Дэннис Фун - Тень Хранителя

ВСЯ ВПАДИНА ВНЕЗАПНО РЕЗКО СОДРОГАЕТСЯ. С ЕЕ СКЛИЗКИХ СТЕН СОСКАЛЬЗЫВАЮТ СОНМЫ ТЕНЕЙ И НЕСУТСЯ ВВЫСЬ, КОГДА СПИРАКАЛЬ РАСПАДАЕТСЯ НА КУСКИ, И ОГРОМНАЯ ВПАДИНА ВНОВЬ СТАНОВИТСЯ ОТКРЫТОЙ.

ПОМЕШАННЫЕ ВЛАДЫКИ ПАРЯТ В ВЫШИНЕ, КРУЖАСЬ НАД ПОВЕРЖЕННЫМ СТРОЕНИЕМ, НО УЖЕ В СЛЕДУЮЩЕЕ МГНОВЕНИЕ ОНИ ИСЧЕЗАЮТ В РАССЕИВАЮЩЕМСЯ ДЫМЕ. ЕЩЕ ОДИН МОЩНЫЙ ТОЛЧОК СОТРЯСАЕТ КАНАЛ, ПИТАЮЩИЙ ТРОН, И ПОСЛЕДНЕЕ СТРОЕНИЕ ДАРИЯ ВЗРЫВАЕТСЯ В СПОЛОХАХ ЯДОВИТО-ЗЕЛЕНОГО СИЯНИЯ.

ДАРИЙ МЕРТВ, ТРОН ЕГО РАЗРУШЕН, МЕЧТА ПРАДЕДА РОУНА СТАНОВИТСЯ ЯВЬЮ. НО САМ РОУН ДО ПРЕДЕЛА ИЗМОТАН. КАК ЖЕ МНОГО СТРАДАНИЙ! КАК ЖЕ ИХ МНОГО… ХОТЯ ОН ЗНАЕТ, ЧТО РАНЬШЕ НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ БЫЛО ПОДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ИЗМЕНИТЬ ПОРЯДОК ВЕЩЕЙ, У НЕГО НЕ ИДЕТ ИЗ ГОЛОВЫ НИ ОДНА БЕЗВИННАЯ ЖЕРТВА.

И КОГДА ОН ЧУВСТВУЕТ, ЧТО ВОТ-ВОТ ПОТЕРЯЕТ СОЗНАНИЕ ОТ ПЕРЕПОЛНЯЮЩИХ ЕГО ЭМОЦИЙ, РЯДОМ ВОЗНИКАЕТ ПЯТНИСТАЯ БУРАЯ КРЫСА, И ДО НЕГО ДОНОСИТСЯ ЕЕ ШЕПОТ:

«ВОЗЬМИ МЕНЯ В РУКУ».

РАСПОЛОЖИВШИСЬ НА МЕЧЕ-СЕКАЧЕ, В КОТОРЫЙ ПЕРЕХОДИТ ЕГО РУКА, КРЫСА МОРГАЕТ, И В ТОТ ЖЕ МОМЕНТ РОУН СМЫКАЕТ ГЛАЗА И ПОГРУЖАЕТСЯ В СОН.

ПРОСЫПАЕТСЯ ОН РЯДОМ С РАЗЛОМОМ. ЕГО ИЗ ПОСЛЕДНИХ СИЛ СДЕРЖИВАЮТ ОТ РАСПОЛЗАНИЯ ДЕТИ, НАД КОТОРЫМИ ВЫСИТСЯ ГИДРА, ЗАБОТЛИВО СКЛОНЯЮЩАЯ К НИМ ДЕВЯТЬ СВОИХ ГОЛОВ. ЭТО — АЛАНДРА, ХОТЯ ОН НИКОГДА БЫ САМ НЕ ДОГАДАЛСЯ, ЕСЛИ БЫ ЕМУ НЕ СКАЗАЛА МАБАТАН. НИЧТО В ЭТОМ ЧУДИЩЕ НЕ НАПОМИНАЕТ ЕГО БЫЛУЮ ПОДРУГУ, КРОМЕ СТРАСТНОЙ ПРЕДАННОСТИ, СТРЕМЛЕНИЯ ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО ЗАЩИТИТЬ ДЕТЕЙ.

ВОКРУГ РАЗЛОМА СОБРАЛСЯ ВЕСЬ НАРОД НЕГАСИМОГО СВЕТА, И ДО СЛУХА ЕГО ДОНОСИТСЯ ИЗВЕЧНЫЙ РАВНОМЕРНО ВИБРИРУЮЩИЙ ЗВУК. ОН ПОДХОДИТ К ПАПЕ С МАМОЙ, СТАНОВИТСЯ МЕЖДУ НИМИ И С УЖАСОМ СМОТРИТ НА ОКРОВАВЛЕННОЕ ЛЕЗВИЕ МЕЧА-СЕКАЧА, ОСТАЮЩЕГОСЯ ПРОДОЛЖЕНИЕМ ЕГО РУКИ. НО МАМА ДЕЛАЕТ ШАГ ВПЕРЕД, И ВМЕСТЕ С ПАПОЙ ОНИ КЛАДУТ НА КЛИНОК РУКИ. ОДИН ЗА ДРУГИМ К НИМ ПОДХОДЯТ ОСТАЛЬНЫЕ ЖИТЕЛИ НЕГАСИМОГО СВЕТА И ПОВТОРЯЮТ ИХ ЖЕСТ, ПРОДОЛЖАЯ ПЕТЬ СВОЮ ПЕСНЮ НАД ОРУЖИЕМ, В КОТОРОЕ ПРЕВРАТИЛАСЬ ЕГО РУКА.

ЗАПЕКШАЯСЯ НА КЛИНКЕ КРОВЬ СНОВА СТАНОВИТСЯ ЖИДКОЙ И КАПАЕТ В БЕЗДНУ СЛОВНО СЛЕЗЫ. КОРОСТА РЖАВЧИНЫ ОТВАЛИВАЕТСЯ ОТ ТЕЛ НОВАКИН, И РАЗЛОМ НАЧИНАЕТ СОЕДИНЯТЬСЯ — ДВЕ ЕГО ЧАСТИ МЕДЛЕННО ДВИЖУТСЯ НАВСТРЕЧУ ДРУГ ДРУГУ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ПОЛНОСТЬЮ НЕ СМЫКАЮТСЯ.

ОСВОБОЖДЕННЫЕ ДЕТИ ВИСНУТ НА ШЕЯХ ГИДРЫ, КРЕПКО ЕЕ ОБНИМАЮТ.

«ОБЕЩАЕМ, ЧТО ВЕРНЕМ ТЕБЯ ОБРАТНО, — СМЕЮТСЯ ОНИ И УКАЗЫВАЮТ НА РОУНА. — С ЕГО ПОМОЩЬЮ».

ИХ БЛАГОДАРНОСТЬ ОН ЧУВСТВУЕТ КАК МИМОЛЕТНОЕ ЛАСКОВОЕ ПРИКОСНОВЕНИЕ, И ДЕТИ ИСЧЕЗАЮТ ИЗ ВИДА.

ТЕНИ НАРОДА НЕГАСИМОГО СВЕТА ТОЖЕ РАСТВОРЯЮТСЯ В ВОЗДУХЕ, И РОУН УСТРЕМЛЯЕТСЯ В ОРАНЖЕВОЕ НЕБО. РАСКИНУВШАЯСЯ ВНИЗУ ОГРОМНАЯ МЕРТВАЯ ПУСТЫНЯ, ГДЕ РАНЬШЕ ЦАРИЛ ЗАВИТОК, УЖЕ МЕНЯЕТСЯ, РАСЦВЕТАЯ ЖИЗНЬЮ. ЗАВОРАЖИВАЮЩЕ ПЛЕЩУТСЯ ОСВОБОЖДЕННЫЕ ОТ ТЕНИ ВОДЫ КОЛОДЦА ЗАБВЕНИЯ.

КОГДА В НИХ ОДНА ЗА ДРУГОЙ СПУСКАЮТСЯ ТЕНИ НАРОДА НЕГАСИМОГО СВЕТА, ОН СЖИМАЕТ УЗКУЮ МАМИНУ РУКУ.

ЕЕ УЛЫБАЮЩИЕСЯ КАРИЕ ГЛАЗА СМОТРЯТ НА НЕГО С СОЧУВСТВИЕМ И ПОНИМАНИЕМ.

«МЫ ДОЛГО ЖДАЛИ ЭТОЙ МИНУТЫ, РОУН. НЕСМОТРЯ НА ВСЕ ТЯГОТЫ, НАДЕЯЛИСЬ, ЧТО ОНА НАСТУПИТ. ТЕПЕРЬ НАМ НАДО ОТПИТЬ ЭТОЙ ВОДЫ И ВПАСТЬ В ЗАБВЕНИЕ, ЧТОБЫ КОГДА-НИБУДЬ ВОЗРОДИТЬСЯ К НОВОЙ ЖИЗНИ».

«Я ТОЖЕ ХОТЕЛ БЫ ВСЕ ЗАБЫТЬ, МАМА».

«ЗНАЮ. НО ТВОЕ ВРЕМЯ ЕЩЕ НЕ ПРИШЛО. ПОКА НЕ НАСТАЛО. ТЫ ДОЛЖЕН ПОМНИТЬ И ПЕРЕДАВАТЬ СВОИ ВОСПОМИНАНИЯ ДРУГИМ. ТАКОВ ЗАКОН ЖИВЫХ».

«НО ЧТО ЖЕ МНЕ СКАЗАТЬ СТОУВ? Я ВСЕ ЕЩЕ МНОГОГО НЕ ПОНИМАЮ. РАЗВЕ ВЫ ПОГИБЛИ РАДИ ЭТОГО? ЧТОБЫ СПЕТЬ ПЕСНЮ НАД МОИМ КЛИНКОМ? А ЧТО СЛУЧИЛОСЬ БЫ, ЕСЛИ… ЕСЛИ БЫ У МЕНЯ ЕГО НЕ ОКАЗАЛОСЬ?»

«МЫ ПОГИБЛИ РАДИ НАДЕЖДЫ, РОУН. СКАЖИ ЕЙ, ЧТО МЫ ПОГИБЛИ РАДИ ТОГО, ЧТОБЫ ВЫ МОГЛИ СМОТРЕТЬ В БУДУЩЕЕ С НАДЕЖДОЙ».

ОБЪЯТИЯ ОТЦА, КАК ВСЕГДА, ОЧЕНЬ КРАТКИ, А ЕМУ ТАК ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ ОН НЕ РАСЦЕПЛЯЛ РУК!

«Я ОЧЕНЬ ГОРЖУСЬ ТОБОЙ, — ШЕПЧЕТ ОН, КРЕПКО СЖИМАЕТ ПЛЕЧИ РОУНА И ОТСТУПАЕТ НА ШАГ НАЗАД. — ТВОЯ ЖИЗНЬ, СЫН, ПРИНАДЛЕЖИТ ТОЛЬКО ТЕБЕ. И ПРОЖИТЬ ЕЕ ТЫ ДОЛЖЕН ДОСТОЙНО».

КОГДА ОНИ, ВЗЯВШИСЬ ЗА РУКИ, НАПРАВЛЯЮТСЯ К ВОДАМ КОЛОДЦА, ОН ЕЩЕ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ ЧУВСТВУЕТ, КАК ЕГО ОКУТЫВАЕТ РОДИТЕЛЬСКАЯ ЛЮБОВЬ. ПОТОМ ОНИ ПОГРУЖАЮТСЯ В ТИХИЕ ВОДЫ КОЛОДЦА ЗАБВЕНИЯ, И ОН ОСТАЕТСЯ ОДИН.

Тоненький ободок лунного полумесяца постепенно соскользнул с лика солнца, и его лучи плыли по Городу, озаряя одну за другой крыши зданий и возвещая возвращение дня.

Лампи стоял подле Роуна, протянув к нему руку, чтобы помочь другу подняться на ноги.

— Я знал, что могу на тебя положиться, — произнес Лампи. — Волк и Жало освободили Город. Но мы потеряли двенадцать апсара… и Энде…

Лампи взглянул на восток, Роун посмотрел в ту же сторону — туда, где лежало гетто Потерянных. Там стояла гробовая тишина. Сотни, может быть, тысячи мертвых людей лежали на его улицах.

— Энде сделала все что могла, но их было так много, что они не оставили ей надежды… а потом уже было слишком поздно. Все произошло…

Роун услышал глухой стон и резко повернулся. Стоув стояла над Виллумом на коленях и гладила его по голове, мягко перебирая волосы. Вся рука ее была в крови наставника. Стоув безутешно плакала.

Рядом с девочкой стояла Мабатан, по щекам ее текли слезы.

— Как же могло случиться, Роун из Негасимого Света, что победа досталась нам такой дорогой ценой?

Именно в этот момент вершину Пирамиды озарил ослепительный свет будто заново родившегося солнца, который, казалось, позолотил их самих и все вокруг.

Омываемый со всех сторон морскими волна-ми остров густо порос высокими голубыми елями. У подножия крутого утеса перед небольшим курганом, сложенным из обломков скал, Роун стоял рядом с невысоким худым, но крепким мужчиной, глаза которого светились вековой мудростью.

Прошло уже две недели, как Роун распрощался в Городе с друзьями. Совет был собран заново — теперь в него вошел и Владыка Керин, ибо пророчество гласило: «Те, кто были разрознены, объединятся. И объединит их некогда отверженный, ставший адъютантом, который вступит на путь пророка».

Лампи сопротивлялся, но не мог устоять перед напором всех остальных. Так адъютант Роуна был провозглашен новым Хранителем Города.

Но как только друзья остались наедине, они ожесточенно заспорили.

— Но, Роун, ты ведь нужен Городу. Все хотят…

— Лампи, разве ты не веришь пророчеству?

— Знаешь, с меня хватит. Не пытайся больше меня шантажировать пророчеством.