Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Галицына Варвара

Какой-то он неправильный, — пронеслось в голове хищницы. С новой силой раздался металлический лязг. — А эту ветреницу, нужно передать Астре.

Что еще за Астра?

Волчица шагнула назад, зарычав на ребёнка.

— Это Ривенделл, Сули. Твой дом, — королева зарычала и несколько волков бросились к детям. Они бы убили их в два счета, да только старик, лучник и гном подоспели слишком быстро. — Там живёт твой отец владыка Элронд, твоя сестра и братья. Братья! Они же здесь! Ты помнишь их? Элладан и Элрохир.

Волчица ступила ещё на шаг назад, озираясь по сторонам, будто надеясь увидеть тех самых «братьев» чьи имена она не узнавала.

— А меня-то ты помнишь? Наши посиделки у костра во время похода. Братство? Пиппин, Гэндальф, Арагорн, Фродо и Сэм, Гимли. Леголас. Боромир?

Волчица взвыла, тряся головой. Звон металла нестерпимо звучал вокруг, но в голове его звон стал столь громок, что королева почти не слышала слов ребёнка.

— Ты помнишь Боромира? Этот цветок он отдал тебе перед смертью. Ты сама рассказывала мне, — хоббит аккуратно, чтобы не сломать засохший стебелёк, взял растение и поднял перед носом волчицы. — Он попросил у тебя три вещи: найти меня и Пина, извинится перед Фродо и передать этот цветок.

Астре!

Волчица шагнула на хоббита, распахнув полную клыков пасть. Тот выставить перед собой карту, как щит и королева замерла. Карта ведь действительно неправильная. Гора одна на одной, кто так рисует? И ручей совсем не туда поворачивает! Уж она то знает — столько раз гуляла мимо него с мамой. Келебриан нравились эти бесконечные ручейки усыпавшие собою весь Ривенделл. Когда оборотень была ещё маленькой, эльфийка учила её плавать в одном из них. Получалось не плохо, но и нет так хорошо, как того хотелось.

Толкнув хоббита лапой, волчица зарычала, да так громко как не делала этого прежде. Волки вокруг неё замерли снова, повинуясь воле королевы, а её желтые волчьи глаза вдруг стали серыми — человеческими. Она моргнула, потом ещё раз и завыла, подняв голову к затянутому тучами небу.

Оборотни вторили ей, нападая на орков.

Сули подошла к Мерри, ткнув холодным носом в его нос, а после лизнув хоббита по щеке. Она бросилась в бой бок о бок со своими собратьями. Зверь был повержен.

— Сулмендис, — воззвал к ней голос. Оборотень знала, кому принадлежит он. Саурон сражался с Арагорном, оттесняя человека. — Ты знаешь, что Ралис получил от меня. Его сила была безгранична. Тебе я могу дать такую же безграничную власть. Любой оборотень будет подчиняться каждому твоему слову, — волчица развернулась к Тёмному властелину и сделала первый крохотный шажок. — Твоё сердце жаждет этого: прекратить быть для них никем. Ты станешь для них, что Валар для эльфов. В моей власти дать тебе это, — она бежала навстречу со всех ног. — Лишь примкни ко мне. Я дарую тебе власть, о которой ты и мечтать не смела. Ты перестанешь быть для собратьев ничтожеством, а вместо этого будешь для них величайшей правительницей.

— Значит быть мне ничтожеством! — воскликнула Сули, на полном ходу влетев в Тёмного властелина.

В тот самый момент равнину огласил рёв и срежет — крепость Барад Дур пала.

Коронация Арагорна.

Великий праздник, ознаменовавший начало новой эпохи. Кажется, что под крышей этой залы собрались все жители Средиземья; Сули укрылась в тени колонны в гордом одиночестве. Она наблюдала за знакомыми ей людьми и эльфами, ещё незнакомыми оборотнями. В руках девушка накрепко сжимала три вещицы.

На этот пир она пришла вместе с Фарамиром — тот предложил сопроводить девушку, а темноволосая не стала отказывать. Часть вечера они провели вместе говоря о Боромире, памятуя каким был этот храбрый и упрямый воин, но теперь же мужчина оставил спутницу одну — Сули пришлось применить хитрость, чтобы гондорский воевода оказался в компании роханской воительницы Эовин. Оборотень видела их переглядывания и улыбки, подаренные украдкой. Она желала им счастья.

— Здравствуй, Фродо, — девушка улыбнулась хоббиту, тот последовал её примеру. — Рада видеть тебя в добром здравии.

Это были правдивые слова. При последней их встрече Бэггинс выглядел не важно, лежа в своих покоях. Тогда Сули пришла к нему выполнить своё обещание данное старому другу: она принесла Фродо извинения Боромира и с радостью в сердце услышала, что хоббит простил человека.

— И я рад, что ты поправилась. Регенерации оборотней можно только позавидовать, — Сули засмеялась словам Бэггинса, но улыбка её быстро исчезла, когда хоббит ушёл. На место радости вновь пришла печаль и страх перед грядущим.

Пробежавший мимо Кайи не остановился рядом с матерью, бросил лишь быстрый — печальный — взгляд и вновь скрылся в толпе людей. Больше знакомых оборотней Сули пока не увидела.

— Сэм! — воскликнула она, поймав за плечо друга, проходящего мимо с кружкой эля; хоббит удерживал её обоими руками. — Погоди, — темноволосая улыбнулась и присела перед другом, чтобы лица их оказались на одном уровне. — Нам так и не удалось даже поздороваться сегодня.

Подняв свободную руку, девушка пригладила растрепанные кучерявые волосы Сэмуайза.

— А я так и не успел сказать тебе спасибо за оборотней. Это ж надо, привести целую армию.

Улыбка девушки исказилась и стала грустной.

— Это я должна благодарить тебя за сделанное.

— Да я-то чего? Это всё господин Фродо.

Сули покачала головой.

— Я хочу подарить тебе это, — раскрыв сжатую ладонь, она взяла сложенный в четыре раза лист пожелтевшего пергамента и протянула его хоббиту, а тот, отставив на ближайший стол кружку эля, принял подарок и тут же, бережно, развернул. — Это карта Ривенделла. Мой дом. Я хочу чтобы она осталась у тебя. Я люблю этот город так же как ты любишь Шир. Всё это время я задавалась лишь одним вопросом: почему я ввязалась в это путешествие. Теперь понимаю — это было ради того, чтобы защитить дом, свою семью, друзей — свою Родину. Ты сделал то же самое бросившись в пекло Мордора. Ты спас мир, Сэм и всё что мы в нём любим. Пусть эта карта напомнит тебе, даже в самый тёмный час, за что мы боролись и что спасли.

— Благодарю тебя, Сули, — произнёс хоббит, слегка неуверенно сжимая в руках клочок пергамента. — Я буду хранить её как самую величайшую реликвию привезённую мной из этого путешествия.

Девушка засмеялась — искренне и звонко — а после обняла друга.

— Береги себя, Сэмуайз Гемджи. И будь счастлив, куда бы не завела тебя жизнь.

— И ты будь счастлива, — кивнул хоббит; девушка отошла в сторону — ей нужно было поговорить ещё кое с кем.

***

Перед помостом, на котором восседал правитель Гондора вместе со своей прекрасной избранницей, стояла седовласая женщина. Она была статна, пусть и не высока; серебряные волосы были собранны на спине и перехвачены синей, в цвет платья, лентой.

— Король Арагорн, — начала она, — вы, верно, и не узнаёте меня. Да и иного ожидать не стоило, — она, не скрывая радости светло улыбнулась, а Арагорн поддался вперед, внимательно вглядываясь в лицо незнакомки. — Во время прежних наших встреч я выглядела не так, но ваша победа и изгнание Тьмы из Средиземья развеяло моё «проклятье». Теперь я вновь могу говорить, ходить на двух ногах и быть человеком.

— Лендин? — спросил Арагорн с ноткой неуверенности в голосе. Женщина оторопела и даже её довольная улыбка на миг исчезла, но вновь появилась вместе со звонким смехом.

— Я ещё не встречала таких внимательных людей, — произнесла она. — Да, это я. Прежде, поддавшись злу в моей душе я стала волком, без права вновь стать человеком. Зверь поглотил меня, взяв себе бразды правления. Победа над Тёмным Властелином и то, что сделали вы для мира, будто дало и мне силы чтобы перебороть зверя. Я пришла сюда поклониться вам, король Элессар и пожелать долгих лет правления.

Женщина, как и обещала, поклонилась почти в пол, приложив ладонь к груди.

— Хотелось мне так же извиниться за то, что случилось у Амон Сул. Не желала я на вас нападать, но так велел закон стаи и я должна была ему подчиниться.