, тот викинг отдал концы десять веков назад, а не вчера! Какого хрена валькирию за ним лишь сейчас отправили?

    Все умолкли и с изумлением уставились на говорившего. Гаечка, пораженная не меньше, в полном недоумении покачала головой.

    -Ты прав. Я ничего не понимаю.

    -А может, он тогда и не умер? - робко заикнулась рыжая белочка. - Замерз и уснул... А как под лед провалился, так и....

    -От него один скелет сохранился, - возразила Гайка.

    Все переглянулись, но продолжить разговор не успели: дверь с треском сорвало с петель и в зал, спиной вперед, влетел Раттатоск. Грузно упав на пол, он несколько раз перекатился, врезался в стол и остался лежать неподвижно. Пораженные белки, все разом, обернулись ко входу.

    Оттуда, сквозь неровную дыру, на них смотрел одноглазый, дымчато-белый ворон. Ни у птиц, ни у млекопитающих, ни у рептилий, Гаечка такого не видела - зрачок ворона был вытянутым треугольником, направленным острой вершиной вниз. Удивление даже помешало мышке обратить внимание на мертвую тишину, повисшую в зале.