Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая

Я присмотрелась к Стальному Волку, но моих знаний не хватало, чтобы понять, что за чары опутывают его. Видимо, что-то опасное, даже смертельное, если мисс Миле так разволновалась. Не ожидала я подобного от целителя Грина… Но ведь и она не ожидала.

— Яснее некуда, — прошипела драконша. Толкнула меня книгой между лопаток, и по позвоночнику прошелся холодок. — Идите, Элизабет. Но медленно-медленно… И помните, что все равно не уйдете…

Я пошла.

Медленно, как мне и велели, глядя прямо перед собой, но не на Саймона. На него я смотреть не могла. Отчего-то чувствовала свою вину за то, что случилось… или еще случится…

Лишь на миг бросила взгляд и поразилась тому, как он спокоен. Спокоен, собран, словно на ринге. А когда мы поравнялись, боевик будто невзначай задел меня рукой.

— Бет, быстрее, — прочла я по губам Эда и чуть ускорила шаг.

Последние ярды с трудом сдержалась, чтобы не сорваться на бег, и наконец оказалась в родных объятьях.

— Все хорошо, — зашептал он мне торопливо. От макушки до пяток прокатилась волна тепла, и Эдвард успокоено вздохнул: — Чисто.

Это слово прозвучало уже не шепотом, и смотрел доктор при этом не на меня, а на то, что происходило у меня за спиной.

— Мама, — услышала я голос Саймона. — Ты только не волнуйся…

Продолжение фразы смазал внезапный всплеск силы.

Я обернулась, и увидела, что библиотекаршу придавило к стене, а Саймон стоит рядом, и удерживает сеть. Ловчую сеть, которую он сплетал в секунду и требовал на практике, чтобы мы научились делать это так же быстро.

— Предатель, — выцедила мисс Миле. — Такой же, как…

— Нет, мама, я хочу помочь тебе. Я никому не позволю тебя обидеть. Но и тебе не позволю…

— Заканчивать это пора, — из ниоткуда появился рядом с нами инспектор Крейг.

— Давно пора, — согласился вслед за ним вышедший из портала ректор.

Мне некогда было думать, как они здесь оказались, и каким образом Эдвард сумел обойти клятву: я смотрела на книгу, которую драконша выронила из рук, и думала о том, что должна во что бы то ни стало подобрать ее первой.

Но не успела. Саймон посмотрел себе под ноги и увидел ее. Не мог не увидеть, не почувствовать. Наклонился, поднял…

Я хотела закричать, но слова застряли в горле. А он уже заглянул под обложку. И

застыл.

Сеть, удерживавшая библиотекаршу, спала, и она тут же воспользовалась этим. Отшагнула от стены, встряхнула руками, и воздух вокруг нее задрожал.

— Я предупреждала вас, доктор! — проорала со злостью, не обращая внимания на сына, который будто окаменел с книгой в руках. — Говорила, что погибнут невиновные! А вы не послушали…

— Купол, — скомандовал Крейг. — Олли, под купол ее!

Ректор среагировал мгновенно, но даже моих скудных знаний хватило, чтобы понять, что заклинание мисс Миле, сплетенное заранее и усиленное с помощью амулетов, прорвет воздвигнутую Оливером вокруг нее стену и вырвется наружу. Смертельное заклинание, которое, как она и грозилась, накроет обширную площадь и поразит каждого, кто не успеет почувствовать опасность и окажется недостаточно защищен от воздействия сторонних чар. Жертв может быть куда больше, чем обещанные ею два-три десятка.

Купол слишком слаб для такого плетения. Даже с силой инспектора. Даже с помощью Эдварда. А я ничего не могла…

Могла!

Когда накрывший библиотекаршу заслон, в свете магического зрения похожий на хрустальную полусферу, готов был уже разлететься на осколки, я схватилась за выставленную вперед дрожащую от напряжения руку Оливера и зажмурилась, отдавая ему всю ту энергию, что собрала на своем волшебном лугу… и силу из собственного резерва — на всякий случай…

Колени затряслись, но Эдвард успел подхватить меня до того, как я рухнула бы на пол. Воздух вздрогнул снова. А может, уже и не воздух, а само здание задрожало. По поверхности защитного купола пробежали сверкающие разряды. Мисс Миле сдавленно вскрикнула, когда ее заклинание разбилось, не прорвавшись наружу. Смертельные чары разрушились, но отката библиотекарша не избежала — наоборот, под куполом, не имея возможности рассеяться, он должен был ощущаться в разы сильнее, и женщина упала навзничь, видимо, потеряв сознание.

— Что это было? — спросил ошалело Крейг.

— Веночек, — хором ответили ему Эд и Оливер.

Оба были бледны, обоих шатало, руки Эдварда были ледяными, я чувствовала это даже через шелк платья, а у Оливера сосуды полопались в глазах, но оба улыбались…

Только я знала, что радоваться нечему.

— Саймон, — выдавила с трудом. — Книга…

Некогда было объяснять. Высвободилась из объятий своего доктора и пошла, придерживаясь за стену туда, где замер с книгой в руках Стальной Волк. Переступила по пути через другую книгу — бесполезную пергаментную книгу, написанную кровью, которую так хотела заполучить мисс Миле.

— Бет! — встревоженно окликнул меня Эдвард.

Хотел идти за мной, но я сделала ему знак не приближаться. Ни ему, ни ректору, ни инспектору не нужно было пока знать, что держит в руках Саймон. Это моя миссия, я сама должна разобраться. И это — мой друг. Хороший друг, которого я не готова потерять.

Боже, помоги. Я знаю, что у меня больше нет права просить о чуде, но ты же добрый бог: помоги, подскажи, как поступить.

— Саймон.

Я не была уверена, что мой голос прорвется сквозь сковавшее его оцепенение, но мужчина услышал. Моргнул, отрывая взгляд от совершенно пустой страницы, и посмотрел на меня.

— Я знаю, — сказал он так, как прежде при встречах говорил: «Я помню». — Я все знаю, Элизабет.

— Откуда? — спросила я. Сложно было придумать вопрос глупее.

— Из книги, — улыбнулся он. От его улыбки веяло покоем и умиротворением, а мне хотелось плакать навзрыд. — Это необычная книга. Ее не нужно читать. Хотите, я покажу вам?

Не в силах произнести ни слова, я кивнула.

— Смотрите, — разрешил он.

Зелень его глаз в одно мгновение заполнила мир, а потом стало темно и тихо. Но это продолжалось недолго: темнота немного рассеялась, вверху засияли звезды, и вокруг меня проступили силуэты засыпанных снегом надгробий.

— Не нужно, — прошептала я. — Не нужно…

Старый склеп.

Решетка.

Изморозь на каменном полу. И ребенок.

Лежит на обрывке окровавленной простыни — маленький вздрагивающий комочек, обмотанный витой веревкой пуповины. Не плачет уже, только сипит, едва слышно.

Рядом… мать?

Нет, мать не выдержала бы. Подняла бы, укутала, отогрела бы — хоть последним дыханием. А эта сидит, зажмурившись и заткнув уши, раскачивается вперед-назад и шепчет без перерыва: