Олег Шелонин - Царский сплетник и шемаханская царица

— Н-да-с… старательные ребята, эти ассасины, — хмыкнул он. — Какие-то жалкие четыре дня землеройных работ, и они почти на метр приблизились к свободе. Так вот чего они здесь пихались. Разом в одну дыру протиснуться пытались. Радуйся! Они тебя все-таки испугались!

— Правда? — расцвело голубое привидение.

— Зуб даю!

— Глупые они, — махнуло ручкой голубое привидение. — Противные и глупые. Обратились бы ко мне, я бы их сразу выпустил.

— Это как? — заинтересовался Виталик.

— А ты во-о-о-он на тот камешек нажми. — Голубое привидение указало на неприметный камень неровной кладки узилища чуть не под самым потолком всего в двух метрах от дырки, прорытой ассасинами.

Виталий встал на цыпочки и послушно нажал. Каменная плита плавно отошла в сторону, открывая черный зев подземного хода. Он, как и ход ассасинов, был не особенно велик, длиной всего три-четыре метра, зато кончался зыбким маревом портала, призывно мерцающего черными ртутными волнами, по которым изредка пробегали золотые искорки.

— Мой люби-и-имый для меня сделал, — ностальгически вздохнуло голубое привидение.

— Опаньки! — обрадовался царский сплетник. — И куда этот портал ведет?

— Откуда я знаю? На привидения портал не действует.

— Стоп, а зачем твой возлюбленный его для тебя делал, если на привидения портал не действует?

— Я тогда еще не был привидением, — грустно вздохнул призрак. — А вот как этот придурок ошибся на три метра со своим порталом, такой взрыв был, что меня тут и прихлопнуло. Вот теперь я вокруг этой камеры и брожу. Узников иногда посещаю. Раньше хоть Кеша заходил…

— Кеша — это кто?

— Возлюбленный мой. Он, после того как меня своим порталом прибил, долго горевал. Вход сюда окультурил. Если камера от узников свободна, сразу через портал ко мне, а я его уже тут дожидаюсь. А последние сто лет, как Кеша умер, так скучно стало!

— Если подскажешь, как эту плиту потом за собой закрыть, я тебя развеселю.

— Как?

— Подскажу начальнику тюрьмы, чтоб в эту камеру почаще узников подсаживали. Как правильной, так и неправильной ориентации. Одних будешь пугать, других иметь. У Малюты сразу работы убавится. Все еще до дыбы сознаваться начнут. А уж об испанском сапоге я и не говорю.

— Ой, противный! — жеманно изогнулось голубое привидение. — Я на тебя молиться буду! С той стороны есть такой же камешек. Вот этот.

Призрак скользнул в подземный ход и указал на аналогичный камень, который должен был закрыть проход.

— Спасибо, друг, за мной не заржавеет.

Царский сплетник раздумывал недолго. Голова, хоть и плохо, но уже работала, и что-то говорило ему, что на свободе гораздо проще отстаивать свою правоту и доказывать невиновность, чем в тюрьме, а потому он поднял с пола шубейку с царского плеча и решительно нырнул в подземный ход. Каменная плита пришла в движение и аккуратно встала на место, закрывая проход.

На этот раз заседание боярской думы проходило под бдительным присмотром войсковых стрельцов в синих кафтанах, которых боярин Кондыбаев понатыкал в палатах царских на каждом углу. Не меньше взвода их, с заранее заряженными пищалями наготове, стояли и позади трона, на котором восседала Василиса Прекрасная. Намек был настолько откровенный, что не понять его мог только лишь ну очень тупой, и, как ни были злы бояре на Гордона, доставшего их своими постоянными поборами, хоть они и скрипели зубами, но пока молчали, сердито сверкая глазами на царицу, перехватившую бразды правления из рук главы боярской думы, который действительно по закону должен был исполнять сейчас обязанности царя.

— Итак, что вы имеете против нового боярина, спасшего вашего царя от лютой смерти? — грозно спросила царица, открывая заседание боярской думы.

— Говорили уже с утра, — поднявшись с лавки, сердито буркнул Буйский.

— Орали, а не говорили. Отдельные личности орали, — одернула его царица. — Сейчас хочу выслушать ваши претензии при полном составе думы! Я хочу знать мнение всех! Высказывайтесь.

— Да чего тут высказываться? — подскочил боярин Кобылин. — Он, ворог, царя-батюшку сгубил, больше некому. Мне мои холопы доложили, что видали царского сплетника, когда он с Малютой о чем-то шептался. Тот к нему в ножки падал, не погуби, орал. Вот помяни, царица-матушка, и его тать совратил надело лютое.

— Опять же разбойникам с тюрьмы бежать помог, — подхватил боярин Жадин.

— Ить, все по-евойному, по байке его вышло! — не в силах сдержаться, разом загалдели бояре.

— Енто он нарошно ее надысь рассказал.

— Издевался, собака! Вот, мол, какой я вумный! План тайный в открытую вам выложил, а вы, тугомудрые, и не поняли.

— А мы все поняли!

— Все!

— Да полно тебе, Кобылин! Какой такой план? — заволновался кто-то из боярской думы. — Ну, загнул царский сплетник байку глупую, ну и что?

— Верно, Надышкин! Зависть их черная гложет, что царь-батюшка сплетника выделил да возвысил, — поддержал Надышкина боярин Калита.

Боярская дума разом загалдела. Теперь, когда она собралась в полном составе, да еще и под усиленной охраной войсковых стрельцов с заряженными пищалями, мнения сразу разделились, на что и рассчитывала хитроумная Василиса Прекрасная. Тем не менее самые упрямые под предводительством главы боярской думы боярина Буйского продолжали упорствовать в своих заблуждениях.

— Так у нас доказательства есть! — вопил Буйский. — И свидетели.

— Какие еще свидетели? — нахмурился боярин Калита.

— Стрельцы, которые татей, на царя-батюшку злоумышлявших, стерегли. Ну, этих… асса… сса… ассасинов. Тьфу! Пока выговоришь, язык свернешь. Ну, да дело не в том. Добрые были стрельцы, а тут словно околдовал их кто! Так до сих пор и гундосят про то, как разбойники мимо них ломанулись! Кто их околдовать такими словами мог? Тот, кто байку нам надысь таку рассказывал. А то, что колдун он черный, люди давно уже бают! Видали, как он с прихвостнями Кощея, Тугариным Змеем да Соловьем-разбойником, колдовством черным бился.

— А вас не напрягает, что он именно с прихвостнями Кощея бился? — усмехнулась царица. — Вы тут сидите губами шлепаете, а он с разбойниками бился! Делом свою преданность царю-батюшке доказывал. И Гордона потом опять-таки не вы, а он спасал!

— Для виду!

— Чтоб в доверие втереться!

— Царя-батюшки нет, разбойников выпустил.

— Сейчас венценосного пытают, небось!

— А може, уже закопали!

— Бандит он!

— А каку Кощей с Доном ему карету презентовали!

— А на карете-то что написано! «Авторитет»!