Мария Чернокрылая - Эта безумная, безумная семья

Дурной пример заразителен. Не прошло и секунды, как умильно-просительную мордашку состроил и Леша. Очень скоро к ним присоединился Олег. И, вздохнув, мне пришлось рассказывать, предварительно буркнув, что, если что, я не виновата. В конце концов, это не мне потом странными снами мучаться.

— Сказку это мне рассказала Красимира, когда мама смоталась из дома в неизвестном направлении, а Ося была занята неожиданно заболевшей Сафирой… — начала было я, но меня перебили.

— Если собираешься рассказывать, — раздался рядом мягкий голос нашей официантке, которая совершенно незаметно подошла к нашему столиками с заказанными напитками, — будь добра, выйди на сцену, а? Что тебе стоит немножко поработать на публику? У нас тут один бард задерживается…

— Но эту сказку наверняка многие из присутствующих знают, — попыталась слабо возразить я, но договорить мне опять не дали.

— Если согласишься, обед за счет заведения!

Пришлось всерьез задуматься. Сразу вспомнилось, как мы Лешей вдохновенно придумывали истории в школе, а так же мое недавнее предложение податься в поэты. Поразмыслив для приличия еще чуть-чуть, я решила — а была не была! И, встав из-за стола, направилась к сцене, которая была совсем близко. Забравшись на нее, торжественно и громко объявила, привлекая к себе внимание слушателей:

— Внимание, сказка! За последствия и оригинальность я не отвечаю, так что приступим-с…

..Не знаю, как это бывает у профессиональных сказителей или писателей, но меня, честно говоря, понесло. Что сказать, мне нравится работать на публику, особенно когда меня слушают с таким вниманием.

Правда, в самый последний момент я все-таки изменила свое решение и не стала рассказывать то, что мне в ту ночь поведала Красимира. Ибо это было действительно страшно. А вы бы в семь лет как отреагировали на настоящую психоделику с элементами хоррора и мистики? Еле потом уснула, все пыталась высмотреть в темноте тех страшных существ, которых описывала сестра. Потом они мне приснились, и… в общем, Ося больше не разрешала Красимире читать мне сказки, а та нашла свое будущее призвание — болтать.

Так вот, вместо ужастиков благодарная публика услышала историю одной ведьмы и колдуна, которые познакомились в человеческом мире, и каждый считал, что другой — простой человек. А, соответственно, им не быть вместе. По крайней мере, в этом был убежден колдун, который верил, что лучше оборвать отношения в самом начале, чтобы после смерти любимой (людям свойственно стареть и умирать от этого) не мучится несколько веков душевной раной. И он расстался со своей возлюбленной, чем страшно разозлил ее. А ведьма в гневе — это страшно. И, прежде чем рассказывать, как же она его в отместку прокляла, мне пришлось убедиться, что в зале нет детей. Да и вообще сказка… откровенная была. И мне ее читали все в те же семь лет! Только на этот раз мама, которая была уверена, что мне это даже полезно.

Нет, честно, сама от себя не ожидала, что вспомню именно эту "сказку". А потом еще некоторое время пыталась понять, как же я решилась ее рассказать. Но публика была довольна! Когда я спускалась со сцены к законно заслуженному обеду, мне даже аплодировали и требовали рассказать что-нибудь еще.

А мне оставалось лишь посмотреть на Лешу и строго-настрого запретить ему кому-либо рассказывать эту историю, а лучше — вообще ее забыть. Плохая из меня мать, определенно. Наверно, наследственное. Жаль, у меня крокодилы… тьфу, гены! — пошли не в Осю. Вот она бы рассказала что-нибудь более толковое, с моралью и глубоким смыслом. И без определенного конца, как она любила это делать.

Но, как бы там ни было, Ника с Олегом мой дар рассказчика все-таки оценили и торжественно объявили мне, что теперь верят, что Бард с Адских Небес — мой кровный родственник…

Домой мы возвращались уже под вечер. Молодежь вызвалась нас сопровождать (вероятно, они хотели потом погулять еще немного, но уже без такой "обузы", как мы), так что возвращение было веселым, несмотря на резкое похолодание. На дворе, конечно, уже был не март, и лужи больше не замерзали, но в кедах было холодно. Вот ведь, непрактичная обувь! Но все равно такая любимая…

Когда мы подошли к подъезду, Ника неожиданно отозвала меня в сторону. Немного удивившись такому, я отправила Лешу вперед, попросив его передать Лаптю, чтобы ставил чай, и вопросительно посмотрела на волчицу. Немного неуверенно глянув на меня, девушка тихо попросила:

— Эврика, пожалуйста… не сердись на моего брата, а? Мне Леша рассказал, что ты ему хочешь оторвать… голову. Не надо. Он тебя действительно любит. Что тебе в нем не нравится?

Вздохнув, я посмотрела на небо над головой, спрашивая у него, почему без этого разговора не могло обойтись. Переведя взгляд на Нику, честно ответила:

— Мне не нравится его самоуверенность. И то, что он меня не спросил.

— Неужели мы тебе настолько не нравимся, что тебе противно о нас заботится? — с каким-то отчаянием вопросила волчица в ответ.

Я еще раз вздохнула, на этот раз тяжелей.

— Не в этом дело, Ника. А дело в том, что я просто не могу быть Ведущей. Я не могу принадлежать Стае, это против обычаев моего рода.

— Каких обычаев?

— У нас не женщина переходит в дом мужа, а он входит в семью, принимая нашу фамилию. Хотя, с фамилией — это не обязательно. Главное, что он магически будет частью нашего рода, его представят дому и внесут в хроники. А дети, рожденные от него, уж точно будут Ворожбитовыми.

Проигнорировав большую часть моего монолога, Ника радостно подскочила на месте и с оптимизмом переспросила:

— Так ты согласна выйти за него замуж?!

— А он согласен перейти в мой род?! — вопросом на вопрос отозвалась я прежде, чем сообразила, что сказала. И поэтому опешила с некоторым запозданием.

— Конечно! — между тем энергично закивала девушка, счастливо улыбаясь. — Ведь от этого волки не станут уважать его меньше, он всегда будет нашим Вожаком, даже есть будет носить фамилию Череззаборногузадерищенко!

— А я вот не согласна! — заявила я и развернулась, чтобы уходить, пусть это и было несколько невежливо и вообще смахивало на довольно истерический жест.

Но уйти мне не дали, поймав за локоть. Прежде, чем я попытаюсь вырваться, Ника быстро выпалила:

— Подожди, последний вопрос! Не о брате. В пятницу полнолуние. Пойдешь с нами? Серый еще не успеет вернуться, а Стае с тобой будет спокойней.

Я честно задумалась, после чего деловито уточнила:

— Мне снова придется бегать по лесу за всеми? Голой?

Ника кивнула.

— По мокрому лесу, грязи и талому снегу, поскальзываясь и падая? Знаешь, какая-то не внушающая оптимизм перспектива…