Джон Толкиен - Две башни

— Нет, я не знаю, — сказал голос Горбага. — Вести приходят быстрее, чем кто-нибудь может прилететь, как правило. Но я не спрашиваю, как это делается. Безопаснее не спрашивать. Брр! Эти назгулы заставляют меня дрожать. Они, не моргнув, снимут с тебя кожу и оставят лежать. Но он любит их, сегодня они его фавориты, так что ворчать бесполезно. Говорю тебе, им не до игры там, в городе.

— Можешь попытаться начать игру сейчас, с Шелоб за компанию, — сказал Шаграт.

— Я согласен быть где угодно, лишь бы их не было поблизости. Но война началась, а когда она кончится, может, нам станет полегче.

— Говорят, она идет хорошо.

— Да, так говорят они, — согласился Горбаг. — Посмотрим. Но если все пойдет хорошо, будет много свободных земель. Что ты скажешь? Если будет возможность, мы с тобой ускользнем и заживем где-нибудь по-своему с немногими верными парнями — где-нибудь, где много хорошей добычи и нет больших боссов.

— Ах! — вздохнул Шаграт. — Как в старые добрые времена.

— Да, — подтвердил Горбаг. — Но не рассчитывай на многое. Это не легко сделать. Как я сказал, большие боссы, да, — голос его почти перешел на шепот. — Даже самый большой, могут допускать ошибки. Ты говоришь, что-то почти проскользнуло. А мы должны были не допустить этого. Бедные урук-хай: делают много, а получают мало. Но не забудь: враги любят нас не больше, чем его, так что если победят его, нам тоже придется туго. Послушай, когда ты получил приказ?

— Примерно час назад, как раз перед тем, как ты увидел нас. Пришло сообщение: «Назгулы беспокоятся. Шпионы на лестницах. Удвоить бдительность. Патруль к выходу с лестниц». Я немедленно отправился.

— Плохо дело, — сказал Горбаг. — Послушай. Наши молчаливые наблюдатели были беспокойны два дня назад, это я знаю. Но мой отряд не выслали и никакой сигнал не был послан к Лугбургу. А высокий назгул отправился на войну, и все такое. И они долго не могли добиться, чтобы Лугбург обратил внимание, так мне сказали.

— Глаз занят где-нибудь в другом месте, я думаю, — сказал Шаграт. — Говорят, большие события происходят на западе.

— А тем временем враг пробирается по лестницам, — проворчал Горбаг. — А зачем ты вышел? Ведь тебе приказано было стеречь выход? А ты?

— Довольно! Не учи мня моим обязанностям. Мы начеку. Мы знаем, что внизу происходят забавные вещи.

— Очень забавные!

— Да, очень забавные — огни, крики и все… Но Шелоб была на посту. Мои парни видели ее и ее ябедника.

— Ее ябедника? Кто это?

— Ты должен был видеть его — маленькое тощее черное существо, само похожее на паука или еще больше на худую лягушку. Он бывал здесь и раньше. Впервые пришел из Лугбурга много лет назад, и мы получили высочайший приказ пропустить его. С тех пор он не раз поднимался по лестницам, но мы оставили его в покое: похоже, они с Шелоб столковались. Думаю, что он просто невкусный: Шелоб плюет на высочайшие приказы. Но отличную стражу поставили вы в долине: он был здесь прошлой ночью. И мы видели его. Мои парни доложили, что Шелоб возбуждена и готовится к веселью, и мне это понравилось. Я не вмешиваюсь в ее игры. Ничто не собьет Шелоб, когда она охотится.

— Ничто, ты говоришь! Разве у тебя нет глаз? Говорю тебе, что тот, кто поднялся по лестнице, сделал это. Прорубил паутину. Тут есть о чем подумать!

— Но ведь она в конце концов поймала его.

— Поймала! Кого? Этого малыша? Но если бы он был один, она поймала бы его давно, и он был бы в ее логове. И если он нужен Лугбургу, тебе пришлось бы отправиться за ним в логово. Отличное занятие для тебя! Но он был не один!

В этом месте Сэм стал слушать внимательно и прижался ухом к камню.

— Кто перерубил паутину Шелоб на нем, — спросил Горбаг. — Тот же, кто перерубил и сеть. Разве ты этого не понимаешь? А кто воткнул в нее булавку? Тот же самый, считаю я. А где он? Где он, Шаграт?

Шаграт ничего не ответил.

— Подумай, Шаграт. Тут не до смеха. Никто, никто никогда не втыкал в Шелоб булавку, как ты отлично знаешь. В этом нет беды, но подумай: здесь свободно бродит опасный мятежник, более опасный, чем любой из тех, что жили в дурные древние времена, со времен великой осады. Кто-то проскользнул.

— И что с того? — проворчал Шаграт.

— По всем признакам, капитан Шаграт, это великий воин, скорее всего эльф, и уж точно с эльфийским мечом, а может и с топором. Он прошел здесь, а ты и не заметил. Очень весело!

Горбаг сплюнул. Сэм угрюмо улыбнулся, услышав описание самого себя.

— Ну, ты всегда ожидаешь худшего, — сказал Шаграт. — Ты можешь так объяснить следы, но их можно объяснять и по другому. Во всяком случае я расставил часовых во всех пунктах. Когда мы обыщем этого малыша, я займусь чем-нибудь другим.

— Я думаю, вы немного у него найдете, — сказал Горбаг. — У него, вероятно, ничего нет общего с главным противником. Большой воин с острым мечом не очень ценит его, иначе он не оставил бы его так лежать.

— Посмотрим. Идем! Мы достаточно поговорили. Пойдем посмотрим на пленника.

— Что ты хочешь делать с ним? Не забудь же, я первым заметил его. Если начнется игра, я и мои парни должны в ней участвовать.

— Ну, ну! — проворчал Шаграт. — У меня есть приказы. И ни мне, ни тебе нельзя их нарушать. Любой нарушитель, задержанный стражей, должен содержаться в Башне. Пленников следует раздевать. Должно быть сделано подробное описание каждого предмета одежды, вооружения; любое украшение, кольцо — все должно быть послано немедленно в Лугбург и только в Лугбург. А пленник должен содержаться нетронутым под угрозой смерти, пока он не пошлет приказ или не явится сам. Это совершенно ясно, так я и намерен поступить.

— Раздеть? — спросил Горбаг. — Что: зубы, волосы, когти — все?

— Нет. Он для Лугбурга, я сказал тебе. Он должен находиться в безопасности и сохранности.

— Ты найдешь это трудным, — засмеялся в ответ Горбаг. — Он теперь лишь падаль. Не знаю, что будет делать Лугбург с падалью?

— Ты дурак, — фыркнул Шаграт. — Иногда ты говоришь очень разумно, а иногда не знаешь того, что знают все остальные. Падаль. Ты ничего не знаешь о Шелоб. Когда она связывает кого-то, это значит, она сыта. Она не ест мертвое мясо, не сосет холодную кровь. Этот пленник не мертв!

Сэм пошатнулся, схватившись за камень. Он почувствовал, что весь темный мир поворачивается вокруг него. Так велик был шок, что он едва не потерял сознания; но в то время, как он боролся с обмороком, он внутри слышал: «Ты глупец, он не мертв, и ты в глубине сердца знал это. Не доверяй своей голове, Сэмвайс, это не лучшая твоя часть. Что же делать?»

Он снова прижался к камню, прислушиваясь к голосам орков.

— Запасы! — сказал Шаграт. — У нее есть разные яды. Когда она охотится, она жалит жертву в шею, и та становится как сонная рыба, и тогда Шелоб уносит добычу с собой. Ты помнишь старого Уфтака. Мы потеряли его. Потом нашли в углу: он висел в паутине, но был жив и смотрел на нас. Как мы смеялись! Должно быть, она забыла о нем, но мы не тронули его — никто не хочет вмешиваться в ее дела. А этот маленький грязнуля, он проснется через несколько часов; и хотя некоторое время будет не в себе, но скоро это пройдет. Выздоровеет, если конечно, Лугбург позволит. Разумеется, узнав о том, кто он такой и что он делает здесь.