Мерри Джинн - Дети леса, дети звезд

Дорр улыбался уже в открытую, разглядывая двух своих наследников.

— Ты за домиком все-таки присмотри, Серас, — попросил он, выцветая и пропадая из вида. — И кота надо время от времени гладить.

Тесс внимательно пронаблюдал растворение Дорра в пространстве, посмотрел еще более внимательно на Грина и погладил его.

— До кота еще добраться надо… — объяснил он тоном легкого фалломорфирования и следом же деловито поинтересовался. — Что будем делать, Грин?

— Погуляем по городу? — предложил Грин, улыбаясь. — В прошлом было любопытно, посмотрим, что было, что есть, а что будет — вы мне потом расскажете. Да и место для ночлега нужно, и желательно в реальности. — А что вы называете реальностью? — поинтересовался Тесс, не слишком шустро поднимаясь на ноги над сидящим учеником. — Я начинаю слегка сомневаться относительно того, что тут было, а что есть.

Огляделся, придерживаясь за стенку, ощущая себя слегка потерянно-сонно после то ли ужина, то ли беседы, вновь обернулся к Грину.

— Вот вы, например, явно тут по собственной, а не чьей-нибудь, воле. А где и, собственно, как?

— Где мы сейчас? В малиннике, под яблоней, — серьезно ответил Грин, лениво не поднимаясь, но внимательно наблюдая за Серазаном. — Когда мы сейчас? Это вопрос. Наверное, давным-давно, когда город только умирал. Я думаю, он умирал так неохотно, что остатки этого сохранились до наших дней. А еще мне кажется, что над город до сих пор охраняем, и этот хранитель явно не мастер Дорр.

— Хранитель здесь Ворон, — согласился Серазан. — Но где вы нашли малинник? Ниже, за стеной — согласен, а тут даже палисадника нет…

Кроме того, куда важнее, как вы тут находитесь. Физически или только духом? Я точно знаю, что пришел сюда материально, ногами по земле — через горы, потом сады, по лестнице и по улицам через площадь. Ворон здесь был реальный, из плоти и крови. А вот другие люди то ли есть, то ли нет, и по ряду свойств сильно похожи на призраков, как мастер Дорр — уж очень «по заказу» они появляются и исчезают. Вы тоже возникли не совсем ясным способом. Каким?

— Обвалилась крыша, — Грин взглянул на прочный потолок, — прогнил пол, — он постучал по прочному деревянному настилу, — обвалились стены, крапива, малина, кипрей проросли на развалинах. Когда я пришел, не было ни города, ни этого дома. Но отголосок остался — и вот мы его видим. Его — или память Хранителя, который вас сюда привел. Физически мы сидим в кустах, на голой земле, а вот так — заблудились где-то в прошлом. Выбраться можно физически, либо… — Грин задумался и наконец, поднялся на ноги. Оценивающе провел ладонью по стене, постучал по стеклу в оконной раме. — Здесь люди очень хотели задержаться и быть счастливыми, очень. Слишком много надежд, слишком много сил вложено в обустройство.

«Вот как крыша обвалилась, так он и возник,» — пробормотал Тесс обреченно.

И сказал уже на нормальной громкости, адресно:

— Я тоже не прочь задержаться. И быть счастливым, для этого только пропитание надо найти. Так вы здесь во плоти или как?

— А я бы хотел не задерживаться, — решительно ответствовал Грин. — Здесь как в могиле, а в иллюзиях нам пищи не найти. У вас, когда я вас увидел в кустах, был такой вид, словно вы дня три ничего не ели.

Посмотрел на Тесса, сообразил свое и постарался ответить на вопрос:

— Мы с вами здесь во плоти, абсолютно реальные, но видим не то, что есть, а то, что было.

— Ничего себе иллюзия, — Тесс погладил ровно оштукатуренную стену с такой симпатией, словно сам строил этот дом. — А я и правда поголодал, слишком мало с собой взял, а тут не прокормишься, верно. Хотя вообще-то хозяйка дома ужин поставила…

Посмотрел на Грина, подумал.

— А вы, значит, видели то, что есть… И что мы имеем на самом деле — вообще, касательно города?

— Кусты, деревья, никаких следов построек, только в скальной стене осталась пещера, — честно ответил Грин, — в садах вот одичавшие деревья. Как вы только, по кустам лазая, себе ноги не переломали, не понимаю!

Тесс попытался это представить… стало грустно до боли, до щема в груди.

— Так я-то не по кустам, — вздохнул он. — Я вполне себе по мощеному тротуару. Пойдемте, что ли, и правда по городу, хоть разглядим его, раз всего этого по-настоящему нет.

И повел Грина наружу, по внешнему кольцу улицы, разглядывая сам и больше всего наблюдая, насколько это все нравится — или нет? — ученику.

Грин не мог сказать, нравится ему или нет. Он был поражен высотой искусственных каменных стен, не по-весеннему едкой пылью на улице, мусором и тем, насколько это все не похоже на мирный настоящий пейзаж.

Чахлые худосочные деревца — и люди. Очень много людей, они проходят туда и сюда, они все время разные. Бродячие толстые собаки, лежащие в густой утренней тени, запах помоев и какого-то гнилья. Все это было непохоже ни на деревянно-особняковое Двуречье, ни на сосновую Лесную с ее бревенчатыми срубами. Если бы Грин был в Лерее, с его высокими каменными домами в центральной части города, он бы не так удивлялся. Но — в любом случае — Грину было удивительно, что столько людей ходит по улицам, и так ясно чувствуется их присутствие.

В довершение всего откуда-то доносился отчетливый запах гари.

Грин косился на Тесса, украдкой трогал каменную кладку и все больше погружался в нереальность прошлого города, который никак не хотел умирать.

А Серазан, глядя на тот же город, тихо грелся в лучах поднимающегося все выше над крышами солнца, наслаждался простором широких мостовых, временами ловил взгляд Грина и с каждым шагом все больше жалел, что нельзя залезть на стену, разделяющую первое и второе кольцо улиц, и пройти по ней — нет, с виду не так уж высоко и вовсе не сложно, но если на самом деле всего этого нет — то как? По чему он пойдет, куда провалится на первом же шаге?

Хватило уже того, что более не появлялись люди и не доносилось звуков и запахов жизни, мягкий легкий аромат каменной пыли постепенно сменялся тяжелым дурманящим духом цветущих растений, Тессу казалось теперь — обидно, отчаянно, как во время чудесного сна, когда где-то в глубине разум знает уже, что вот-вот его выдернет из этого счастья беспощадный будильник — что камень становится прозрачным и хрупким, и подлинная мощь старого города сменяется обманом массивных, но таких непрочных вблизи кучевых облаков.

— Надо уходить, Грин, — произнес он наконец, не в силах прятать тоску и боль. — Пойдемте… хотя бы на площадь, если она еще есть.

Грин взял Тесса за руку, боясь затеряться. По мере того, как они подходили все ближе к площади, людей становилось все больше. Их было больше, чем на сезонной ярмарке в Двуречье, они были повсюду, и Грин отчаянно боялся, что в этой сутолоке Тесс пропадет куда-то. Люди о чем-то судачили, их речь была неразборчива, а Грин все больше понимал, с кем разговаривал Тесс, когда он его нашел.