Джек Данн - Книга драконов

У основания утеса громоздились валуны, едва дававшие место для ноги. И ничего похожего ни на жилище, ни на ведущую куда-либо дверь. Совершенно дикое место без каких-либо признаков уютной бревенчатой хижины из песенки драгамана. День вообще-то стоял теплый и солнечный, но здесь, наверху, дул пронизывающий ветер, а куртка моя, как вы помните, осталась у шерифа. Я хлопала себя по бокам и пинала мелкие камешки, потом перешла к более крупным валунам, сдвинуть которые было не так-то легко. Похоже, оставалось лишь спуститься. Я устроилась с подветренной стороны каменной башни, порылась в своей сумке, вытащила моток веревки и отрезала от него два куска, каждый по футу длиной. Потом взяла в рот два конца, некогда бывшие единым целым, и хорошенько смочила слюной, чтобы они узнали меня. Затем одним из кусков я обвязала свое левое запястье и сказала:

— На спуск! — причем не только по-английски.

Второй кусок я положила на плоскую вершину камня высотой примерно мне по плечо, прижала и произнесла на том же древнем наречии:

— Привязь!

А потом обошла против часовой стрелки площадку у основания Канюковой скалы, описывая самый широкий круг, какой можно было вычертить между каменными завалами и отвесным обрывом.

Только не пытайтесь повторить это дома! Хочу сразу вас предупредить: ритуал, позволяющий открыть незримый портал и спуститься в него, срабатывает не всегда. Здесь приводится в действие очень сложная магия, и последствия могут быть соответствующими. Иногда вообще ничего не происходит, иногда незримый портал, наоборот, захлопывается, да еще и уносит с собой некоторый кусок мира — объясняй потом соседям, куда что подевалось.

Однако в тот вечер у Канюковой скалы я крепко надеялась на удачу. Дело в том, что у меня была могущественная подмога, а именно — приглашение Кайтера Пайка. Надо вам знать, что приглашение, произнесенное драгаманом, — отменный ключ ко множеству магических замков, которые в ином случае просто никуда не пустили бы обычных людей, а меня могли бы заставить бродить здесь по кругу, пока уже за мной не явились бы из лечебницы.

А еще я все прокручивала в голове конкретные слова, произнесенные Кайтером Пайком. Можно ли было истолковать их только в том смысле, что меня приглашали разделить ужин? Или кто-то там собирался поужинать мной? Я старательно уговаривала себя в пользу первого варианта, и, кажется, мне это удалось.

Скоро я поняла, что удача была на моей стороне. Обойдя первый круг (правду сказать, больше напоминавший изрядно сплющенное яйцо), я зашла на второй — и по колено погрузилась в скалу, а на третьем круге скрылась в камне уже по бедра. Ощущалось это отнюдь не как натужная ходьба сквозь скалу. Мое тело двигалось словно бы сквозь густой туман, имевший цвет и форму камней. Когда моя голова должна была вот-вот оказаться ниже поверхности — каюсь, я вдохнула поглубже, хотя нужды в этом и не было. Однако «туман» стал прозрачным, и я увидела, что нахожусь в глубоком колодце с гладкими стенами, словно высверленными гигантским буром. Я шла вдоль этих стен, спускаясь, словно по лестнице, хотя ее, конечно, здесь не было.

По ходу спуска делалось все теплее, скоро я взмокла и перестала тосковать по своей курточке. А потом внизу появился каменный пол, да так внезапно, что я споткнулась и вынуждена была припасть на колени, словно в неожиданно остановившемся лифте. Итак, я была на дне. По крайней мере, так глубоко, как Перл хотела бы и могла погрузиться.

Я прошла под каменной аркой, явно рассчитанной на рост драгамана, и оказалась в пещере настолько обширной, что ни потолка, ни дальних стен нельзя было рассмотреть. Лишь футов на двадцать кругом меня пространство освещаюсь неярким красноватым сиянием, источник которого увидеть не удавалось.

По камням у меня под ногами с журчанием бежал ручеек, где-то верещали и чирикали летучие мыши — мне даже показалось, что в темноте наверху мелькнули светящиеся звездочки глаз. Я невольно содрогнулась: никогда не питала особой любви к летучим мышам — при всем том, что в колдовских делах они зачастую помощники из первейших.

Я двинулась вперед, и пятно волшебного света последовало за мной. Я посмотрела на свою руку и наконец-то увидела его источник. Ни дать ни взять, я захватила с собой в темную бездну толику солнечного света, задержавшегося на коже!

Вглядевшись, я заметила вдалеке еще один огонек, на удивление естественный в столь противоестественном месте. Я пошла вверх по течению ручья и почувствовала, что вроде бы огонек стал ближе. И я продолжала идти сквозь густые «заросли» сталагмитов, пока впереди не показалась самая настоящая бревенчатая хижина, да притом прехорошая!

Она была крыта дранкой, перед окнами красовались ящики с цветами, распахнутые ставни как бы говорили: «Добро пожаловать, друг!» Ну, по крайней мере, так все выглядело бы, стой эта избушка в какой-нибудь лощине среди гор.

Однако она находилась в самых что ни есть недрах земли, а потому и впечатление производила, скажем так, куда более сложное. Хотя бы оттого, что цветы в ящиках покачивались без всякого ветерка, а сам домик стоял в кругу послеполуденного света, неведомо откуда здесь взявшегося.

Как бы то ни было, я пошла прямо к крыльцу — и, приблизившись, услышала изнутри песню. И это было не антимузыкальное мурлыкание драгамана, а, наоборот, приятный девичий голосок, неплохо управляющийся с мелодией.

Сочтя вежливое обращение подобающим под землей так же, как и на земле, я остановилась перед дверью, шагах в двадцати, и окликнула:

— Привет! Есть кто в доме?

Эхо под потолком раза два или три повторило мой голос.

Пение сразу прекратилось, и в окне появилась девушка. Она держала в руках блюдо и тряпку. Девушка оказалась гораздо красивее, чем я ожидала, даже рыжие волосы были гораздо длинней, чем на снимке. Но когда она улыбнулась, между передними зубами обнаружилась та самая щелка, о которой, наставив на меня ружье, рассказывал ее отец прошлой ночью на склоне Подковы.

— Ой, здравствуйте! — воскликнула девушка. — Вы, наверное, Перл!

— Точно, мэм. А вы, не иначе Элли Харрел, — откликнулась я.

— Милый, слышишь? Перл Санди ужинать пришла! — сказала Элли, обращаясь к кому-то в доме у себя за спиной.

Этот кто-то пророкотал ответ, который я толком не разобрала, но из каменной трубы хижины вырвался сноп пламени вроде тех, что вспыхивают над сталелитейными заводами Алабамы. Он был вполне узнаваем.

— Батюшки-светы, это ж в какую даль вы забрались! Скорее заходите в дом и садитесь, в ногах правды нет! Только не обращайте внимания на цветы, хорошо? Я думала, вырастут виргинские традесканции, но что взошло, то взошло. У меня тут и сидр подогретый, и цикорий сейчас закипит… ой, да, и бисквиты, конечно! Я такая беспамятная, свою голову и то где-нибудь позабыла бы, не сиди она на плечах…