Ольга Денисова - Придорожная трава

Вероника вспыхнула, ее глаза метнули молнию сперва в Илью, а потом в бригадира.

– Вы что, хотите все бросить? Вы знаете, сколько стоило вызвать трейлер?

– А мне без разницы, – парировал бригадир, – я подряжался снести дом.

– Ну так сносите! – Вероника стиснула кулаки и топнула ногой, – раз подряжались!

– Нет уж, увольте! Убирайте своего мирного и упрямого плотника, а потом поговорим!

Ее глаза заметались по сторонам, Илья видел, как злость ее вытесняется отчаяньем, а на смену отчаянью приходит безрассудная жажда действия.

Бригадир снова влез в кабину, завел мотор, бульдозер качнулся и пополз назад.

– Стойте! – Вероника замахала руками и подбежала к машине, – да остановитесь же! Стойте!

Но бригадир не смотрел на нее и, очевидно, не слышал ее криков, пока не отъехал метров на пятнадцать назад.

– Ну что еще? – он высунулся из кабины, но мотора не заглушил.

– Погодите! Вы не можете так просто уехать!

– Почему это не могу?

Лицо Вероники исказилось от злобы, и на секунду Илье показалось, что перед ним ведьма, в самом прямом смысле этого слова – злая колдунья, вставать на пути у которой опасно для жизни.

– Вылезайте! – рявкнула она бригадиру.

Похоже, бригадир тоже заметил, что шутки с этой женщиной плохи, поскольку незамедлительно повиновался, спрыгнув на землю, но так и не заглушил мотор.

– Убирайтесь прочь! – зашипела Вероника ему в лицо, – вы ничего не можете сделать! Ничего!

Бригадир попятился.

– Откуда только берется эта беспомощность! Вы же мужчины! – рычала Вероника, а Стас отступал, разве что не прикрывая лица руками. Ее злость хлестала через край, казалось, она сейчас выпустит когти и вцепится в горло тому, кто первым подвернется ей под руку, будто разъяренная большая кошка.

– Уйдите с дороги! Я разберусь сама, если вы не в состоянии справиться без меня!

Она повернулась к бульдозеру и легко запрыгнула на гусеницу, осмотрелась и открыла дверь кабины.

Бригадир подумал пару секунд, а потом с криком кинулся за ней. Но она уже уселась на сидение, а когда он взобрался на гусеницу, Вероника ударила его дверью кабины, и Стас навзничь повалился назад.

– Куда? Дура! Машину угробишь! – заорал он, пытаясь подняться с земли, – сама убьешься – так и хрен с тобой! Я же за бульдозер в жизни не расплачусь!

Илья видел, как Вероника судорожно перебирает рычаги и пытается давить на педали. Бульдозер рыкнул, выпустив из трубы струйку густого дыма – что ж, педаль газа она нашла.

– Рычажком! Рычажком! – заорал бригадир.

Вероника посмотрела на Илью – лицо ее, минуту назад искаженное злобой, закаменело, как у мраморной статуи, в глазах светилась холодная, спокойная уверенность, и вот тогда Илья испугался по-настоящему. Она не остановится. Не только потому, что не умеет остановить бульдозер. Она одержима, ее бесстрастность – это ступор, оцепенение, отключение мозгов.

Никой овладела бесстрастная, расчетливая решимость. Будь что будет, но ее ничто не остановит. Она слишком долго полагалась на мужчин: на Алексея, который сбежал, но так и не взглянул правде в глаза, на священников, которые оказались бессильны перед долиной, на этих пятерых беспринципных работяг, которые побоялись бензопилы и не рискнули пойти до конца. Она пойдет до конца. Если мужчины не могут ничего сделать, она обойдется без них. Их не пугали до обмороков, их не прогоняли из собственного дома, их детей не пускали по миру, их не убивали в каменной комнате при свечах.

Она прыгнула в кабину бульдозера только для того чтобы показать им, насколько они беспомощны, надеясь, что у них в голове прояснится, и они пойдут до конца. Но когда Стас устремился за ней, внезапно поняла: до конца они не пойдут. И Стас догоняет ее только для того, чтобы вытащить из кабины, а не для того, чтобы занять ее место. Злость оглушила ее, она что есть силы ударила его дверцей кабины, и с раздражением обнаружила, что все равно сама ничего не сможет сделать: она не умеет водить бульдозер. От обилия рычажков и ручек разбежались глаза.

Ничего. Если нажимать и дергать каждый из них последовательно, рано или поздно она поймет, что нужно делать. Ей нужно совсем немного: развернуть его отвалом к избушке и ехать вперед. Не так уж это трудно.

Где-то должна быть педаль газа. Ника попробовала наугад и попала: мотор взревел громче. Хорошо. Злость отступила, сменяясь спокойной уверенностью. Она сдвинет эту гору металла с места, она никуда не денется. Ника подняла глаза и осмотрелась. Перед избушкой, сжимая побелевшими кулаками бензопилу, стоял плотник, и лицо его было удивленным и испуганным. Губы сами собой расползлись в усмешке: она сильней. Она сильней, потому что не будет рассуждать о морали, не станет никого жалеть, ее не заботят правила игры. Как просто прикрыть неспособность победить красивыми словами, вроде принципов, честности и прочей ерунды. Она не станет этого делать. Она ничего не испугается.

Ника сдвинула рычаг под правой рукой и снова надавила на газ: бульдозер дернулся и медленно поехал назад. Ника непроизвольно схватилась руками за сидение: в машине держатся за руль, а здесь? Если она его не остановит, то въедет в канаву. Интересно, что будет, если бульдозер перевернется? Он же едет очень медленно, наверное, ничего страшного не произойдет. Ника представила, как многотонная махина поворачивается брюхом вверх, и с ужасом поняла, что это не «Рено». Если бульдозер перевернется, то ее расплющит в лепешку, даже мокрого места не останется… Эта жалкая жестянка, изображающая кабину, просто сомнется.

Ника холоднокровно дернула один из двух больших рычагов перед собой и увидела, что бульдозер поворачивает, но продолжает пятиться назад. Значит, это руль. А маленький рычаг – переключение передач. Неужели у бульдозера их так много? Она подвинула его вперед и машина встала. Значит, еще немного дальше. Она толкнула рычаг, и бульдозер рванул с места. Отлично. Чуть-чуть к себе. Нервозный страх отступил – все гораздо проще, чем показалось вначале. Все как в машине без коробки-автомата. Только скоростей больше. А это что за ручка? Ника дернула ее вниз. Ага, это поворот на месте. Прекрасно, ей как раз надо повернуться отвалом к избушке. Конечно, ей придется поворачиваться больше чем на двести семьдесят градусов, но это не страшно. Ника вернула ручку в исходное положение, когда нос машины оказался напротив плотника. Все. Теперь можно двигаться вперед. А это что за штучка? Ника потянула за очередной рычаг, и пока удерживала его, отвал поднимался вверх. Нет, так он закрыл ей весь обзор, надо опустить его ниже. Наверное, надо дернуть рычаг в другую сторону.

Все замечательно. Больше ей ничего не надо.