Сергей Светов - Драконий ад

Мне было тоскливо слушать пересказ чужой жизни, наполненной бедами и горечью, поэтому я мягко вернул нить разговора к недавним событиям.

Никита отсиживался на перевале, наблюдая, как нас бомбят. Он видел, что от самолета, в котором находился его раругг

, остался один пылающий остов, и порадовался, представив, что дракон перед смертью хоть немного согрелся. Я возразил: драконы не умирают, их души переселяются в камни. Никита хмыкнул, не поверив мне, и продолжил.

Удостоверившись, что с сестрой все в порядке, что она не получила ни царапины, он пошел разыскивать меня. Как я выжил, засыпанный обломками и частями неразорвавшейся ракеты, он до сих пор не понимает. Но, остановив кровь и оказав мне первую помощь, он вернулся к сестре, которая на удивленье быстро выздоровела. Я заметил: еще бы, ведь на нее действовали драконьи чары. Никита горестно вздохнул, и сказал, что лучше бы она умерла. Затем окрысился на меня: это ты не дал ей умереть! Черт, кажется, его безумие опять возвращалось. Я уже начал подыскивать взглядом веревку, чтобы связать неуемного психа, но он успокоился и, тяжело дыша, продолжил.

После того как они с сестрой поднялись на перевал, их накрыло облаком. Поэтому спускались они не там, где надо, и он, неудачно ступив на скользкий камень, подвернул ногу. Александра вызвалась сходить в поселок и, если удастся, то вызвать помощь.

Мы с Никитой оказались в схожей ситуации. Только у меня был дракон-хранитель, а у него нет. Стало быть, ему было намного хуже. К вечеру Александра не вернулась. Приспособив палку под костыль, Никита продолжил путь через второй перевал. Нудный подъем совсем его вымотал, но делать было нечего. Он боялся только одного, как бы с сестрой не случилась беда. Только беспокоился он зря. С перевала, который он все-таки одолел, ему открылась картина разрушенного поселка.

Над поселком, как ангел смерти, кружил вертолет и методично расстреливал дома, в которых, быть может, скрывались выжившие после бомбежек жители. От вида этого бессмысленного истребления людей, Никите стало плохо, и он истратил обойму, стреляя из пистолета и пытаясь попасть в вертолет с расстояния в километр. Я покачал головой. Безумец. Лучше бы кидал камни. Сидящие в вертолете звери, людьми их назвать, язык не поворачивался, заметили вспышки выстрелов на перевале и направились в его сторону. Зависнув перед ним, они несколько секунд раздумывали, уничтожить его или оставить в живых. Патроны кончились, да и что он мог сделать с броней машины. Когда вертолет разворачивался, чтобы скользнуть в рассветные сумерки, на мгновенье включился свет в кабине и Никита увидел сестру. Рядом с ней сидел полковник.

Я был поражен и убит рассказом. Полковник выжил?! Ведь аэродром сгорел в огне ядерного взрыва! Дракон, с любопытством слушавший рассказ Никиты, с презрением откашлялся и надменно произнес: ты забыл о мерцании. Уйти за секунду до взрыва и перенестись на тысячи километров трудно, но возможно. Дракон полковника стар, но не глуп. Это шоу, устроенное им на прощание перед эскадрильей, должно было вселить в наши сердца отчаянье. Мы все должны были погибнуть. Умереть в горниле войны. Это была его цель, а никак не победа над врагами, которая просто невозможна с нашим вооружением. Он был всегда хитрой бестией, этот полковник. Даже в шрастре

, когда мы штурмовали вражеские укрепрайоны, он не жалел

раруггов

. Мы были для него всего лишь пушечным мясом. Ты думаешь, отбывая срок в аду, драконы становятся лучше? Ты ошибаешься. Ад для этого не предназначен. Иначе, он назывался бы раем.

Я передал Никите слова дракона. Пилот был огорошен этой отповедью. Он думал, что ему померещилось. Сестру он бы узнал из тысяч людей, все-таки родная кровь, но полковника...

В поселок он спустился к полудню. Бродил, проклиная извергов, пытаясь найти хоть одну живую душу, но поселение просто сравняли с землей. В нем жило всего несколько семей, сбежавших от войны, скрывшихся в одном из ущелий, прорезавших плато. Их погубило то, что они выбрали место неподалеку от базы хранения. Как они не наткнулись на базу, не ясно. Может быть, они настолько были заняты выживанием, что им не было нужды ходить в дальний конец озера, под самый ледник, где находилась скала, закрывающая вход в хранилище техники. Судя по всему, они были пришлыми, потому что весь обслуживающий персонал был эвакуирован после начала войны и погиб, нарвавшись на ковровый ядерный взрыв. Никита видел искореженные и оплавленные останки грузовых вертолетов в семидесяти километрах от озера. Враг знал, что где-то в этих краях есть склад техники, но не знал точных координат. Промахи разведки. А может разгильдяйство, которого хватало в любой армии.

Найдя избушку и рядом с ней зачехленный вертолет с полными баками, Никита обрадовался. Теперь он мог улететь отсюда в любое время, если, конечно, удастся реанимировать технику. В тот день, когда я отчаянно полз на перевал и был на волосок от гибели, он попытался подлететь к базе, где надеялся найти сестру. Не тут-то было! Площадка перед входом оказалась заминированной, и его чуть не сбили автоматические пулеметы, расставленные кем-то, скрывающимся в глубине туннеля под горой. Едва не погибнув, он возвращался к поселку и увидел струйку дыма, поднимающуюся над прогалиной в лесу. Так он повстречал Хрона

.

Божество услышало свое имя и перестало чавкать. Чайник наконец-то закипел, и Никита зашевелился, доставая скудные припасы из ржавых ящиков с войсковым пайком. Хрон

, лоснясь щечками, тяжело переваливаясь и икая, выполз из угла и сказал: «Вы уж извините подлеца, но тушенки осталось мало».

Мне было все равно. Драконам наплевать на еду. Поэтому я отказался от пайка и отдал его Никите. Чай из сушеных листьев смородины заполнил запахами маленькую избушку, затерянную в сожженной тайге, где-то в диких горах, возвышающихся над бескрайними болотами. В центре страны, которой больше нет, среди разрухи и безумия смерти. Я поперхнулся от первого глотка. Обжигающая горечь чая смешалась с горечью, наполнившей после рассказа Никиты мою душу.

***

Стоит ли доверять человеку, душа которого была искалечена драконом? Я спросил об этом у своего дракона и он, смотря честным и правдивым драконьим взглядом, сказал: можно.

Вздохнув, я решил для себя, что нельзя. Я не был в поселке, я не знаю, кто его разрушил, может быть, сам Никита на вертолете расстреливал людей, и хочет убрать свидетелей, если они еще живы. Я не верил ему. Я не верил себе. Я не мог доверять никому в этом мире. Будь она проклята — драконья душа. Будь он проклят — драконий ад, придуманный кем-то для искупления светлых порывов драконьих душ.