Темнодушие. Темница Прокси (СИ) - "Коммандер Стась"

Зато, теперь она лучше понимала тактику мракоборцев. Отряды из десяти–двенадцати сплошь закованных в броню бойцов и одного–трех эсперов клиньями входили в портал по заранее оговоренному распорядку. Другие отряды шли им на подмогу или смену. Причем, эсперы сменялись в полтора–два раза чаще солдат.

Прояснилась и роль «застрявших на переходе». Катарина пришла к выводу, что те просто служили связными между двумя мирами.

«Наверное, радиосвязь не работает через портал», — подумала она.

В это же время часть сотрудников занималась переноской щитов и разобранных турелей на ту сторону. В противоположном конце зала открылись люки в потолке, и на талях сверху были спущены зенитные орудия. Через несколько минут они уже стояли напротив портала. Вот откуда следы колес на полу!

— Как долго будет продолжаться бой? — спросила она у вернувшейся Гали.

— Еще немного. Надо потратить всю силу Шайтана, не то она найдет выход в другом месте, — объяснила та.

— А если Шайтан еще силы закачает? — нахмурилась Катарина.

— Нет, вряд ли. Обычно он видит, что сила расходуется, а души не чернеют — и отступает, — покачала головой докторша.

Кажется, дела у мракоборцев шли неплохо. Возвращающиеся с той стороны были целы и здоровы. Лишь один боец ковылял, приволакивая ногу, а другой шел с разбитым забралом, хватаясь за локоть товарища, чтобы не потеряться в толпе. Влекомая солдатами, в истерике и соплях вернулась та грудастая готка.

«Видимо, встреча с любимой Тьмой не понравилась," — злорадно подумала разведчица.

Катарину совсем по–простудному разморило. Кофе подходил к концу. Как раз заканчивалась и операция, судя по всему. С той стороны возвращали щиты; группы приходили чаще, чем на ту сторону отправлялись новые.

Катарина с беспокойством дернула Галину:

— А что с Ковальским? Про него ничего не слышно?

— Это говно нигде не утонет, — лишь отмахнулась Галя.

— Эй! Он так–то мне жизнь спас! — нахмурилась Катарина.

— Я не буду говорить о нем, — отрезала докторша раздраженно.

Разведчица оставила ту в покое и стала оглядывать зал, в надежде найти кого–нибудь, кого она знает. По ее прикидкам, в операции участвовало почти две сотни человек, но никого знакомого она не нашла.

И вот, кажется, наступали последние минуты боя: лишь пара групп была на той стороне, остальные сгрудились подальше от портала и зениток. Несколько офицеров с повязками на рукавах стояли у арки, да мелькали связные.

Катарина спрыгнула с ящиков и, невзирая на окрики докторши, на нетвердых ногах стала пробиваться сквозь толпу.

Арка мигнула. Офицеры забеспокоились. Несколько медиков, повинуясь жесту на секунду появившегося связного, заспешили к порталу. Катарина примкнула к ним, и едва не была сбита с ног посыпавшимися из Бездны бойцами. Ее отжали в сторону, но она увидела, как связные окончательно вернулись в подвал.

— Кто еще на той стороне? — громко спросила Катарина. — Где капитан Ковальский?

Никто ей не ответил, да в этом уже и не было необходимости.

Арка еще раз мигнула, выплюнула на пол троих и исчезла.

Катарина пробовала отодвинуть в сторону загородившего дорогу штурмовика, но ее саму в это время потянула назад Галина, вцепившаяся, будто краб. Разведчице пришлось подчиниться, пока из–за нее не началась какая–нибудь потасовка.

Но, обернувшись, она разглядела, как два бойца поднимаются, чтобы дать место медикам. А те принимаются осматривать лежащего ничком третьего — Ковальского. Его бронежилет был распотрошен, будто простая холстина. Клочья кевлара свисали из множества дыр и рваных порезов. Голове и шее капитана досталось не меньше: много порезов и осколочных ранений. Из шеи торчал чей–то коготь. И хорошо, что торчал! Едва медик сдвинул голову пациента, как из–под когтя потекла струйка крови. Но страшнее всего было лицо Кощея: одного глаза, кажется, нет, а левая сторона лица почти оторвана от черепа, обвисая на лохмотьях мышц и сухожилий…

Катарина стояла у выхода из подвала. Галя крепко держала ее за руку; медику помогал хмурый сержант с повязкой на рукаве. Зенитки свернули и подняли наверх — зачем их вообще туда–сюда катают? А Ковальского унесли на носилках через другой выход.

— И что теперь? — спросила разведчица, глядя на тянущуюся мимо колонну бойцов.

— Подожди, Кать, — напевно увещевала ее докторша. — «Приемный покой» уже разблокирован, нужно только постоять в очереди к кордону.

Она присмотрелась к подопечной. Поняла.

— А… Да ничего. Спокойный день. Рутина. Хорошо, что прорыв начался в конце смены! Всего на полчаса захватили следующую, а сверхурочные получим, как за полную вторую.

Вот так, подумала разведчица. События, которые ей всю жизнь, все мировоззрение сломали — для них лишь повод порадоваться нескольким сверхурочным часам в расчетном листке.

Дни тянулись чередой. С территории Управления Катарину уже не выпускали. Ее поселили в малом здании: верхний этаж занимала небольшая ведомственная гостиница, постояльцы которой не задавали друг другу лишних вопросов. Да и о собственных делах они не распространялись. Подобная деликатность временных соседей была очень кстати: Катарина всеми силами уклонялась от мыслей о собственной судьбе, о своем неоднозначном статусе на чужой территории. О том, что видела слишком много, чтобы ее отпустили.

Впрочем, мракоборцы не позволяли ей унывать в заполнившей сознание пустоте. В том же здании было и что–то вроде центра психологической помощи. Как поняла Катарина, специалисты Центра обучали эсперов контролю разума и чувств, учили, как не поддаваться подавляющей воле Врага. Еще они проводили тестирование и терапию для побывавших в Бездне. Разведчица пыталась познакомиться с несколькими «одногруппниками», претендующими на работу в боевых группах, но те рассказывали лишь о своих повседневных или семейных делах: один дачу уже пятый год все не достроит; другая разводится с мужем, но теперь… ты же понимаешь, Кать, детей придется оставить ему. Они никогда не говорили о самом важном. Она — тоже не говорила.

От инструкторов Центра она все же узнала немного об эсперах. Оказалось, что лишь малая часть порченных Тьмой служила в Корпусе — так называлась большая структура, куда входило и 13‑е Управление. Большинство же эсперов жили «на свободе»: после выявления их подвергали тестированию и рассортировывали по подходящим группам. Сообщества эти были тематическими: религиозные общины, магические ковены, оккультные секты и многое другое. Были у мракоборцев и собственные церковные приходы и даже свои монастыри. Насколько поняла девушка, все эти «кружки по интересам» действовали по уставам, кодексам и писаниям, что были составлены Корпусом на основе своего свода инструкций. А лидеры групп отчитывались перед мракоборцами.

— Но как удается поддерживать секретность, если эсперов так много? — спрашивала Катарина своего «ментора» Дениса Павловича, психолога–инструктора.

— А все очень просто, — отвечал тот. — Вы сами когда–нибудь говорили о своем состоянии вслух или письменно?

Катарина собиралась было ответить отрицательно, но что–то вдруг заставило ее прикусить язык.

— Молчите? — улыбнулся Денис Павлович. — Вот и все молчат. Точно не известно, воля то Врага, или побочный эффект облучения, но эсперы патологически стыдливы во всем, что касается их недуга. Этот блок, впрочем, не абсолютный, но преодолеть его сложно.

— И как можно организовать и держать под контролем эсперов в таких условиях? — удивилась Катарина.

— Ролевыми играми, — ответил психолог. — Не все участники групп верят в предложенные им доктрины. Но все они рады, что не требующая признания, но подходящая им по мировоззрению доктрина вообще предложена!

— Это лишь значит, что они будут себе на уме, — возразила Катарина.

— Отнюдь. Все равно, многие вскоре принимают легенду и соглашаются с правилами. А в случае остальных помогает, скажем так, лабильность человеческой психики.