Люк Скалл - Грозный отряд

Кейн сердито покачал головой. Это осталось в прошлом. Собратья преследовали его и Волка по всем Высоким Клыкам почти два года.

Стиснув зубы, горец побежал дальше, всматриваясь туда, где в пяти сотнях ярдов впереди поднимались холмы. Огромный лорд-маг — там, это очевидно даже на таком расстоянии и при его никудышном зрении.

Шаман не озаботился тем, чтобы оставить кого-то из Собратьев для охраны. Он даже вида другого не принял, чтобы наблюдать за происходящим с безопасной высоты, и не превратился в свое любимое животное — огромного, покрытого шерстью непобедимого мамонта. Это — не в стиле лорда-мага. Что бы о нем ни говорили, Шаман — не трус.

На глазах у Кейна он выхватил из воздуха копье и щелкнул им, издав могучий рык. Бросив взгляд на двух сумнианцев, противостоящих ему, горец сразу понял, что они — покойники. Он ничего не мог с этим поделать. Скорее всего, он сам присоединится к ним довольно скоро.

Кейн не представлял, что делает Шаман в Благополучном краю и почему он напустил Собратьев на освободителей города. По правде говоря, ему было все равно.

У него с ним свои счеты.

Тяжело дыша, весь в поту, он добрался до места, когда Шаман заканчивал с двумя наемниками. Они продержались гораздо дольше, чем ожидал Кейн. Теперь оба рухнули в грязь со сломанными шеями и мечами. Кейн перешел на шаг, глубоко дыша и не сводя взгляда с бессмертного, которому некогда служил. С бессмертного, которого считал другом.

Шаман наконец заметил его. Его ледяные синие глаза слегка расширились от удивления.

— Кейн, — констатировал он низким, грохочущим голосом. Его мускулы, казалось, напряглись. — Далеко ты забрался от Высоких Клыков.

Бродар Кейн смотрел на человека, который держал его в клетке, как животное, целый год. На человека, который сжег его жену заживо, пока он беспомощно взирал на это.

— Да я не один такой, — проворчал он, опершись на свой двуручный меч и окинув взглядом окружающий хаос. Сумнианцы отчаянно пытались перегруппироваться, но они вели борьбу, обреченную на провал. — Ты здесь из-за меня? — спросил он.

Шаман фыркнул.

— Не в бровь, а в глаз. Вижу, заключение тебя не изменило.

— Я стар и упрям.

Квадратная челюсть лорда-мага изогнулась.

— Я послал Боруна, чтобы он тебя выследил.

Кейн пожал плечами.

— Он меня нашел.

Шаман в ответ нахмурился, а затем поднял взгляд в небо.

— Правитель этого города просил меня о помощи, — сказал он наконец. — Я не мог ему отказать. Я в большом долгу перед ним.

Бродар Кейн дотронулся до эфеса своего меча.

— Я и сам знаю кое-что о долгах, — сказал он, и его дыхание стало тверже — он готовился к тому, что неизбежно приближалось. — Думаю, у нас с тобой есть один, и его пора уплатить.

Он поднял свой двуручный меч и слегка развернул его так, что солнце, отразившись от клинка, пустило зайчик в лицо Шаману. Это была мелочь, которая, наверное, никак не повлияет на исход дела, но он воспользуется любым подвернувшимся преимуществом.

Кейн бросился на землю и откатился в сторону прежде, чем Шаман оторвался от поверхности. Секундой позже Шаман приземлился именно там, где стоял Бродар, и его кулаки врезались в землю, выбив фонтан грязи. Поднявшись, он отряхнул руки.

— Я дал тебе все, — прорычал он.

— У тебя странное определение «всего», — ответил Кейн. Он сделал шаг к Шаману. — Я был твоим орудием, вот и вся правда. Орудием, которое тебе надоело.

— От бесполезного орудия следует избавиться. Или перековать.

— Ты разрушил мою жизнь.

Шаман неожиданно прищурил глаза, и Кейн услышал, что сзади к ним кто-то приближается.

Это был Волк. Выглядел он чертовски страшно, лицо представляло собой кровавое месиво, дышал он с трудом. Тем не менее он подошел, прихрамывая, и встал рядом с Кейном, уставившись на Шамана без всякого страха, как на любого другого парня.

— Помощь нужна с этим? — проворчал Волк, поднимая топоры.

Кейну хотелось обнять Джерека или, по крайней мере, похлопать дружески по плечу, но он обошелся кивком.

— Думаю, да, — сказал Бродар.

Рядом с Волком его шансы возрастали от нереальных до маловероятных.

Шаман заскрипел зубами.

— Этот пес все еще бродит за тобой? Да будет так. Я убью вас обоих.

Кейн снова кивнул Джереку. Его друг хмыкнул и направился по кругу влево от лорда-мага, тогда как Кейн пошел вправо. Шаман бросил взгляд сначала на одного, а затем на другого, его огромные мускулы напряглись, как узловатая сталь.

— Иди на меня, — прошептал Кейн. Он был уверен, что умрет, но устал убегать. Это закончится сейчас.

Неожиданно Шаман склонил голову набок, его внушительная косматая грива рассыпалась по плечам, широченным, как наковальня кузнеца. Казалось, он слушает нечто, доступное только ему. Оба горца припали к земле, с оружием наготове, ожидая встречи с самой кошмарной магией. Вместо этого громадный лорд-маг издал яростный рык, от которого, казалось, затряслась земля вокруг них.

— Я должен вернуться в Высокие Клыки, — свирепо проревел он. — Сердечный Камень в серьезной опасности.

— Ты никуда не уйдешь, — ответил Кейн.

Шаман сжал кулаки, его обнаженная грудь вздымалась и опускалась.

— Тебе безразлична судьба твоего сына?

— Магнар позволил сжечь свою мать.

Лорд-маг смотрел на него, безмолвно шевеля губами.

— На костре была не Мхайра, — сказал он наконец.

Бродар Кейн был поражен так, словно Шаман врезал ему в лицо.

— Что ты сказал?

— Магнар пошел на сделку ради жизни своей матери. Ее увезли в самый отдаленный уголок моих владений и велели никогда не возвращаться. Вместо нее на костер взошла ее двоюродная сестра.

— Я видел, как она умирала! — Его руки тряслись.

— Магия, — проворчал Шаман в ответ. — Я намеревался преподать тебе суровый урок. И не более того.

— Ты лжешь. — Но Кейн знал, что это не так. Шаман говорил правду.

— Я был разгневан. Ты предал меня, Кейн. Ты знал цену предательству. — Голос Шамана чуть-чуть смягчился. В его взгляде появилось что-то странное, чего Кейн никогда прежде не видел за все годы, что служил ему как Меч Севера. — Несмотря на твое предательство, я все еще сохранил к тебе некоторое уважение. Тебе нужно было дать другой шанс. Такого снисхождения я не проявлял больше ни к кому.

Перед взглядом Кейна все стало расплываться, и он осознал, что в глазах у него стоят слезы. Вся боль, которую он сдерживал глубоко в тайниках души последние два года, угрожала вырваться наружу здесь и сейчас. Мхайра жива. Мхайра жива.

Шаман глубоко вздохнул и произнес медленно, словно не испытывая уверенности в том, что действительно хочет, чтобы это прозвучало: