Наталья Баранова - Нель

— Мне место в психиатрической клинике, — тихо проговорила Нель, — Афанасий непременно постарается меня туда упечь. Если б он сидел на вашем месте, здесь, наверное, уже были б психиатры. — она слегка улыбнулась, поправила короткий, неожиданно короткий локон. — Оттого, что он меня боится. И ему неважно как, важно — убрать меня. Я, таким как он, мешаю. А с вами мы говорим на разных языках. Игорь, возможно, я тебе не мешаю потому, что ты не многое знаешь. А ему есть что терять. И спасибо за благие намерения. Ведь ты хотел предупредить? Но поздно. Я уже видела Афанасия.

— Он здесь?

— Да, в городе.

— И что вы будете делать?

Нель равнодушно пожала плечами.

— Позволите себя убить? Вы не хотели б его изолировать, он ведь бешеный, как зверь? И ещё…

— Как, я, по-вашему, пойду в милицию? Как экстрасенс? Или, может, как труп? Нет, Игорь, это исключено. Если это — судьба, он никуда не спрячется. Если нет — что ж, мы вновь будем играть в кошки мышки. Он — догонять, я уходить.

— А вы не хотите ему ответить? Я бы помог.

— Убить его?

— Почему б и нет. Равновесие должно соблюдаться.

— Равновесие, — заметила Нель, — и так имеет склонность соблюдаться. Мы сами по себе, совестливые и бессовестные наказываем себя за ошибки и пороки. Все вместе и каждый по отдельности. Когда-нибудь он сам накажет себя.

— А скольким перед этим солжёт?

Нель опустила глаза, улыбнувшись, посмотрела на проносящиеся за стеком машины. Отодвинув от себя так и не тронутую чашку кофе, взлохматила короткие чёрные прядки.

— Игорь, — проговорила с ноткой сожаления, — поверьте, мне очень жаль, что мы говорим на разных языках, мне очень жаль тех, кто ещё столкнётся с Афанасием, но поверьте, так же и в то, что поверить в ложь могут только те, кто желают быть обмануты. Другие не сердцем, так душой почувствуют ложь, и сумеют всё понять сами. Мы, люди, не стадо и не идиоты. Мы — люди, если тебе меня понять проще так, то пусть будет так — созданные по образу и подобию божьему. Мы несём в себе знание об универсальных законах Вселенной. И знаешь, они лучше человеческих хотя бы тем, что никакой, самый ловкий адвокат тебе не поможет их обойти. Это, пожалуй, единственное исключение из правила подмеченного Марком Твеном. И исключение в пользу Вселенной, а не человека.

— Значит, вы считаете человека только ошибкой?

Нель слегка улыбнулась, прикрыв глаза ресницами, задумалась. Она несколько секунд молчала, чувствуя, что не может преодолеть внезапно накатившую волну откровенности. Встав из-за стола, она посмотрела на юношу еще раз бегло, изучая выражение лица, запоминая черты.

— Идем, — проговорила внезапно, поддаваясь, порву, — здесь душно и накурено. Поищем иного места для беседы.

В парке ветер трепал кроны деревьев, шелестел и шумел, а ей нравилось, что Игорь идет рядом. Этот Игорь. "И пусть даже я обманусь, — проговорила она себе, — пусть всё будет обманом и иллюзией, и нельзя говорить, я расскажу. Потому как я не имею права молчать". Она приподняла воротник плаща и вновь улыбнулась. Заметив знакомую скамейку, присела на неё. Подняв взгляд, невольно отметила, что полностью раскрывшаяся листва закрывает небо от них и их от неба. Игорь присел рядом, скрестив руки, уронил их на колени, но смотрел внимательно, с интересом.

— Знаешь, развитие возможно только при возникновении изменений, — проговорила тихо, — представь себе мир, если б их не возникало. Что б мы увидели?

— Не знаю. А ты знаешь?

— Ничего не увидели б. Нас бы не было. Было б только то, что есть, было и будет всегда. Развитие было бы неосуществимо. В принципе. Это была бы мёртвая Вселенная. А в изменяющейся, эволюционирующей Вселенной непременно могут появиться ошибки. И, ошибки, как таковые, не противоречат развитию. Но есть ошибки фатальные. К примеру, вера в то, что ты достиг совершенства. Мир меняется, потому его не достигнуть. Всё относительно, как говаривал старик Эйнштейн.

— Нель, зачем тебе это?

— Что?

— Эти вопросы, эти ответы. Зачем ты думаешь об этом?

— А зачем тебе было нестись сюда?

— Не знаю…

— Вот и я не знаю. То, что движет мной, рождается во мне, определяет меня, не зависит от моих желаний. Скажем так, я просто устроена таким образом. И говорю то, что чувствую. Живу, как чувствую, думаю, как живу. Может, я не права. Может, я давно сошла с ума. Не знаю, Игорь, знаю что пугаю, шокирую, изумляю. Знаю, что приношу людям несчастья, череду изменений. Знаю, что не хочу этого, знаю, что иначе не могу. Знаю, что большинство меня не воспринимает, отталкивает, не замечает. Я — белая ворона. Ну и что? Маскироваться под толпу? Не могу. Раньше пыталась — быть как все, говорить, о том, что и большинство, Но говорить об одном, думая совсем о другом? Не большая ли это ошибка, чем говорить то, что тебя занимает. Было время, я никому была неинтересна. Потому, что не было меня. А теперь… есть хоть кто-то, кому интересно то, что во мне зреет. Их немного. И с ними у меня контакт. В их окружении я живу тем, что для меня важно. Так важно ли быть как все и думать как все?

— И много у тебя друзей?

— Не много. Друзей, знаешь, редко когда много. Это знакомых можно иметь тысячи….

— Ты в них уверена?

— В друзьях?

— Да.

— Стараюсь. Впрочем, и во врагах тоже. Но не стоит забывать, что всё течёт и меняется. Знаешь, Игорь, я уверена в друзьях сегодня и сейчас. И думаю, что они меня не предадут.

— А ты самоуверенна.

— Так только кажется.

— Почему?

— Подумай сам.

— Пресловутое лезвие бритвы?

Она слегка повела головой, улыбнулась вновь. Переплетя пальцы в замок и устроив их на коленях, вздохнула.

— Игорь, как ты попал к Афанасию? — спросила внезапно, ты не похож на пустышку, не похож на тех, кто его окружает.

— Ну, пришёл по объявлению. Белый маг, курсы…Уроки.

— Нет, я не об этом. Это-то ясно, как день. Что тебя вело? Чего ты хотел? Власти? Ответов на вопросы? Общения?

— Хотел научиться помогать людям.

— Удалось?

— Не знаю.

— Знаешь. Только молчишь. Человеку можно помочь, только тогда, когда он сам себе хочет помочь. Когда он созрел. Если этого нет, то все попытки будут отталкиваться. И ты ещё и останешься виноватым.

— Но ведь людям можно помочь.

— Можно, Игорь.

— Я думал, ты будешь спорить.

— Не буду. Кстати, Афанасий тоже хотел им помочь. Он искренне верит, что я — опасна. И что мне нет места на этой Земле. Он тоже желает защитить людей. От встречи со мной.

— Но это не так!

— Игорь, никто не знает, места, где скрывается Истина. Ни ты, ни я, ни Афанасий. Мы все в пути, а что за поворотом? Ты знаешь? Я — нет. Я, как и все могу лишь предполагать и чувствовать. Но знать? Может, он прав. Может права я, а может некто, неизвестный нам. Кто знает, что принесёт завтрашний день? Кто знает, что будет в большей цене — традиции или изменения?