Мария Орлова - Ведунья

— Правду? — уточнил Стоян, но Варвара ущипнула его за руку.

— Именно, — подтвердила она. — Рецепт старинный, мне в наследство достался.

— Запиши мне его потом, внученька, — попросил Стар. — Ну что ж, я против отвара был, но раз уж Боголюб его выпил, теперь разговор легче пойдет. Спасибо, милые, а теперь ступайте.

— Ну вот, а я надеялась, нам остаться разрешат, — вздохнула Варвара.

— Пошли под окно, попробуем подслушать, — ухватив Варвару за руку, Любава потащила ее на улицу.

— Он орет как резанный, — сообщил подбежавшим девушкам Хрут.

— А чего орет-то? — спросила Любава.

— Кричит что это недопустимо, что Радомиру его жена ведьма совсем голову задурила и он уже не видит что она сто Стояном у него за спиной крутит, чтобы княжество к рукам прибрать.

— Да как он смеет, — возмутилась Варвара.

— И это все? — уточнила Любава.

— Все, потом будто рот ему зажали, мычание одно только, — добавил Хрут.

— Значит, поверил, — улыбнулась Варваре Любава.

— Во что поверил? — полюбопытствовал Дракон.

— В отвар правду говорить заставляющий, — пояснила ведунья. — Только все равно ведь не говорит.

— Вы же сказали отвара такого нет, — Хрут внимательно смотрела на девушек, единственным глазом.

— Но Боголюб-то того не знает, — улыбнулась Любава. — Он уверен, что только что его выпил.

— Ай да умнички, — засмеялся Дракон.

— Пугнуть бы его еще чем-нибудь, — вздохнул Хрут. — Он уже испуган, еще бы чуточку, глядишь, заговорил бы.

— Или помрет со страху, — усмехнулся Дракон.

— Дракон, а может мы его тобой напугаем? — предложила Любава. — Боголюб тебя в истинном облике когда-нибудь видел?

— Вроде нет.

— Тогда перекидывайся, засовывай голову в окно и ори что-нибудь страшное.

— Проблема тут небольшая есть, — замялся Дракон. — Я в истинном виде говорить не умею, а Боголюб вряд ли язык драконов понимает.

— А если пугать будешь ты, а грозно кричать я? — предложил Хрут.

— Не получится, — возразила Варвара. — Так грозно как нужно для дракона у тебя не выйдет.

— А я голос изменить помогу, — предложила Любава, — я умею.

Через пару минут был выбран необходимый тембр голоса для Хрута, Дракон перекинулся в змея и, высадив головой окно, заглянул в комнату.

— Князь, я жрать хочу, — погремел голос, Любава испуганно сделала так чтобы звучал он чуть тише. — Ты мне пленников всегда отдавал, отдай и этого, Аррр, — Хрут старался как мог, пытаясь только не расхохотаться.

— Аааа, — завопил Боголюб. — Нет, батюшка, не отдавай, Стар, спаси меня.

— Боголюб, ты брата убить пытался? — поднимая сына за шиворот с пола, сквозь зубы спросил Горыня. — Почему?

— Он не должен был княжить, — заплакал Боголюб. — Я старше. Я должен был, не он.

— Грхбр, — вырвалось у Дракона, и его голова из окна исчезла.

— Я голодный, — снова драконьим голосом завыл Хрут.

— Погоди, — остановила его Варвара. — Дракон?

— Он заговорил, — сказал Дракон, снова перекинувшись в человека. — Это он.

— Ох, матушка Земля, — прошептала Варвара, опускаясь на лавку.

— Варенька, — испугался Дракон.

— Я сейчас, — Любава кинулась на кухню, за водой.

— Варвара, — начал было Хрут, но оказалось, что с его голоса заклинания Любава не сняла, и он зажал себе рот рукой. Из окна выглянул испуганный Радомир.

— Все в порядке, — заверил его Дракон. — У Хрута с голосом что-то.

А в комнате Боголюб все говорил и говорил, не в силах остановиться. Рассказал он о том, как сам привез в Быстроград вампируха и своими руками выпустил его на брата, у него самого защита от этой твари была, вампирухи запаха мяты не переносят, он в закрытой одежде был, а то что открыто было мятой натер. Рассказал и о том, как собрал шайку разбойников и как научил их прятаться то на земле отца, то на земле брата. О том, как сам нашел ушедших из этих мест волкодлаков и как убедил их вернуться и уничтожить людей, занявших их земли. Про наемного убийцу, про вторую неудавшуюся попытку приобрести для Радомира вампируха, про яд и про то, что в этот раз хотел уничтожить брата не физически, а морально, убив его жену и неродившегося ребенка.

Радомир слушал все это, отвернувшись к выбитому окну, его била мелкая дрожь, от того что невероятные вещи говорил брат, от ужаса, он отвращения. Никогда ведь Боголюб к государственными делам интереса не проявлял, он вообще кроме девок да попоек ничем не интересовался. И получается все это из зависти? Вот так взять и лишить брата жизни только потому…. Радомир даже не мог сформулировать почему, не было на то причин и слов не было.

А потом стало тихо, Боголюб тихо выл в углу, молчали колдуны, молчал и князь.

— А молодец у тебя жена, — нарушил тишину Стар, подойдя к Радомиру. — И помощница у тебя, Стоян, умница. Это ж надо как они с отваром придумали.

— С отваром? — не понял князь Горыня.

— Что хоть там было? — Стар отпил из кувшина, предназначенного для Боголюба. — Ох, а намешали-то.

— Стар, ты что? — испугался старший князь. — Мне, конечно, скрывать нечего, но ты все же не рисковал бы.

— Я рискую разве что отравиться, ежели девоньки чего лишнего намешали, — улыбнулся старик. — Не бывает отвара правду говорить заставляющего, Горыня.

— Как это не бывает? — удивился Радомир. — То есть…

— Именно, обманули Боголюба твои колдуньи.

— Суки, — заорал Боголюб, но стража, находившаяся при нем, быстро скрутила ему руки.

— Я тебе больше скажу брат, — покачал головой Радомир. — Дракон разговаривать не умеет, и узников я ему никогда не скармливал.

Боголюб рычал, ругался и плевался, пытаясь вырваться, но Радомир больше не слушал, он пошел на улицу к жене и друзьям.

— Радомир, мне так жаль, — обняла его Варвара.

— Мне тоже, — вздохнул Радомир. — Дракон, Хрут, Любава, спасибо.

— Не за что, — пророкотал Хрут и тут же зажал себе рот рукой.

— Ой, прости, — Любава сняла заклинание. — Рада была помочь, — вздохнула она.

— Тебе еще что-нибудь нужно? — спросил Дракон.

— Нет, — покачал головой Радомир. — Спасибо. Варенька, ступай к себе и не волнуйся, все будет хорошо.

Боголюба опять заперли в темнице, князь Горыня сидел все в той же комнате, оглушенный и растерянный.

— Попроси Радомира отдать Боголюба нам с собой, дома решим как его наказать, а Радомиру нельзя, все же братья.

— Стар, когда я его упустил? — горько спросил Горыня. — Я так гордился Всеволодом и Радомиром, что совершенно не замечал чем и как живет Боголюб. Во всем этом только моя вина.