Смертельные игры Пустоши. Узница (СИ) - Палей Натали

Для чего? Потому что о чём-то же нужно думать и что-то представлять. Безопасное. Бестолковое.

Глупо. 

Бессмысленно. 

Впрочем, как и вся его жизнь. Глупая и бессмысленная. Была и есть. Сейчас он это понимает.

Здесь время проходило странно: то слишком быстро бежало, то очень медленно тянулось. Поэтому он давно не следил за ним и понятия не имел, сколько лет уже находится здесь. 

Ведь ему давно всё равно. Все равно же? Или все  же нет?..

Прислушался к себе. Замер на несколько мгновений.

Внутри только пустота, выжженная пустыня. Вырезанное сердце, растоптанная душа. Никаких чувств и эмоций. 

После смерти Оксии он совсем очерствел.

Он ничего не почувствовал, даже облегчения. Или спокойствия. Только безразличие. 

— Командир, ты чего опять не спишь? — в темноте совсем рядом прозвучал еле слышный сонный голос. — Завтра идём к Озеру смерти — надо спать, чтоб силы были. Сдохнуть там можно в два счёта.

— Заглохни.

Одного слова хватило, чтобы чужой раздражающий голос затих, а его обладатель вжался в кровать и замер.

Он закрыл глаза. Пусть никто не видит, как они блестят  в темноте, не знает, что он бодрствует. Его людям нужно выспаться. Сон — это сильное здоровое тело, хорошая реакция и способность думать. Завтра, или уже сегодня, всё это понадобится, чтобы остаться в живых у Озера смерти, хотя он до сих пор не понимал, зачем смертники цеплялись за свою бестолковую жизнь? 

Он не цеплялся. Но смерть не хотела с ним встречаться, упрямо избегала его.

Игнорировала. 

Многие называли его здесь Счастливчиком. Потому что столько, сколько прожил он, в Тюрьме Пустоши не живут.

Было двое таких долгожителей. Он и его враг из прошлой жизнь. Тюрьма примирила их. 

А остальные... Глупцы. Они не знали, как сильно он хотел умереть, как упрямо искал смерти, считали, что он безбашенный, бесстрашный, сумасшедший.

Но коварная шлюха по имени смерть только обещала встретиться с ним... Одних соблазняла, играя, завлекая, других забирала, кого-то сразу, кого-то через мучения, а его только мучала, но не более...

Иногда в лазарете она подходила так близко... Он слышал её холодное, еле слышное дыхание, замирал в недоверии... Неужели?..

Становился послушным... Ждал. Надеялся. Не грубил, не ругался...

Но она снова оставалась безучастной и уходила. Тогда он орал, рычал. Требовал забрать его. Проклинал. Её. Себя. Всех. Но всё оказывалось бесполезным. Она оставалась равнодушной к его мольбе. А тюремные целители после этого смотрели на него мрачными взглядами и привязывали к койке как буйного.

Поэтому теперь, даже когда она приходила и стояла рядом, молчала, замораживая своим дыханием, обездвиживая на долгое время, он никак не реагировал. Оставался безразличным. Знал, что она всё равно уйдёт и оставит его. 

— Отряд Духа, подъём! — ночную тишину разрезал знакомый резкий голос.

Уже?

Сегодня время, положенное на сон, пробежало. Даже пролетело.

Вчера оно тянулось бесконечно. В конце ему даже показалось, что он с ума сходит, и утро никогда не наступит...

Вместе с остальными заключёнными-смертниками он поднялся с узкой жёсткой койки. Пятнадцать человек за считанные секунды собрались и с одинаковыми сонными лицами выстроились в ряд. 

Сегодня он снова поведёт их умирать. 

Ненасытная иномирная Тварь ждёт их у Озера смерти.

Его ждёт.

Может быть сегодня ему повезёт?

Повезло.

Он ранен. Снова. Понял, что смертельно. Рядом в отчаянии ругались его люди, неловко приподнимали его, на что-то укладывали. На связанные куртки? 

Неважно. Он закрыл глаза, почти счастливый. Увидел вдалеке сияние... Похоже, в этот раз все получилось. Слава богам, недолго осталось... 

Вдруг внутренне вздрогнул. 

Она?! 

Только не сейчас! 

Мгновенно почувствовал безумную ярость и с каждой секундой злился всё больше. 

«Уходи! Убирайся!» — гневно процедил. Мысленно. Вслух не было сил что-то сказать.

Она не уходила, стояла и смотрела на него своими огромными глазищами, в которых отражалась ... демонова доброта! 

Её пристальный взгляд пронизывал его, проникал до самого нутра и... нестерпимо жёг.

Сжигал сердце, которое вдруг начинало болеть, и которое он начинал чувствовать. Сжигал нервы, которые словно в агонии натягивались словно тонкие стальные канаты, накалялись от охватившего огня, и судороги овладевали  конечностями.

Ему становилось больно, невыносимо, он снова чувствовал себя живым. Безразличие уходило. И счастье, что наконец-то сегодня он избавится от бремени, которое звалось жизнью, тоже.

А ярость оставалась.

«Уходи... умоляю... —  заставлял он себя просить. — Зачем ты снова пришла? Уходи... Заклинаю...»

Давно она не приходила. Почему сейчас? 

Голубые глаза продолжали смотреть...

Проникновенно...

С участием...

С жалостью...

Её глаза... 

Он ненавидел её за доброту и жалость.  Была бы его воля... 

«Убирайся! Ненавижу! Будь проклята!»

Но девушка-видение с медными волосами не уходила. 

«Не засыпай, — прошептала она. — Нельзя. Лучше расскажи, как ненавидишь меня». 

И он рассказывал. 

Цедил слова, признавался в своей ненависти, а она слушала, и губы её улыбались. И глаза тоже.

Эти губы... эти глаза... как часто они снились ему в самом начале. Помогали не сойти с ума. Потом он понял, что это они виновны в том, что он все ещё жив. Они и их обладательница — проклятая девчонка-иномирянка! Он стал настойчиво изгонять её из снов, мыслей, воспоминаний.

У него получалось. Она уходила, он дышал спокойно. Но потом снова умирал, и она вновь приходила. И так каждый раз, раз за разом, она появлялась, а он начинал цепляться за жизнь...

Девушка из воспоминаний спасала его. Он понимал это. За это её ненавидел, за это и проклинал. 

«За что ты ненавидишь меня? Расскажи?» — каждый раз тихо спрашивала она, грустно улыбаясь.

Отвлекала. Он понимал. Чтобы он не отключался.

Коварная. Хитрая. 

Разве она такая?

«За то, что совсем не знаю тебя. Не узнал... За то, что убивал таких, как ты».

«Ты понял, что всё было страшной ошибкой?»

Он молчал. А она ждала. Терпеливо. Со вселенской скорбью во взгляде. Всегда ждала ответ.

«Ты понял?» — взгляд голубых глаз становился строгим.

Он никогда не хотел отвечать и упрямо молчал. Признаться, что вся жизнь была ошибкой? 

Он не мог. Он понял, осознал, но признаться в этом ей? 

Никогда. 

Пусть он останется для неё чудовищем. Как для всех остальных.

Во взгляде девушки отражались разочарование и боль. 

«Ты так ничего и не понял? — горько прошептала она. — Ты убивал и приказывал убивать таких же людей, которые теперь прикрывают твою спину, вытаскивают из-за Грани, ради тебя рискуют собой. Ты разве не понял, что они ничуть не хуже тебя? А многие лучше?»

В этот раз тоже самое. Она спрашивала, он злился.

«Уходи!» — процедил резко. 

Она стала таять, развеиваться, словно была соткана из тумана.

 «Ты сам прогнал меня... Снова...»

«Нет! — сердце пронзило острой болью, душу охватила смертельная тоска. Как всегда, когда она исчезала. — Не уходи! Вернись!»

— Как он вообще жив?! После стольких ранений?! Это невероятно! — проник в сознание знакомый голос тюремного целителя. —  Определено этот парень родился в рубашке!

— В королевской, — кто-то хмыкнул рядом. — Иначе чем объяснить его невероятное везение?

Он горько подумал: «Они даже не догадываются, как правы». А ещё в очередной раз мелькнула мысль, как хорошо, что здесь никто не знает, кем он был за Стеной Пустоши. 

Здесь у него нет имени. 

Только прозвище — Дух.

Она осталась довольна. Играть становилось все интереснее.

Она научилась ВИДЕТЬ и ЧУВСТВОВАТЬ их. Научилась проникать в сознание тех, кого коварные Хранители вкусного мира отправляли Ей в жертву.