Ким Сатарин - Вторая радуга

— Ну, раз ты и бытовое название синдрома знаешь, тогда сообщи, как он в тебе проявляется, — легко согласилась дама.

Ермолай принялся честно перечислять все свои интересы и предположения.

— Позволь, ты мне описываешь обычный процесс научного поиска, — прервала его Роза Сергеевна. — Мы разве об этом договаривались?

— Ну, а что я ещё могу сказать? — пожал плечами мастер. — Давайте о прямом чувствовании поговорим. Оно только для мастеров Радуги характерно, в классическом научном поиске его роль минимальна. Так вот, после общения с Краем я владею пятью способами прямого чувствования, научился задавать вопросы с двойным и тройным обусловливанием, регулярно использую перекрёстную проверку вопросами вторых и третьих лиц…

— Стоп, стоп, мне не надо деталей, я верю в твоё мастерство. Скажи лишь, сколько вопросов ты задаешь в течение недели, и как ты относишься к полученным ответам?

Поразмыслив, он признал, что за неделю он задавал около тридцати вопросов. Каждый, понятно, разными способами и в разных формулировках, так что итоговое число приближалось к полутора сотням. Ответов было получено меньше половины, внятных, то есть однозначно трактуемых — десяток, из которых дай бог один-два подтверждались при перепроверке.

— То есть основным механизмом исследований ты считаешь процедуру, надёжность которой оцениваешь весьма низко?

— Вопросы есть основной способ исследовать само прямое чувствование, — возразил обладатель фиолетовой повязки.

— Хорошо, а как это ты контактировал с Краем? К нему никто и приблизиться не смеет…

Тут Харламов позволил себе испытать безграничное изумление: как это, психиатр, взявшаяся задавать вопросы мастеру Радуги, и не имеет представления о путешествиях в общие миры!? И Роза Сергеевна смутилась.

— Ладно, закончим с этим, расскажи лучше, как это ваша четвёрка вообразила, что все мы — лишь персонажи некоей компьютерной игры.

— Есть такое рабочее допущение, — согласился юноша с усмешкой, — в его рамках кое-какие непонятки разрешаются довольно легко. Зато возникают другие. Поскольку удовлетворительной теории мироздания нет, приходится пользоваться всем, что подвернётся под руку.

— Но ведь это неизбежно — раз сама игра моделирует жизнь, то многие её моменты абсолютно реальны. Я про другое. Понятие игры предполагает, что ты, например, не есть самостоятельная личность, а лишь некий инструмент игры. В этом суть отличия игры от жизни.

— Футболист на поле тоже инструмент игры, но это не мешает ему быть самостоятельной личностью, — уточнил Ермолай. — Если вы имеете в виду ощущение чуждого воздействия, то его нет.

— А убеждённость в таком воздействии есть?

— Тоже нет. Хотя имеются определённые аргументы в пользу того, что оно всё же существует…

Аргументов его Роза Сергеевна не поняла, как и того, почему вопрос с пятикратным обусловливанием при прямом чувствовании заменял шестнадцать вопросов с трехкратным обусловливанием, к которому он только и был способен. Но вдаваться в столь тонкие материи в задачу психиатра явно не входило.

— Хорошо, Харламов, я вижу, что вас ведёт по жизни сверхценная идея установления истины. Подобные социально полезные идеи патологией не считаются. А вот ваши друзья, Кутков и Константинов, их тоже подобная идея вдохновляет? Или они жаждут достичь Материнского Мира?

Мастер, сделав недоумённый вид, горестно вопросил, неужели достижение Материнского Мира, являющееся мечтой многих поколений мастеров Радуги, тоже проходит по разряду сверхценных идей? Дама неуклюже завиляла, утверждая, что следует разделять желание такого достижения вообще и стремление добиться цели во что бы то ни стало, немедленно. Но было понятно, что это лишь отговорки.

— Я согласен с вами, многие на Пути Радуги давно сбились на промежуточные цели и удовлетворение сиюминутных потребностей. Достижение Материнского Мира в большинстве случаев лишь флаг, под сенью которого протекает вся жизнь. Но если человек внезапно поймёт, что он, именно он, сможет это сделать, то что ему — отказываться? — в упор спросил Ермолай опустившую глаза женщину.

— Это его свободный выбор, — пробормотала Роза Сергеевна негромко. — Одни отказываются, другие — нет, и исчезают навсегда, причиняя горе своим родным.

— Нет, ни Леонид, ни Алексей к авантюрам не склонны. Не думаю, что кто-либо из нас при первой же оказии полезет в Материнский Мир, не имея возможности вернуться.

Он, конечно, не кривил душой, говоря всё это. Но жизнь устроена так, что сплошь и рядом возникают ситуации, в которых риска избежать нельзя. Как в ситуации со спасением Бакановой: рисковал тогда Ермолай не только собой. Но попытка избегнуть риска обернулась бы верной погибелью в неравной битве. Его никто и не упрекал. Девушку он так и не увидел: пока он доказывал в подземелье, что случившееся не повлияло на его душевное равновесие, Инга попрощалась со школой и навсегда её покинула. Из всей группы при этом присутствовали только Ольга и Сашка Богачёв.

— Конечно, плакала она сильно. Но духом не пала. Её жизнь и Путь Радуги окончательно разошлись, — Аникутина тоже выглядела расстроенной. — Нас четверых и Игоря она рада будет видеть в любое время дня и ночи.

— Чем она теперь заниматься будет?

— Учёбой, — пожала плечами супруга. — Станет уникальным специалистом по историческим реконструкциям эпохи средневековья. А ты как с психиатром пообщался?

— Нормально. Я только в последний момент понял, что меня аккуратно провоцируют. Странно, защиты мыслей у неё практически нет, а разгадать стратегию поведения я не смог. Актёрские способности, оказывается, тоже пригодны для изощрённого обмана.

— Для того они природой и созданы, — улыбнулась Ольга и обняла мужа.

Психиатры дождались возвращения ребят из Реденла, поговорили с ними и уехали. Мариэтта на глаза не показывалась, чувствовала себя виновной — это она наябедничала им на четвёрку. На неё не обижались — она делала то, что считала правильным. Зять укатил в Абакан, дочь шамана сопровождала очередного исследователя в Реденл, и командир уговорил Лёшку отправиться в Гволн.

Колыхаясь неясным контуром во тьме, Алексей просил повернуть его то так, то эдак, давая возможность осмотреть стены Песочницы. Он вконец уморил Харламова, тому временами приходилось даже взлетать, чтобы доставить влекущегося за ним на невидимой привязи спутника к нужному месту.

— Ну, что ты вычислил, кудесник? — мастер устало плюхнулся на песок, и вдруг сообразил, что к нему вдруг вернулось доступное в расщепе умение видеть сквозь твёрдые поверхности.