Дмитрий Скирюк - Драконовы сны

Воздух

Вечер наступал неспешно. Старый Лиссбург погружался в сон. Отсюда, с высоты закат был виден особенно хорошо. Ветерок убавил силу, лишь от реки тянуло влажным холодком весенней свежести. Серел в оврагах старый зимний снег. Вставал туман. Замшелые зубцы огромной башни Берты быстро остывали.

Жуга долго стоял, рассматривая молодую поросль травы внизу, у основанья башни. В россыпи камней не видно было никаких следов, и только присмотревшись можно было разглядеть пятно чего-то тёмного, уже почти что стёртое ветрами и дождём там, где отвесная стена переходила в утолщение фундамента. Жуга взъерошил волосы рукой. Вздохнул.

— Как это случилось? — спросил он тихо и не оборачиваясь.

— Никто не знает.

Голос Золтана из-за плеча был так же тих. Хагг не сказал ни слова с той минуты, как они взобрались на вершину, и лишь стоял, прислонясь к щербатому зубцу бойницы.

— Он был один?

— Наверное. Пришёл сюда под вечер, никому не говорил, куда идёт. А утром стражники нашли его с той стороны стены, на камнях.

— Ещё живого?

— Шутишь? Полтораста локтей высоты — никто не уцелеет. Да ещё о стену треснулся… Человек же, не птица, его воздух не удержит.

Жуга ещё немного постоял так, глядя вниз, и обернулся.

— Думаешь, он сам?

Золтан пожал плечами и опять стало тихо. Травник хотел спросить ещё о чём-то, но раздумал. Голова была пуста. Он сделал шаг вперёд и оказался на краю. Помедлил и уселся, свесив ноги. Выглянул опять, вытягивая шею и пытаясь понять, что здесь произошло когда старик Рудольф февральским вечером разбился у подножия Толстой Берты; разбился сразу и насмерть.

И никто не знал, почему.

События, которые предшествовали гибели старьёвщика, тоже ничего прояснить не смогли. Не прошло и двух месяцев после того, как Телли с акробатами ушёл из города, а Лиссбургская гильдия воров уже лишилась головы (чуть позже Хагг узнал, что будто бы Рудольф один покончил там со всеми пятерыми заправилами). Спервоначалу Золтан был не склонен верить этому, но факты были налицо. На переделе власти «Красного Петуха» спалили дотла, двоим-троим влепили болт из арбалета под лопатку, кого-то переехали телегой, кто-то утонул в реке. В итоге дело захватили молодые под предводительством некоего Матиаса. «Матиас? — заинтересованно переспросил Жуга, когда Золтан сообщил ему эту новость. — Матиас, Матиас… Не тот ли это Матиас, которому я задницу в камине подпалил?» «Он самый, — усмехнулся Хагг. — Ждёт, не дождётся, чтоб тебя отблагодарить».

Под «благодарностью», как ни странно, подразумевалась именно благодарность — препятствий травнику чинить не собирались. Дом Рудольфа отошёл Жуге. Два дня Жуга и Золтан с величайшей осторожностью разгребали залежи загадочных предметов из запасов старика, оставшихся ещё со времени Эйнара. Тил здорово помог им в этом деле, но зачастую даже он был не в силах догадаться, для чего служила та или иная вещь. Память к маленькому эльфу постепенно возвращалась, но ускорить это возвращение не мог ни травник, ни сам Телли.

Золтан тронул Жугу за плечо. Сжал пальцы.

— Ты не сиди так, если кто-то стоит за спиной.

— Я не из пугливых.

— Я знаю. А всё-таки не надо, — он помедлил. — Ты не сказал мне, где ты хочешь поселиться.

— Да я и сам пока не знаю.

— Если хочешь, оставайся в Цурбаагене, в доме Герты. Думаю, она не будет… То есть, я хотел сказать, что она не была бы против.

— Я подумаю.

— Подумаешь о чём? Чтобы остаться в доме Рудольфа? Тебе нельзя раскапывать всё это одному. Слишком опасно. Помнишь ту перчатку? Или щит?

— Помню, конечно. Но теперь я буду осторожнее.

— Ну, ну, — криво усмехнулся Золтан, — давай, давай. Похороны за твой счёт.

История со старым рыцарским щитом до сих пор заставляла травника вздрагивать. Щит этот отыскался в кладовой, куда Жуга перед уходом свалил ненужное барахло, перегораживал проход, всё время падал и вообще. Жуга хотел было прибить его на стену, да Золтан отсоветовал — щит, да ещё с гербом в аптечной лавке мог стать причиной для скандала. Не обнаружив на щите никаких следов магии или наговора, Тил и Жуга решили выбросить его, но как только его вынесли за порог, дом начал рушиться. Сперва отпала ставня, отпала и повисла на одной петле. Травник вздрогнул от неожиданности, выругался, но значенья этому не придал, но тут вдруг с крыши загремела черепица — разом штуки три, потом ещё. А после рухнула труба, дом заскрипел и стал заваливаться набок. Жуга опомнился первым. Прежде чем Тил успел сообразить, что происходит, травник уже схватил щит в охапку и опрометью бросился обратно. И только когда щит водворили на место, разрушения прекратились.

— Щит, конечно, да, — признал Жуга, ероша волосы рукой. — Мерзкая штука. Там обратное заклятие. Я бы догадался, если бы ещё чуток подумал. Должен же он был чего-то защищать.

— Легко тебе рассуждать, — огрызнулся Хагг. — Тебе-то что — вам колдунам бы только докопаться, что к чему, а там хоть трава не расти.

— Ну, не скажи. Зря, что ли, я обратно-то полез? Ты, поди, ещё и испугаться толком не успел. Скажешь нет?

Золтан промолчал. Во время катаклизма он был в доме.

Кнорр Яльмара добрался в гавань Цурбаагена по весне, к началу марта, как раз когда сошёл прибрежный лёд. Минуя бури и шторма, кораблик с честью выдержал поход и ныне был вытащен на берег для ремонта. Весь товар варяги сбыли, кое-что сейчас, а кое-что и прямо по пути — в Ирландии, в Британии и на Оркнейских островах. Но даже с учётом этого сделки и торговые дела заставили варяга задержаться в Цурбаагене. Что же до травника, то он, едва успев сойти на берег, первым делом заявился к Золтану и от него узнал о гибели Рудольфа. На следующий день он, Хагг и Тил отправились до Лисса, препоручивши Нелли попечению Агаты, благо та души не чаяла в девчушке и всё не знала, куда её усадить.

Вильям остался в Лондоне.

Темнело небо. Холод выползал из-под камней. Край солнца исчезал за лесом.

— Золтан, — запинаясь, сказал Жуга.

— А?

— Ты знал, что ты… что ты — чёрный лис?

— Да.

— А Герта… знала про себя?

— Да.

Опять возникла пауза.

— Напиться хочется, — Жуга втянул голову в плечи. — Черти лысые… Вы всегда всё знаете лучше меня. Почему всё так?

— Как?

— Так… Нелепо, — травник помолчал. — Вот Герта говорила… то есть, говорил: «Стоит ли верить в перемены к лучшему, если ради них ты и пальцем не пошевелил?» А если я пошевелил? И не пальцем, а рукой? ногой? мозгами? В лепёшку разбился, а перемен всё нет? Что тогда? Что-то крутится, вертится вокруг меня, а я ничего не могу понять. Почему так, Золтан? А?