Оливер Джонсон - Последняя Утренняя Звезда

— А где Туча? — спросила она.

Фазад посмотрел назад, в зал для переодеваний. Свет уже давно проник внутрь, и они увидели коня, лежавшего на боку в центре помещения.

— Он умер, когда умерла звезда. Он был существом, созданным богами, не из этого мира. Он говорил со мной не на человеческом языке, но просто передавал свои мысли в мое сознание. Он сказал мне, что последний из Иллгиллов умер — и поскольку от семьи его хозяев ничего не осталось, он тоже должен умереть.

Ее мысли вернулись обратно, в те счастливые дни перед битвой за Тралл: конюшня на Серебряной Дороге, гордый отец Джайала, помогающий сыну сесть в седло Тучи. Даже тогда никто не знал, насколько стар этот конь. Он пережил множество поколений этой семьи.

В тот день, пока мерин нес Джайала через сложный комплекс препятствий, юноша улыбался ей после каждого маневра, настолько безупречно преодолевая каждый барьер на песчаной арене, что, казалось, конь и всадник в совершенстве понимают друг друга. Даже на всегда суровом лице Барона Иллгилла появилась легкая одобряющая улыбка. И вот оба Иллгилла мертвы — и Туча, тоже.

Люди подняли головы и с любопытством глядели на нее. Она резко выпрямилась. Белый плащ сверкал в усиливающемся свете, ветер раздувал золотые волосы. Солнце поднималось все выше и выше, на площади стало тепло, незнакомое ощущение после месяцев ледяного холода. Она спросила себя, какое время года должно было быть, если бы время не прервалось. Да, осень. Почти год прошел с того дня, как она сбежала из Тралла.

— Где твои остальные люди? — спросила она Фазада.

Он указал на трупы на площади. — Некоторые лежат здесь. Но большинство не зашло так далеко.

Таласса увидела охотничий рог на поясе Гарна. — Труби в рог, сенешаль, — скомандовала она.

Гарн поднес его к губам и изо всех сил дунул, но снизу не послышалось ни одного звука: они ждали не меньше часа, но ни один человек не вскарабкался на площадь. Из армии людей больше никто не выжил. Возможно кто-то из эльфов и остался в живых: с приходом солнца они опять стали невидимыми, как все эти многие тысячи лет. Быть может они сейчас уже покинули город и отправились обратно, в родной лес.

Через час она опять заговорила, звонким, веселым голосом, как если бы играла на флейте, а буйный ветер далеко разнес ее слова. — Червь побежден. Солнце опять светит, и так ярко, как мы никогда не видели. Времена года вернутся со всеми своими богатствами, урожаи будут обильны, ветки деревьев согнутся до земли под тяжестью фруктов. Множество птиц запоют повсюду, их песня наполнит мир. Лед, который сковывает моря и порты, растает и корабли опять будут пересекать синие океаны, толкаемые мягким ветром; настанет время торговли и процветания. Города вновь отстроят, кроме одного. — Она указала на здания, окружавшие площадь. — Это проклятое место, Тире Ганд. Да будет он разрушен до основания, а его руины погрузятся в болота. Да будут на его месте пустые холмы и топи.

Уртред почувствовал, как по его спине прошла дрожь. Солнце, казалось, сжигало ее каштановые волосы, лицо бледнело и вытягивалось, и она сама превращалась, становясь похожей на ангела-мстителя. Значит то, что произошло в Тралле, должно повториться здесь, в Тире Ганде.

— Храмы Ре должны быть отстроены, — продолжала Таласса. — Человечество залечит раны этих лет. Слава времен богов вернется, опять настает время, которое назовут Золотым Веком. — Радостные крики среди выживших солдат, они опять упали на колени.

— Клянусь, я и моя армия сделаем все, чтобы это осуществилось, — сказал Фазад, тоже встав на колени. — Мы пойдем вслед за вами, пока вы не будете императрицей всей земли, — благоговейно добавил он.

Таласса едва заметно улыбнулась — внезапно с ее лица сошла экзальтация, плечи вздрогнули: тень сомнения прошла по ее лицу, хотя стоявшие на коленях солдаты не заметили ничего.

Таласса повернулась к Уртреду, и в ее взгляде был такой молчаливый призыв, что ему захотелось немедленно подбежать к ней, обнять ее, сказать что ее долг выполнен, что она прошла свой путь до конца: он использует свет поднимающего солнца и Зуб Дракона, и перенесет их в тайное место, о котором она мечтает. Но он удержал себя, потому что знал, что у нее на уме: Червь должен быть исчезнуть с лица земли, навсегда.

Таласса опять повернулась к Фазаду. — Я не стремлюсь к власти над землей.

Но тут заговорил сенешаль. — Миледи, я только старый солдат. Но я знаю, что Иллгиллы, Королева Галастры Залия, Губернатор Перрикода Сайн, — все они мертвы, Император исчез двести лет назад, и я спрашиваю, кто будет править во имя Огня?

— Ты прав: ни в одной стране нет короля. В доброе старое время был император, который ставил королей на престол. Мы должны идти в Валеду. Возможно наследники Императора выжили, ожидая когда возродится солнца. — Она повернулась к Уртреду. — Нам опять нужен Зуб Дракона.

Он кивнул, чувствуя, как она уходит от него, все дальше и дальше.

— Давайте найдем высокое место, где магия меча будет лучше всего действовать, — продолжала она, кивнул Талосу. Бронзовый Воин поднял голову и тяжело зашагал к воротам храма, каменные плиты трескались и дробились под его ногами. Взявшись за створки, он вырвал их из стены и, как перышки, отбросил в сторону. Они перелетели стены, ограждавшие вершину холма, и покатились вниз по склону на нижний город, несколько раз перевернулась и, наконец, остановились. Эхо от их падения еще долго гуляло между холмами и стенами, как двойной удар грома; поднявшаяся в воздух пыль на какое-то время закрыла лик солнца.

Когда опять наступила тишина, Таласса решительно скользнула в тень внутреннего двора, только плащ из Годы сверкнул в темноте. Все остальные пошли за ней, приготовив оружие и высматривая вампиров. Прямо перед ними поднималась пирамида храма, глубокая шахта, прорезанная в ее центре, вела вниз, в подземелье. Там задвигались темные фигуры, но Бронзовый Воин открыл пошире глаза и рубиновый свет полетел внутрь: немертвые закружились, как мотыльки обожженные пламенем, и превратились в пепел, оставшиеся со всех ног понеслись внутрь по коридору.

— Мы должны разделиться, — сказала она Бронзовому Воину. — Ты знаешь, что должен сделать — пускай здесь не останется ни одного стоячего камня.

Талос наклонил массивную голову. — Я полностью уничтожу город, потом вернусь в Лорн, найду Кузницу, в которой родился, и там буду ждать эоны, пока мир опять не затемнился и я не понадоблюсь.

— Прощай, навсегда, — ответила Таласса, потом повернулась и быстро пошла к пирамиде. Не обращая внимания на глубокую шахту, ведущую в подземный мир, она начала подниматься по невысоким ступеням на вершину, находящуюся в двухстах футах выше.