Оксана Демченко - Докричаться до мира

Лайл и Эл пошли вперед, оставляя нас за спинами — к Большому кругу. Вожаку волвеков надо занять в нем свое место, ему уже деликатно указали на пустой квадрат отменно одетые и уверенные мастера протокола. Уж в этот раз им дали достаточно времени на протрезвление от успокоительного!

Эл прошел ближе к центру Круга и церемонно сдал отчет о нашей экспедиции.

Приняли не глядя, куда там — их глаза поедали айка, зрелище невиданное и невозможное. Юридический казус, который только что перестал существовать: у него приняли отчет именно как у Эллара, и тем признали живым.

Потом протокол с треском рухнул.

Виновник — известный дикарь нашего родного Релата, глава рода Тимази, кофейный и почти такой же огромный, как Лайл, в убивающей мастеров протокола не хуже палицы национальной плетеной юбочке. Он сорвался с места и заспешил обнимать меня, все же я по-прежнему Ника-Ясс, самая дорогая гостья в его лесах. Про набедренную повязку я знала заранее — он же хоть и почти академик, а шаман изрядный. Обещал для Лайла и общины исполнить настоящий танец дождя. «Суеверие!» — возмущенно буркнули академики полноценные — тем не менее поголовно захватившие зонтики.

Прочие «вожаки» людей и айри охотно воспользовались случаем и стали доламывать протокол, растаскивая общину. Ялитэ недоверчиво осматривал подросшего декана, астрономы поймали Сима и поклонялись ему во всех смыслах, ведь по-другому им бы еще невесть сколько ждать средств на Акад. Айри церемонно и организованно двинулись к Витто и образовали колоритную скульптурную группу «Глубокий шок», наблюдая его полнейшее безразличие к их важному виду и миссии приветствия старейшего. Некогда! Они с Ясенем дружно распихивали толпу, пробираясь в степь.

Ведь наверняка имеются поблизости хоть какие бабочки!

Хитрющий Тимази отвлек от зрелища: он уже рокотал в самое ухо требование познакомить его любимую младшую дочь — шоколадку Нгалу — с во-он тем симпатичным воином, если он свободен. Вообще-то я и сама не понимаю, почему Лэл еще свободен.

Но ненадолго. Если кого и можно спутать с женщинами общины фигурой и повадками — именно девочку Тимази, изводящую весь их восхитительный город безумными выходками. Ее можно понять: что должна делать нормальная дикарка с двумя высшими степенями Академии — по медицине и химии — с женихами, не блещущими умом и не способными к тому же толком метать копье или просто отбиться от невесты в рукопашной? Уж точно не терпеть их попытки прикинуться больными и записаться на прием, отнимая впустую время. Поэтому если пришел с переломом — изволь предъявить. А то добрая лекарка и найти затерявшуюся болячку поможет, и, потом уже, если повезет, вылечит…

Лэл возник рядом, беззвучно и неожиданно, тем еще более радуя вождя. Он слышал мой зов и охотно согласился пообедать с незнакомым гигантом, единственным на его взгляд нормальным человеком в окружающей их мелкой и пресной толпе. Бывший Шестой так и сказал — ужасно тут скучно, а община давно нацелена толком покушать.

Добрейший Тимази профессионально подстерег и уловил распорядителя, строго потребовал немедленно прекратить мучения женщин, страдающих жаждой на солнцепеке.

Яли, в новой версии коралловых кружев, с обожаемым волчицами вырезом непомерной глубины, послушно изобразила легкое недомогание, и убитый наповал распорядитель исчез исполнять.

Мы уже начали обсуждать, кружева его убили, вырез или падение протокола, когда меня резко, одним рывком, вызвал Лайл. Потребовал готовить катер.

Он был — я такого и не припомню — в ледяном и страшном бешенстве.

Нашла взглядом. Кивнула и побежала исполнять. Отметила мельком, что стоит он рядом с Рианом и мой родной айри тоже предельно мрачен. Пять минут спустя Лайл сидел в кресле пассажира, мы стартовали из сердцевины тора, аварийно отстрелив фиксаторы катера.

— Куда?

— Академия! — он почти прошептал это слово, и я поежилась.

Летели молча, на пределе скорости. Катер хорош, меня доставили за полтора часа от Академии к стартовой площадке Птенца, а теперь мы уложились в тридцать минут, хотя лететь пришлось дальше. Правда, обшивка нагрелась и дышалось плоховато, но это детали. Мы зависли над газоном главного здания дирекции. Плюхнусь — и останется на память о нашей спешке выжженная плешина. Не везет ему: то я Эллара здесь в клумбу роняю, то Хо портит систему полива, то доведенная до бешенства педантизмом директоров Лимма нечаянно устраивает локальный град…

— Кто нужен? — я подозревала ответ, ее не было среди встречающих. — Лимма?

— Зал дисциплинарных слушаний.

— Ой-ей…

Я торопливо уронила катер, уже не жалея газон, и мы бегом миновали двор, шало шарахающихся к стенам студентов, пару хмурых академиков, изобразивших оконный вираж, распластавшись у стекла; пустую пыльную лестницу, гулкий переход, галерею, вторую лестницу…

Меня прилично трясло. Я знаю этот зал, в нем пытались осудить Хо, когда он начудил с системой внутренней связи. Холодное и неприятное помещение. Два десятка кресел, стол председательствующего. Место у стены для судимого — это особая тема. Зал сохранился со времени древней Академии, когда внутренний суд был почти всесилен, а наша территория считалась едва ли не отдельным княжеством.

Тогда здесь решали вопросы «нарушения этики». Это когда академик передает тайны и знания на сторону в интересах третьих лиц, берет подношения за прием бездарей, перекладывает свою работу на чужие плечи, подрывает престиж Акада. Мало ли проблем.

Решаются они в присутствии хотя бы одного из директоров, десяти академиков и представителей по крайней мере двух знатных семей. Если вопрос касается одаренного, его временно лишают возможности использовать свои способности. На моей памяти такого не случалось, последний раз подобное было лет пятьдесят назад, когда одна из нас взялась предсказывать финансовую динамику рынка. Безошибочно, само собой — потому нам и запрещено работать в бизнесе. Ее, как и полагается, доставили, накачав инъекциями, аналогом алкоголя, для подавления способностей.

Кстати, отказ от исходного предназначения снави — помощи всем, кто в ней нуждается — и выбор сугубо корыстных мотивов за основу жизненного пути даром не прошел: она утратила способности годом позже. А приговор… Не да обычный он был.

Кажется, отправили жить в безлюдную местность на несколько лет.

Лимма могла попасть на слушания лишь по одной причине: кто-то все же подал прошение о расследовании вмешательства в сознание Большого Круга. Но кто и почему теперь?

Впрочем, понятно. У нас своих гадов достаточно, как в любом крупном человеческом коллективе. Лимма слишком большую власть взяла в руки и последние решения, как и вся история с волвеками, многим поперек горла. Сегодня Ялитэ далеко, все значимые люди и не-люди тоже, Риан же улетел отсюда лишь позавчера, задержавшись по просьбе Ринтэя, а завтра совсем станет поздно судить. Эллар в новом варианте опаснее прежнего, а они и того боялись, он кого угодно загрызет.