Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира

Пагар поступил так, как и предполагали мой отец и Корис: он решил напасть на кого-нибудь из соседей, и в первую очередь обратил свой взор на север. Эсткарп с давних пор не давал покоя карстенцам. Ивиан, послушный внушениям кольдеров, устроил травлю и резню людям древней расы, основавшимся в Карстене в столь давние времена, что даже из их памяти стерлось, когда именно они начали обживать эти земли. Не имея возможности дать отпор, они бежали за горы к сородичам, оставив за собой право на возмездие. Потому-то карстенцы боялись, что рано или поздно Эсткарп нападет на Карстен, чтобы отомстить за убитых. Пагару требовалось только сыграть на этом страхе, чтобы сплотить наемников и объединить карстенскую знать под своим началом.

Однако прежде чем затеять войну, Пагар собирался прощупать силы Эсткарпа, который был грозен не только суровыми воинами из людей древней расы, но и тем, что его колдуньи имели доступ к Силе и могли распоряжаться ею по своему усмотрению, защищая страну. Кроме того, существовал прочный союз между людьми древней расы и сулькарцами — этим племенем морских бродяг, которые своими набегами некогда принудили Ализон к прекращению военных Действий. Они могли в любой момент направить свои корабли на юг и начать набеги на побережье Карстена, а это сразу настроило бы против Пагара карстенских торговцев.

Учитывая все это, Пагар готовился к войне тщательно и осторожно. Рейды карстенцев вдоль границы Эсткарпа начались в то же лето, правда, они не представляли большой опасности. Однако частые атаки, даже и легко отбиваемые, могли истощить силы обороны: несколько человек потеряно здесь, несколько там, ряды защитников неумолимо редели.

Эсткарп ответил на атаки тем, что бросил на юг корабли сулькарцев, предоставив им полную свободу действий вдоль побережья Карстена. Это заставило Пагара задуматься. Капитан сулькарцев Густвар собрал флот из двадцати кораблей, привел их, несмотря на жестокий шторм, к устью Карса и, сломив оборону, прошел по реке до самого города, где устроил побоище, после которого герцог Карстена затих на целый год. Тем временем возник мятеж на юге страны, родине Пагара, который возглавил его единоутробный брат, что тоже прибавило хлопот герцогу.

В какой-то из дней той неспокойной поры нас троих увезли из родного форта — но не в Эс, ибо отец и мать держались подальше от города, где находился Совет Владычиц. Госпожа Лоиса обзавелась небольшим поместьем в Эстфорде, и пригласила нас туда пожить среди ее домочадцев. Нашим ангелом-хранителем по-прежнему оставалась Анхорта, у которой с хозяйкой Эстфорда сразу же сложились дружеские отношения.

Наша мать, оправившись после долгой болезни, снова начала оказывать отцу посильную поддержку в его ратных делах. Совместно они владели Силой — но пользовались ею по-своему, не так, как колдуньи, и те относились к ним с ревностью и подозрением.

Мудрейшим было оскорбительно сознавать, что Даром Силы может владеть и мужчина: они объясняли эту странность отступничеством матери от их кодекса. Они не желали больше иметь с нею дела. В ту пору Совет Владычиц не проявлял интереса к нам, детям странных родителей. Сказать точнее, колдуньи намеренно игнорировали наше существование. Каттея не была подвергнута испытанию на владение колдовскими способностями, как все шестилетние девочки древней расы.

Я почти не помню, какой мать была в те годы. Она приезжала в Эстфорд в сопровождении защитников границы, которые интересовали меня больше, чем кто-либо другой. Едва научившись ходить я норовил дотопать до кого-нибудь из них, чтобы схватиться за полированную рукоять меча. Мать посещала нас нечасто, а отец — еще реже. Они почти все время пребывали вблизи границы. Со всеми своими детскими бедами мы шли к Анхорте. Нежную привязанность питали мы и к госпоже Лоисе. А наше отношение к родителям было проникнуто чувством благоговейного трепета, в особенности это касалось отца. Он был не из тех, кто легко находит общий язык с детьми, а возможно, испытывал к нам неосознанную неприязнь — за те муки, которые наше появление на свет причинило его жене, самому дорогому для него существу.

У нас не было близости с родителями, и поэтому заменой ей служила тесная связь между нами — детьми, хотя мы были очень разными. Как и предвидела мать, я стал воителем, а Кемок — философом. Сталкиваясь с какой-нибудь трудностью, он не шел напролом, а пытался разобраться, в чем суть. Он рано начал задаваться мудреными вопросами и, когда понял, что никто не может дать на них ответа, то решил сам постигнуть тайны окружающего мира.

Каттея же отличалась способностью остро и глубоко чувствовать. Она пребывала в единстве со всем, что ее окружало — с животными, с деревьями, с ручьями, и даже с неподвижными холмами. В какие-то моменты от ее наития было гораздо больше пользы, чем от моей решительности или от рассудительности Кемока.

Мне трудно вспомнить, когда мы осознали, что тоже наделены Даром Силы. Как-то нечаянно выяснилось, что нам совсем не нужно быть рядом, чтобы общаться. Временами мы становились словно бы единой личностью: я был ее волей, Кемок — разумом, Каттея — душой и чувствами. Осторожность удерживала нас от того, чтобы открыться в этом другим, хотя я почему-то не сомневался, что Анхорт знает о нашей совокупной силе.

Кемоку и мне было лет шесть, когда нам вручили небольшие, специально для нас выкованные мечи, а также — детские самострелы и стали учить искусству владения оружием. Учителя — сулькарца, изуродованного в морских сражениях, — прислал отец. Звали его Откелл. Он превосходно владел всеми видами оружия и был одним из лучших офицеров капитана Густвара, который возглавлял набег на Карс. Откелл был очень требователен к нам.

Впервые нам довелось проверить нашу боевую выучку, когда нам шел двенадцатый год. К тому времени Пагар навел порядок в своем герцогстве и намеревался снова попытать счастья в набеге на север. Он воспользовался тем, что флот сулькарцев рейдировал вдоль берегов Ализона, и направил на Эсткарп несколько отрядов, одновременно пересекающих границу в пяти разных местах.

Сокольничьи уничтожили один из них, защитники границы — два других. Однако оставшиеся два отряда проникли в долину Эса, чего никогда раньше врагу не удавалось сделать, и оказались в ловушке. Не имея возможности отступить, вражеские воины дрались, как звери.

Горстке этих безумцев удалось пробиться к реке, где они захватили баркас, приставив мечи к глоткам тех, кто на нем был. Они спустились вниз по реке, надеясь достичь моря. Но на них уже началась охота — корабль в устье реки перекрыл им путь.

Им пришлось направить захваченный баркас к берегу, и местный люд устремился туда. Откелл, с небольшим отрядом, тоже помчался к реке, отказавшись взять с собой нас. Вскоре после его отъезда Каттея вдруг уловила чей-то зов. Она восприняла его так отчетливо, что даже вскрикнула. Мы стояли в тот момент на сторожевой площадке башни. Кто-то взывал о помощи — взывал, конечно, не к малолетней девочке, а к какой-то колдунье.

Мы не стали раздумывать: украдкой вывели лошадей из конюшни, чтобы отправиться на зов. Мы не могли не взять с собой Каттею: без нее мы бы не знали, куда ехать.

Трое детей выехали из Эстфорда. Но мы были не совсем обычными детьми… Мы мчались по безлюдным тропам туда, где затаились злодеи из Карстена, захватившие заложницу… Поистине, есть боевое везение. Бывают командиры-счастливчики, которые хранят своих людей от гибели и всегда умудряются вовремя подоспеть с ними куда надо. Конечно, «везение» можно объяснить выучкой, сообразительностью, опытом. Но некоторых многоопытных командиров счастливая случайность почему-то не балует… В тот день нам повезло. Мы нашли место, где скрывались злодеи, и уничтожив всех пятерых, спасли захваченную ими женщину — связанную, в кровоподтеках, но не утратившую, однако, гордого вида.

По серому платью мы поняли, кто она. Ее испытующий взгляд нас сильно смутил и даже как-то разобщил на время. Затем я заметил, что колдунья не смотрит ни на меня, ни на Кемока, а сосредоточила все внимание на Каттее. И в этом ее пристальном взгляде я почувствовал угрозу нам всем.

Откелл не мог простить этой самовольной вылазки, несмотря на ее благополучный исход: лишь несколько дней на мне и на Кемоке были видны следы схватки с карстенскими злодеями. Но на душе у нас было легко: колдунья, проведя в Эстфорде ночь, навсегда ушла из нашей жизни.

Много позже мы узнали о последствиях ее недолгого пребывания у нас. Совет Владычиц потребовал, чтобы наши родители прислали к ним Каттею. Те отказались, и колдуньи сделали вид, что смирились с отказом. Мудрейшие полагались на время.

А время и в самом деле служило им. Два года спустя Саймон Трегарт ушел на корабле сулькарцев в море, чтобы обследовать группу дальних островов, на которых, по слухам, Ализон возводил какие-то странные сооружения. Поговаривали, что там вновь объявились кольдеры. С тех пор об отце ничего не было слышно.