Мерри Джинн - Дети леса, дети звезд

Почему сами эти сады, по дороге в город выглядевшие вполне приличными и местами кое-как даже ухоженными, сейчас вид имеют такой, словно их бросили звезды знают когда?

За полдня поисков попалось ему по кустам одно-единственное гнездо, и то разоренное, и Серазан, помянув недобрым словом Хранителя-ворона, который явно успел тут раньше, забеспокоился всерьез. Вода проблемы не представляла, ручей он нашел и даже и не один, но вот к тому, что может не добыть еды, Тесс был, мягко говоря, не готов.

«Знал бы — не спешил бы так сюда,» — мрачно думал он, поглядывая на плавно перемещающееся к западу солнце. — «За перевалом бы давно уже жарил и жрал…»

Здесь же впору было начинать жрать кузнечиков, стрекотание которых успешно заменяло щебет отсутствующих птиц, но когда Серазан задумался, не уйти ли назад в горы, то почувствовал себя слишком для подъема усталым. Проще было вернуться в город, в конце концов, лопухи и марь он тут видел, о крапиву неплохо обжегся, встречал и прочие сьедобные сорняки, некоторыми на ходу перебивался и так…

«Уходи,» — настойчиво посоветовал внутренний голос. — «Вне долины быстрее поймаешь вожделенное мясо, а потом свяжешься с Грином и придете сюда, как ты и хотел — вдвоем…»

Ответом на эту мысль стала новая волна усталости, на мгновение закружилась голова, легком шумом пульс ощутился в ушах… Серазан упрямо мотнул головой, все тут же прошло, но мысль покинуть долину тоже ушла, а о чем — или ком? — он подумал еще, вспомнить вовсе не удалось.

Зато вспомнилось, что в городе прохладно и тихо, и что относительные сьедобности он видел прямо у стен — вот ими и стоило заняться. Да-да. Тесс вздохнул. Поколебался… и занялся.

Получалось грустно и все равно голодно, но в итоге травками пусть и не удовлетворившийся, но хоть чем-то заправленный, Серазан вернулся на уже знакомую площадь. Солнце клонилось к закату, ноги гудели, голова тоже, а желудок, если бы мог говорить, высказывался бы, наверное, в адрес своего хозяина примерно так же, как тот комментировал ворона. Сам ворон, кстати, так и не появлялся, женщина с ответами — тоже, и Тесс, пооглядывав здания, лестницы, стены устало-хозяйским взглядом, выбрал себе для стоянки полуклумбу-полухолмик нанесенной ветром земли сбоку от лестницы.

Костер разводить не было смысла, ни погода, ни кухня того не требовали, и Серазан просто воткнул в холмик посох — низачем, всего лишь не захотел прислонять к каменному боку ступеней, но когда посмотрел на него стоящий, хмыкнул: не ошкуренная палка смотрелась почти как дерево.

Разве что маленькое. Ну и без веток.

И листьев.

«Вот под ним-то и заночуем,» — усмехнулся мабриец невесело и растянулся под открытым небом.

Тесс засыпал. Поначалу дремал некрепко, даже во сне помня о недоутоленном голоде, пряча лицо в сгибе локтя, закрываясь от остатков заката воротом куртки и занавесью распущенных волос, но постепенно темнота залила, затопила неотвратимо наползающей тенью, в этой тени шелестел ветер и шумела дальняя река, потом прошуршали и хлопнули хищные крылья, качнулась над головой ветка могучего дерева, и Серазан понял, что спит окончательно и слышит сон, потому что деревьев посреди площади быть не могло.

Не могло, да и не хотелось, и Тесс, полувздохнув-полуфыркнув, повернулся на другой бок, сворачиваясь поуютнее, собираясь вот прямо посреди сна заснуть еще раз, поглубже и получше.

— Ну только бомжей у нас тут еще не валялось! — удивленно-неприятным голосом произнес кто-то сверху, над ним.

И сразу же прозвучал вопрос:

— Бомжей? А это что?

Серазан, еще даже не подняв головы, шкурой ощутил озадаченность обладателя голоса.

— Ну… вот типа такие. Особые какие-то бродяги, кажется.

— Пьяные?

— Если совсем забулдыги, — и тут Тесс не выдержал, возмутился, открывая глаза и садясь:

— От забулдыг слышу! Я еды-то три дня не видел… Люди, вы есть?

Люди перед ним действительно были, плохо различимые в темноте, но для сна вполне прилично реальные.

И не вполне прилично заржавшие.

— Ну ты, мужик, даешь. Чьих будешь, чудо?

— С Лесной, через Хабарлар, с западного перевала, — уверенно ответил Серазан и поднялся на ноги. — Пришел переписать население. А почему у вас никого на воротах?

— Никого?

— Ну я же прошел и ваще ни души не встретил! — возмутился Тесс с только во сне возможной для себя наглостью. — Нахрен делать ворота, если никто в них не встречает?

— Не встречает? Это ж как ты прокрался так? — черты лица в темноте оформились ровно настолько, чтобы можно стало увидеть подозрительно прищуриваемые глаза, не по-местнопланетному темные и поблескивающие под узкой ранней луной. — И что за перепись, когда ты без вещей и без всего? Тесс фыркнул, окончательно убеждаясь, что сон этот — его, а значит, ему тут позволено многое.

— А я все потерял! Лег спать — рюкзак был, проснулся — как не было. Только перья черные… — тут он представил Ворона и продолжил мстительно и мечтательно. — Аж в синеву, глянцевые…

— Ах перья… — понимающе прозвучали сразу два голоса, а потом где-то за аркой мелькнул свет фонаря, и Серазана вежливо, но крепко взяли за плечо. — Пойдем-ка…

Наутро сфинкс вновь поднялся на крыло, внимательно облетел тот район, по которому накануне шарился пешком, потом нашел скалу повыше и поудобнее и сел там, задумчиво обозревая пейзаж. Линия ельника, где он ночевал, оказалась удивительно прямой, и темно-зеленая череда хвойных спускалась в обозначенную на карте долину, постепенно давая место зарослям орешника. Орешник рос густо, буйно, вплоть до гигантской скальной стены, в которой темнело что-то типа пещер.

Грин потряс головой. Если верить картам и Тессу, то он смотрел прямо на город. Тесс говорил что-то о трубах, о малолюдии, о каменных домах. А если верить мыслям отца-Дракона, именно рядом с такой отвесной, словно ножом срезанной скалой и следовало устраиваться людям. И в его мыслях, в отличие от видений Тесса, долина была нежилой.

«Поймать птицу и посмотреть», — фыркнул сфинкс, в очередной раз сосредотачиваясь. Для разума в долине царил черный дым, настолько густой, что разглядеть и поймать в нем кого-то было немыслимо. Грин почувствовал, что задыхается, и мысленно позвал Мастера. Зов его тут же погас и пропал в темном мессиве, провалился в него, как тяжелый камень проваливается в болото. Грин открыл глаза.

Светило солнце, выблескивая на скалах, пели птицы, нежно-зеленые деревья пахли только распустившимися листьями.

— Найду Тесса до весенних гроз, — вслух пообещал себе Грин, размял крылья и слетел в орешник.

В орешнике обнаружились каменные глыбы, пересохшие ручьи и водостоки, небольшие полянки и прогалины. Грин пошел по галечному дну одного из ручьев, чтобы не протискиваться со своими крыльями в довольно густом кустарнике. Камни в ложе ручья подобрались на удивление ровно и плотно, идти по ним вверх было довольно легко, Грин не чувствовал вокруг никакой угрозы и не тревожился бы, если бы не полное отсутствие контакта.