Всё ещё чуунин (СИ) - Кицунэ Миято

Казалось бы, чего нанимать достаточно большую охрану: нас в отряде сопровождения было почти сорок человек, пусть и были объединены сразу три каравана, но всё равно — это много. Оказалось, что далеко не всем хочется киснуть и мокнуть под ливнями Страны Дождя, а самый «куш» можно получить только непосредственно: систематически закупая собранный урожай или обменивая хиси на рис и другие хозяйственные нужности. Зато потом всякие нахалы пытаются отбить товар и забрать деньги, в общем, у торгашей была своя война.

Кстати, в наш караван была нанята и тройка шиноби из «самой Конохи». И я чуть челюстью не брякнул об землю, когда узнал сначала мышиные хвостики Моо-тян, а затем и её саму вместе с двумя её рыжими напарниками с дурацкими именами: Дзюто и Дзёто. Те самые ребята, которые чуть не пали под моим самым первым командованием на простейшей миссии по сбору лекарственных растений. Я тогда впервые Итачи встретил и эти детки, которые валялись, изображая трупы, мне иногда в кошмарах снились, так что хорошо запомнились.

Им уже было лет по четырнадцать, и, скорее всего, это была их самостоятельная миссия. Или их постоянный наставник где-нибудь тоже изображал наймита, чтобы приглядывать за молодняком.

То ли они меня не узнали, то ли мы так хорошо замаскировались: тут тебе и «прорезиненная» травяным каучуком плащ-дерюга от дождя, которая ещё и чакру прикрывает, и тазикообразная шляпа-каса на голове, шарф, чтобы за шиворот не дуло… В общем да, скорее всего не узнали и не особо приглядывались.

Вторую неделю мы куковали с караваном, медленно продвигаясь от одной до другой деревни Страны Дождя.

— Аники, — пихнул меня Саске. В качестве конспирации мы так называли друг друга, а заказчикам представились, как «братья Куса», ладно еще не дёрнул меня Рикудо назваться «Дзюто и Дзёто», а то вертелось это на языке. Были мы просто Ичиро и Джиро, как дети программиста: «Новый сын, один», «Новый сын, два». Между прочим, одни из самых распространённых имён здесь.

— Что? — оторвался я от втыкания в дождь, до смены ещё было два часа, спать или есть эти противные хиси не хотелось. В кои веки я мечтал не о жареной картошке, вкус которой почти забыл, местная более клейкая и сладкая — совсем не то — а о рисе… До чего дожил.

— Мы выступаем, — сообщил Саске, скрывая прущую из него радость и предвкушение.

Братишку, по всей видимости, тоже до зубовного скрежета задрало наше бездействие.

— Ну, хоть заначку съедим, — кивнул я, с улыбкой похлопав себя по скрытому карману. Там в свитке был мешочек белого риса. Саске на миг ухмыльнулся и радостно заблестел глазами.

Конечно, сразу «бежать на баррикады», не вышло. Мы встретились с Ямато и Шином перед сменой и договорились о том, как отходим. Вначале предстояло четыре часа, как раз до заката, отдежурить, приглядывая за повозками, крестьянами и местностью.

Судя по количеству хиси в ближайших водоёмах, в данной деревне мы застряли не меньше, чем на трое суток, а этого будет достаточно для вылазки в сторону Аме, к которому мы медленно, но неотвратимо подобрались вместе с караваном. Следующая смена дежурства, если не случится что-то из ряда вон, наступала только через двадцать часов. До Аме — примерно шестьдесят километров, то есть часа два перебежками. Ну, может, три, в зависимости от уровня защиты и заградительных барьеров. Спецами по «проникновениям и взломам» у нас были Шин с Ямато. Мы с Саске, как владельцы додзюцу с опцией «ночного видения», отвечали за безопасную и скоростную дорогу к скрытой деревне Дождя.

Нашей задачей было присмотреть пути проникновения в Аме и отступления из него, проверить их уровень защиты.

Ямато сказал, что после окончания смены дежурства сделает нам на замену своих древесных клонов, их должно хватить на двое суток. Это как бы наше алиби. Пока мы сгоняем до Скрытого Дождя они будут спать, изображая нас, потом отдежурят смену и снова залягут. В идеале мы должны будем вернуться до того, как караван снимется в новый путь, чтобы было неясно, кто и с какой стороны проверял Аме на прочность. Неприятностей раньше времени Конохе было не нужно. То есть мы должны всё сделать быстро и незаметно, как «настоящие шиноби». Хех. Это замечание капитана меня здорово развеселило. А то, понимаете, ходят тут всякие «наруты», криком кричат и на бой вызывают злодеев.

После секретной инструкции, которую мы с Саске за пару секунд зачитали в свитке, чтобы ничего не говорить вслух, разошлись на дежурство.

В подобной вылазке был определённый толк. Скрытый Дождь не может контролировать всю территорию своей страны, особенно во время урожая: самим им и их крестьянам тоже надо что-то есть. Хотя было видно, что страна очень бедная. Никаких особых излишеств. Здесь ценят сухость и тепло. Дома строят на сваях и каменными, дерева не так и много, в основном кривоватые сосны, которые растут на скалах. Я долго думал, чем же они растапливают очаги, всё же сухие какашки у них вряд ли найдутся, и нет торфа, как в Стране Травы. Не газом же? Но оказалось, что в горах вокруг имеется горючий сланец и даже каменный уголь встречается, но он не ценится так, как сланец…

— Дяденьки, купите у нас хиси, пожалуйста, — внезапно раздался тонкий голосок, и мы с Саске остановились перед двумя голоногими детьми: пацаном, лет восьми, и девчонкой чуть помладше Шикару.

Надо сказать, что почва везде была довольно твёрдая, каменистая, не было сильной грязи, но вода во время дождя стояла и пузырилась минимум по щиколотку, и могла доходить до середины голени. Нам в караване выдали что-то вроде резиновых сапог, сплетённых из желтоватых волокон, а сверху намазанных смесью смолы и чего-то ещё. На ощупь было шершавым, но не липким и воду не пропускало, хотя и требовало портянок, так как волокна внутри были довольно жёсткими и могли натереть в кровь. Сверху ещё было более тонкое плетение со шнурком, которое требовалось туго завязать на икре, тогда и более глубокие места можно было спокойно «прочапать», не намочив ног. В Дожде люди побогаче, вроде наших поставщиков, тоже ходили в таких сапогах. Остальные — кто в чём, и в сандалиях, и в башмаках из кожи змей и саламандр, и босиком, как эти дети.

Такие потоки воды, наверное, очень сильно стимулируют местных шиноби научиться контролю чакры и бегать по воде «аки по суху». На наше сопровождение из ниндзя Конохи, которые гордо отказались от резиновых сапог и остались в своих ниндзя-ботинках, все смотрели с нескрываемой завистью. Всё же к этим сапогам нужно было приспособиться. Одному мне было хорошо: я чего только не носил на своих ногах, включая и «нетки».

— Если хотите что-то продать, идите к приказчику, — ответил детям Саске. — Мы просто охранники и ничего не покупаем.

— Господин Гузо прогнал нас, он не хочет, чтобы мы продавали свои хиси вашему торговцу, — начала сбивчиво объяснять девочка. — Мы собрали их на дальнем горном озере, которое принадлежит нашей семье, там они крупнее и вкуснее, чем в долине. Нас прогнали люди Гузо. Он хочет забрать наше озеро, потому что у нас не будет выбора: нашей матери нужны лекарства, нужны деньги на них. Он сказал, что мы должны всё приносить ему… А мы… Не хотим. Отец так много сделал, чтобы наши хиси были крупнее и другого вкуса, он всё рассадил по своему плану… Но отец умер этой зимой. Если Гузо заберёт наше озеро, то в следующем году нам нечего будет есть… Помогите нам, пожалуйста.

Мы с Саске переглянулись.

Вообще, что бы там кто ни думал о моём младшем братишке, но Саске весьма остро реагировал на любую несправедливость. Может, он не показывал вида и не орал об этом на каждом шагу, голословно возмущаясь положением вещей, но если мог что-то изменить, то менял и помогал. Это было заметно во всяких мелочах во время похода по местным хлябям. У него было доброе сердце. Особенно если не касаться тем по поводу клана Учиха в целом и Итачи в частности. Если кто-то хотел, чтобы из Саске был слеплен тупой «мститель», то вытравить всю человечность из него получилось только моему «индийскому братцу», когда тот по-своему рассказал Саске «историю Итачи». И то… на время, пользуясь, так сказать, свежими ранами, сильными эмоциями, переживаниями от гибели брата и так далее. Сам факт этих переживаний уже говорит о том, что Саске никогда не было всё равно… Ну а я, выросший на остатках «пионерии», пусть и в некой информационной иллюзии, тоже не остался равнодушным к судьбе этих детей. Но, чёрт возьми, мы были на задании!