Ольга Андреева - Там, где оживают пески (СИ)

— Так, может их там гуль сожрал, кто знает! — беззаботно пожал плечами Сидус. — Пусть еще докажут. Но мне это, все равно, не нравится. Ну придешь ты к нему, ну скажешь, что пришло время отдавать украденное. А чем, вообще, докажешь, что ты — наследник династии Умма? За ним-то пусть и обманом полученное, но завещание старого Царя. А у тебя, кроме Огненного Ветра, о котором мало кто знает, да амулета, который неизвестно как работает, больше ничего.

— Но, ведь амулет меня признал… — потер лоб наемник.

— Признал! — кивнул маг. — Но где на нем написано, что это — именно Хозяин Песчаных Бурь? Вот наслал бы ты с его помощью пару разрушительных ураганов на Дворец Царя — тогда бы все поверили. А так мы имеем просто красивое украшение, которое время от времени начинает показывать фокусы. Увы! — развел руками он.

— Вот именно! Но ловят меня, как государственного преступника, далеко не просто так, и уже одного того, что у меня имеется магический амулет, будет достаточно, чтобы его хотя бы припугнуть. А там… Друг, что ты говорил про суд?

— Тебя убьют без суда… — озадаченно пробормотал маг.

— Не убьют. Я потребую публичного осуждения! — глаза Змеелова загорелись воодушевлением. — И, уж там-то, в присутствии толпы людей, я сумею вывести его на чистую воду…

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! — лишь вздохнул Сид. — Но я с тобой…

— Нет, ты останешься с Тией, ибо если я пропаду, то Гюрза вряд ли сможет ее сейчас защитить.

— Но…

— Все решено! — наемник сказал это таким властным голосом, что Сид сразу же поверил, что его друг — наследник престола, и спорить больше не отважился.

В столице готовился очередной праздник воцарения династии Ури, а потому все Правители городов Царства Дияла, за редким исключением, собрались в Адабе накануне праздничных гуляний. Однако настроение во Дворце в этот раз царило далеко не торжественное: Царь Мид был в бешенстве из-за того, что человек, назвавшийся потомком Уммы, ускользнул из его рук. Весь свой гнев он обрушил на Ияра, которого пригрозил казнить, если только тот проходимец не найдется в ближайший месяц. Правитель Феруза, впервые, со времени борьбы за власть был так напуган: шли дни, а от Гюрзы не приходило никаких известий, и уже не раз Ияр представлял себе, как топор палача касается его шеи.

Однако за два дня до праздника, прямо на одном из торжественных обедов, в парадный зал вошел Распорядитель и что-то тихо сказал Царю. Тот удивленно приподнял брови, а затем недобро улыбнулся.

— Пусть войдет! — раздался его голос. — Почтенные Правители, хочу показать вам человека, что обезумел и возомнил себя наследником Уммы… — по залу пробежал возмущенный ропот. — Да-да! Именно так, и в честь праздника, я хочу устроить вам развлечение. Пусть он войдет сюда, и посмотрим, чем сможет доказать свое высокое происхождение и права на трон! — кое-где за столом раздались жидкие угодливые смешки, но большинство присутствующих озадаченно молчало, глядя на дверь.

Через несколько минут в сопровождении стражи вошел высокий худой человек в длинном видавшем — виды плаще с надвинутым на глаза глубоким капюшоне. Лицо голова его была опущена, но лишь он переступил порог, как поднял ее и горделиво приосанился. По залу снова пронесся ропот: Правители, видя такое неуважение, возмутились.

— Итак, ты пришел во Дворец Царя и утверждаешь, что являешься потомком Уммы? — насмешливо спросил Мид, облокотившись о стол и глядя прямо на пришельца с иронией, хотя по спине пробежал холодок страха.

— Утверждаю! — кратко ответили из-под капюшона.

— Тогда тебе, верно, нечего бояться. — продолжал Царь. — Так открой нам свое лицо хотя бы.

— Хорошо… — незнакомец скинул капюшон, и собравшиеся ахнули: на них смотрел человек, очень похожий на Саргона. Он, тем временем обвел присутствовавших взглядом и продолжил. — Я утверждаю, что являюсь последним из оставшихся в живых потомков Уммы, сыном Правителя Феруза Саргона, что был незаконно отстранен от власти и выдворен за пределы города вместе с семьей почти тринадцать лет назад… Тем самым новый Правитель Феруза Ияр — тут он в упор посмотрел на своего кровного врага страшным взглядом, под которым тот сжался. — … обрек его самого, его жену и сына на мучительную смерть в песках. Да так, чтобы и могилы от них не осталось. Однако не вышло… И потому я — Ифран, сын Саргона пришел сюда требовать то, что принадлежит мне по праву.

— И чем ты докажешь свое право? — уже менее уверенно спросил Царь.

— Я скажу об этом лишь на суде, Мид. — Жестко ответил незнакомец, и он дернулся, как от пощечины. Уже тринадцать лет никто не смел обращаться к нему без титула. А тот, тем временем, продолжал. — Я требую для себя публичного суда, Суда Богов и Людей, там и предоставлю доказательства.

Правители зашумели, а Мид побелел от злости. Он покривился и, посмотрев в упор на наглеца медленно ответил:

— Что ж, любой подданный вправе потребовать Суда Богов и Людей, однако, ты знаешь правила: тот, кто этого потребует, должен будет провести в камере на хлебе и воде все время до заседания. Но я милостив и назначу срок испытания на праздник Воцарения, что состоится через два дня…

— Согласен. — надменно ответил тот. Мид сделал знак страже и его увели вон.

— Быть может, стоит позвать палача? — угодливо спросил Распорядитель.

— Зачем же? Человек, потребовавший Суда Богов и Людей — неприкосновенен, а потому негоже это. Законы надо чтить. Особенно, если люди могут заметить. А уж когда все его доказательства лопнут, как мыльный пузырь… — Мид сжал в кулаке золоченый кубок так, что тот помялся.

Тия встревоженно смотрела в окно, сидя рядом с постелью Гюрзы. Тот так и не пришел в себя, хотя Сид, делавший очередную перевязку, уверенно сказал, что вириец выкарабкается. Но Тия очень боялась еще и за Змеелова, который ушел два дня назад на рассвете, ничего ей не сказав, а потом глашатаи объявили по всему городу, что в праздник Воцарения в десять утра на главной площади столицы состоится Суд Богов и Людей для некоего Ифрана, что назвал себя потомком Уммы и теперь весь город гудел, точно потревоженное осиное гнездо. Это испытание обещало стать главным зрелищем праздника, и в умах горожан затмевало собой и выступления лучших ашугов, и представление актеров Царского театра, и… Да в общем-то и ждали теперь люди этого праздника лишь ради тяжбы безумца с Царем.

Лишь два человека во всем Адабе боялись за Змеелова, и оба они сейчас находились в постоялом дворе рядом с крепостными стенами, у постели больного Гюрзы. В назначенный день Тия, заглянув к Гюрзе, и даже не позавтракав, потащила Сида на главную площадь, едва забрезжил рассвет. Маг, проведший две бессонных ночи подряд, хмуро разглядывал толпу, что, несмотря на ранний час, уже собралась у места суда.