Евгения Федорова - Жертвы времени (СИ)

— Теперь я знаю, каков ты, Лорес, — сообщил я и сорвал планку, которая крепила полотно к стене. Оно с тихим шелестом соскользнуло по каменной стене на пол.

— Не время для грусти, — прозвучал от двери голос Мастера.

— Это точно, — с силой оттолкнувшись от стены, я попятился, а потом, повернувшись и раскинув в стороны руки, упал спиной на ничем не покрытое деревянное ложе.

— Я рад, что я жив!

— А я в этом не сомневался, — проворчал Мастер.

О, да! Мне было действительно хорошо.

Неделя прошла как не было. Город оказался пуст. Не нашлось ничего: практически никакой мебели, посуды, тканей для одежды, не было запасов продовольствия и дров. Обозревая равнину с высоких стен, никто не видел тучных стад, которые некогда паслись у предгорий. Ничего. Только камни, картины, гобелены. Но с тех пор, как я провел зиму в горах, мои потребности и вовсе казались незначительными. Есть место, где можно уснуть, и ладно. К тому же на равнину вступило долгое лето, и нам не грозило замерзнуть.

Недгар приходил каждый день, следил за тем, чтобы я ел и не вставал. Нашей обычной пищей теперь стали мясо и рыба, то, что было проще всего добыть. Пожалуй, на тот момент врач был единственным, с кем я разговаривал если и не с охотой, то по доброй воле. Он рассказывал мне, что происходит, и я все более убеждался, что здесь нужны каждые руки.

Потери были столь ужасны, что воскресить Форт за неделю или месяц было невозможно.

На третий день Недгар обмолвился, что маги отбыли прочь искать людей. Им нужна была рабочая сила, и я слишком хорошо понимал, каким манером они обретут все, что им необходимо.

— Нет никаких лекарств, — со вздохом сказал врач, прилаживая мне на грудь повязку из разбитых волокон какого-то растения. — Даже перевязочного материала нет. Чувствую себя нищим, властвующим в пустом замке.

— Если необходимо, я могу помочь собрать травы, да все что угодно, — предложил я.

— Лежи и не подавай голос, — велел Недгар. — Рана подживает, хотя на этот раз не так хорошо. Это ничего, это пройдет, погоди немного. И подумай о своем драконе, сделай это уже, Демиан, решайся. Прикоснись к Истоку.

Он поставил грубоватую глиняную плошку на стол и как ни в чем небывало продолжал:

— Моралли и Антас — печник и каменщик — нашли выход глины, теперь девочка занята изготовлением посуды. Не так изящно, как у старика, но для нас сейчас это настоящие подарки. Ты когда-нибудь думал, человек из города-гиганта, что тебе придется жить собирательством?

— Я прожил в горах зиму, — напомнил я.

— У тебя был котелок и запасная одежда, была веревка, была лошадь, седло. А тут нет ничего. Вокруг все еще весна, Демиан, травы едва поднялись, ягоды не созрели. Я лично плел вчера сетки из упругих молодых побегов, которые принесли от озера в охапках, потому что никто не знает, как это делается…

Хорошо, что в библиотеке все по-прежнему, да и у оружейной есть хозяин. У нас есть хотя бы ножи и топоры. Нет, я к такому не привык!

Форт стоит на возвышении, внизу — обширная бухта и длинное пологое побережье в ней. Я послал мальчишек переворачивать камни и собирать ракушки. Прошло всего три дня, а мы все уже чувствуем себя потерянными. Я надеюсь только на Рынцу, он самый хваткий из всех. Страхом ли, силой, он возьмет то, что нам сейчас необходимо.

Я передернул плечами, глядя на безразличие Недгара.

— Ты верно думаешь, мы не имеем на это права? — врач своей широкой ладонью провел по удлинившимся волосам. С его лицом прямо на глазах происходили забавные метаморфозы: брови сошлись, проступила щетина. — Согласись, сейчас это не имеет значения?

— Сколько человек все же прошло? — решил я перевести разговор в более спокойное русло, при котором Недгар не станет хмуриться и расширяться в плечах, набухая своими невеселыми мыслями.

— Все двенадцать драконов, считая дракона леса, но от него проку чуть. Этот зеленый дымок уплыл куда-то налаживать собственную жизнь, верно, подальше от нашей беды, — Недгар усмехнулся. — Шива ушел, никому не отчитавшись. Я его больше не видел. Но все же одиннадцать магов, это немало. Еще простые люди… и не очень простые: Оружейник, Моралли, Рене… Кларисса…

Я хмыкнул.

— Четверо прытких мальчуганов и девочка Валада, ты верно видел ее с матерью, но та не пришла. Женщины, мужчины, дети. Еще сорок шесть человек, но они не так полезны. Ты знал, что Кларисса, несмотря на свои недостатки, отлично готовит и умеет прясть?

Я молча покачал головой.

— Демиан, ты провел почти всех!

— Я знаю тех, кто ушел, — сказал я удрученно, и Недгар верно решил, я виню себя в том, что они не нашли пути, потому что заговорил настойчиво:

— Каждый выбрал сам, Демиан, о чем ты вообще думаешь?

— О том, как помочь нам всем не покрыться блохами, — я почесал шею. Это, конечно, была шутка. Вода, как и всегда, текла из латунных кранов, а горячее дыхание источников где-то в глубине под городом давало нам тепло.

Врач шутку оценил, мы немного посмеялись, и он ушел, запретив подниматься.

Так шли дни.

Ночами Мрак забирал мое сознание и проносил меня над равнинами и горами, над морской гладью, притихшими городами и одинокими степными стойбищами. Я видел людей с арбалетами и рогатинами, охотящихся на медведей с серой шерстью; видел детей и женщин в замаранных землей передниках, возделывающих поля к лету, уверяясь, что людям, живущим вокруг, будет, должно быть, легко принять существование драконов. Их разум не запятнан знаниями о природе материи, а вера наивна и проста.

Я видел бесконечные степи за горами и обширные табуны лошадей, несущиеся к горизонту, видел убогие жилища из грубо сбитых кож, похожие на корявые тенты, и поджарых воинов, схлестывающихся за женщину с жестокостью сродни звериной.

Я видел и другое — города из камня и дерева, сторожевые башни и посты, дороги, кое-где мощеные камнем. Видел флаги и торжественные процессии монархов, восседающих на статных лошадях; укутанных в меха и блещущих жемчугами придворных дам.

Все так, нам еще предстоит огласить свое место в этом мире, но то нас ждет впереди.

На седьмой день Недгар позволил мне подняться, и мы вместе с ним прошли через все такой же пустой город. Я встретил двоих мальчишек, тащащих в грубой корзине из прутьев добычу с берега, видел Моралли у лавки гончара, которая не поднимала глаз от работы.

Теперь я был причислен к магам, к тем, кто убил ее отца. С одной стороны я знал, что пройдет время, и девушка все поймет, может, смирится, но сейчас мне было грустно.

Я слышал звон из оружейной, но это были лишь отголоски прошлой жизни. Не могу передать, насколько странно было видеть пустующие, запыленные конюшни и заброшенные дома, смотрящие за каждым нашим движением. В этих взглядах не чувствовалось неприязни, скорее Форт был удивлен тем, что мы вернулись.