Элеонора Кременская - Воины Сатаны

А работяги, заматеревшие возле своих железных станков, между тем, побеждали толпу фанатиков. Фанатики, в основном, подростки и мужики с пивными животами, скоро побежали.

Работяги же издав победный вопль, почти всей толпой пошли праздновать. Никто уже и не вспоминал, с чего началось сражение. Для русских главное не сражение, а победа. Работяги испытывали подъем сил, и хорошее настроение им было обеспечено, наверное, на месяц вперед.

Друзья разразились хохотом.

Спустя несколько минут они телепортировались по туннелям в Центр. По пути Дьякон спросил у Роберта о молодежи, которую ему поручили обучать.

Роберт засмеялся на опасения Дьякона, не рано ли обучать столь маленьких детей:

Поверь, - сказал он, - Марк с Кристиной не маленькие. Они уже сейчас вполне могут к нам присоединиться и достойно выполнить любое задание.

Дьякон только недоверчиво покачал головой.

А в это время Марк с Кристиной ехали в троллейбусе. Они занимали последнюю площадку и глядели в стекло заднего окна с интересом что-то обсуждая.

Троллейбус остановился. Шипя, распахнулись двери. И глядя на нескольких пожилых женщин, стоявших на остановке Кристина, вдруг, захихикала. Марк удивленно обернулся:

Чего это ты?

Я представила, - смеялась она, все более и более увлекаясь, - я представила себе, как наша молодежь становится взрослыми...

Последовала долгая пауза, в процессе которой Кристина отчаянно пыталась побороть охвативший ее приступ веселья.

Ну? - недоумевал Марк, не могучи понять, что так ее рассмешило.

И вот, эти взрослые становятся старыми, - объясняла сквозь слезы Кристина и тыкала пальцем невежливо в сторону пожилых женщин.

Все еще не понимая, Марк посмотрел, ничего особенного не заметил и, пожав плечами, опять обернулся к своей подруге:

Ну?

Они носят ту же одежду, что привыкли носить молодыми, понимаешь? - плакала Кристина. - Те же платочки на голове, те же носочки на ногах, те же глухие кофты на все пуговицы, застегнутые до ворота, те же шерстяные юбки и цветастые блузки. Видишь?

Он снова посмотрел, но уже другими глазами.

А теперь посмотри на этих, - бесцеремонно ткнула пальцем она в сторону молодежи, тусующейся уже на следующей остановке. - И представь их в старости.

Они сложились пополам от неудержимого приступа веселья.

Молодежь с полуспущенными по моде штанами, сплошь татуированная, что-то говорила вяло, вальяжно растягивая слова. Пересыпая речь модным матом. Крашеные блондинки на огромных каблуках, с неприкрытым нижним бельем и в нескромных топиках, едва прикрывающих соски, обнимали за плечи своих пацанов, одевшихся, как реперы. И перевернутые козырьками назад кепки реперов вообще доконали не в меру разыгравшихся гениев.

Правда, некоторые из молодежи недоуменно хмурились в их сторону, не находя причины для насмешек, все были одеты по последнему писку моды.

А Марк с Кристиной просто умирали. По дороге они увидели еще несколько тусовок, одну другой хлеще. Под конец поездки они уже не могли дышать, заметив, вдруг, пару наглых самоуверенных парней в кожаной одежде с железными заклепками, парни явно изображали крутых байкеров.

Ковбоев еще не хватает для полного счастья! - заметила Кристина.

Давясь от хохота, они вывалились из троллейбуса и почти сразу же наткнулись на парня в ковбойской шляпе и соответствующей одежде.

Гении свалились на скамейку, не в состоянии идти дальше...

Дьякон купил домик в деревне. Он любил природу и сельское раздолье даже больше церквей. Скорее уж он прослыл бы язычником, потому как единение с духами природы для него было обычным делом. И потому лес, облюбованный Лешим, который местные жители сразу превратили в заповедный, Дьякон, напротив, с удовольствием посещал. И бродил по тропинке вместе с Лешим любившим обращаться в немощного старичка. Вели они неспешные разговоры и Леший, отчаянно соскучившийся по миру своих братьев — ангелов Люцифа, с удовольствием расспрашивал Дьякона, как да что, там Дома, передавал приветы особо любимым собратьям, как правило, мощнейшим демонам. И с надеждою заглядывал в глаза Дьякону, упрашивая его замолвить словечко, не ратовать, о нет, а упомянуть, при случае, что, дескать, вот Леший проживающий в таком-то месте, просит прощения за самовольный побег из Дома свершенного много тысячелетий назад и позволения вернуться.

Дьякон, вспоминая спокойные глаза Сатаны кивнул, сочувствуя и обещал Лешему свое содействие, при случае, как только встретит Князя мира сего, где-нибудь, в туннелях, в этом мире или в том, неважно...

Леший улыбался с надеждой, но в глазах у него было тревожное ожидание.

Иногда, Леший ничего не просил у Дьякона, а только рассказывал о своих проделках. Говорил о каком-то беспечном грибнике, забредшем в заповедный лес, рассказывал, как он запутал бедолагу в трех соснах и тот, дрожа от страха и чувствуя влияние лешего, торопливо вывернул всю свою одежду наизнанку.

Леший принял игру и, взобравшись на верхушку старой сосны, расхохотался вослед испуганному грибнику припустившему бегом к ближайшей деревне. В красках Леший описывал взъерошенный вид грибника и Дьякон, словно в кино так и видел трясущегося от страха, белого, с посиневшими губами, волосами вставшими дыбом, обывателя, одетого в брезентовую куртку, штаны и обутого в новенькие громадные резиновые сапоги хлопающие просторными голенищами при всяком шаге.

А Леший радовался, так ему, мол, и надо! Нечего по заколдованному лесу шастать да и кому шастать? Какому-то болвану, живущему по принципу, что вижу, что можно пощупать, то и существует! Мир магии, мир Бога и Дьявола такая дубина стоеросовая отрицает и ничего удивительного, что частенько подобные этому самому грибнику, после смерти, бывают наказаны и никуда не приняты. Их участь — участь обезумевшего от тоски привидения вынужденного мотаться по кладбищу, выть и бросаться на любого припозднившегося прохожего, чтобы вызвать у того безотчетный ужас, от которого холодный пот стекает по спине...

У Лешего была скверная манера хохотать во все горло безо всякого повода. Дьякон стоически переносил это явление и только изредка с досадой фыркал себе под нос...

Леший был неиссякаемым источником анекдотичных историй, любил приврать. И рассказывая, он сам первым принимался хохотать и смеялся так заразительно, что Дьякон как бы угрюм ни был в этот день, тоже начинал улыбаться.

Леший иногда играл в человеческие игрушки. Он любил уйти к реке, закинуть удочку, укрепив ее на берегу, чтобы видеть только поплавок, клюет или нет, а самому развести костерок и напечь на углях картошки. Тут же зачерпнуть из речки воды и вскипятить возле почти выдохшегося огня костерка чайник, до того закоптелый, что невозможно было даже понять, а какого цвета он был спервоначалу. Чай Леший пил преудивительнейший. В заварке было все, кроме самого чая. Тут тебе и листья смородины, и мята, и мелисса, даже зверобой. Но ему нравилась такая гремучая смесь и он отрицая сахар, называя его почему-то белою смертью, пил свой чай вприкуску с медом, который ему в изобилии приносили лесные пчелы и складировали в небольшие глиняные горшки. На речку Леший обычно брал с собою такой горшочек аккуратно прикрытый берестяной крышечкой.