Искушение Эльминстера - Эд Гринвуд

— Работорговец, который делает стальные розы, считается неосторожным с кнутом или неспособным контролировать свой характер. Такой рубец снижает ценность раба. У хороших работорговцев есть и другие способы причинять боль, не оставляя следов. Так что мы заявим, что беспечны и не в состоянии контролировать себя.

— Тогда мне кажется еще более подходящим, — сказал дварф ближайшей каменной колонне, затем отпрыгнул назад со сдавленным ругательством, когда она треснула поперек, и большой осколок камня обрушился на него, прорвавшись сквозь внезапный шквал напряженно поднятого оружия. В тишине клубилась пыль, но больше ничего не двигалось. После казавшейся невероятно долгой паузы, Нуресса опустила свой клинок и пробормотала:

— Мы потратили достаточно времени на еще один глупый спор о том, как себя называть. Пусть об этом будет сказано позже. Амандарн, ты искал для нас безопасный путь в твою...

— «Ожидающую гробницу», — мягко пробормотал Фолоссан, застенчиво улыбаясь под внезапной тяжестью трех мрачных, раздраженных взглядов.

Почти в полной тишине вор двинулся вперед, расставив руки для равновесия. Его ботинки на мягкой подошве цеплялись за камни. Примерно в дюжине шагов впереди лежало темное и зияющее отверстие в стене каменной громады с разбитым шпилем, которая когда-то была сердцем могучего дворца, но теперь стояла как заброшенный и забытый коттедж среди покосившихся колонн и груды обломков, опоясанных папоротником. Айриклаунаван сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше наблюдать за медленным и осторожным продвижением Амандарна. Когда стройный, почти детского роста вор остановился прямо перед разрушенными стенами, чтобы осторожно выглянуть вперед, эльф в темно-бордовой мантии прошептал:

— У меня плохое предчувствие по этому поводу...

Фолоссан пренебрежительно махнул рукой и сказал:

— У тебя плохое предчувствие по поводу всего, о грубейший из эльфов. Нуресса заставила их обоих замолчать, когда Амандарн внезапно нарушил свою неподвижность, скользнув вперед и скрывшись из виду.

Они ждали. И ждали. Айриклаунаван прочистил горло так тихо, как только мог, но звук все еще казался поразительно громким даже ему. Жуткая, выжидающая тишина, казалось, повисла над руинами. Птица пересекла далекое небо без крика, взмахи ее крыльев словно отмеряли медленно текущее время.

Что-то случилось с Амандарном. Очень тихая гибель? Они ничего не слышали... И, по мере того, как тянулось напряженное дыхание времени, слышали все больше. Нуресса обнаружила, что медленно идет к дыре, в которую ушел Амандарн, хрустя сапогами по подвижным камням там, где вор прошел без шума, как падающий лист. Она пожала плечами и взвесила в руках меч. Прятаться было для других. Она была почти в тени стен, когда что-то шевельнулось в ожидающей темноте впереди нее. Нуресса взмахнула клинком вверх и назад, готовая злобно рубануть, но лицо, ухмыляющееся ей из мрака, принадлежало Амандарну.

— Я знал, что ты злишься на меня,  — сказал вор, глядя на ее поднятую сталь, — но я и так достаточно невысок, спасибо.

Он ткнул большим пальцем в темноту позади себя.  

— Это действительно гробница, старая и испещренная рунами. Они, вероятно, говорят что-то вроде «Зурмапиксапетил, маг Нетерила, спит здесь», но чтение старого высшего нетерезского, или как там это правильно называется,  это больше умение Айрика, чем мое.

— Есть стражи? — спросила Нуресса, ни на мгновение не отрывая глаз от тьмы за Амандарном.

— Я ничего такого не видел, но светящийся клинок довольно тусклый...

— Безопасно бросать факел?

Вор пожал плечами.

— Должно быть. Все сделано из камня.

Не говоря ни слова, Нуресса протянула за спину руку в перчатке. Через несколько минут борьбы Фолоссан вложил в нее зажженный факел. Воительница посмотрела на него, опустила челюсть в безмолвной благодарности и бросила.

Пламя взметнулось-взметнулось-взметнулось в темноту. Свет факела погас, когда он приземлился, затем восстановился и снова ярко заплясал. Нуресса шагнула вперед, полностью загораживая путь, и просто спросила:

— Ловушки?                

— Ни одной рядом со входом, — ответил Амандарн, — и не похоже на то, что мы их найдем. Еще… Мне не нравятся эти руны. В рунах можно спрятать все, что угодно.

— Это верно, —  тихо согласился дварф. — Ты довольна, Несса? Собираешься отойти в сторону и впустить нас или будешь играть в закрытую дверь до наступления темноты?

Женщина в доспехах бросила на него испепеляющий взгляд, затем молча отступила в сторону и изобразила величественный приглашающий жест. Фолоссан опустил голову и прошмыгнул мимо, не решаясь шуметь. По обыкновению мрачный Айриклаунаван шел по пятам, двигаясь вперед с плавной грацией и высоко придерживая бордовую мантию, чтобы не споткнуться. Не годилось запинаться и беспомощно падать в могилу, где могла скрываться любая змея или другой враг. Амандарн не отставал. В раздраженном молчании Нуресса смотрела, как они проносятся мимо, и покачала головой. Неужели они думали, что это какая-то увеселительная прогулка?

Она следовала более осторожно, высматривая двери, которые захлопнуться и заточить их, ловушки, которые Амандарн мог пропустить, даже каких-то притаившихся врагов, до сих пор незамеченных.…

— Боги на своих сверкающих тронах! —  Фолоссан ахнул где-то впереди. Он превратил проклятие в медленную, размеренную кирпичную кладку благоговения, построив стену крайнего изумления, которая, казалось, эхом разнеслась по темной комнате гробницы всего на мгновение, прежде чем что-то поглотило ее.

Нуресса плечом проложила себе путь из солнечного света, держа меч наготове. Не стоит доверять им кричать предупреждения об опасности, если хочешь понять, что происходит.

Комната была высокой, пыльной и темной, факел умирал медленной, угрюмой смертью в ее сердце. Там было пространство с каким-то круглым рисунком на плитках пола, обрамленное четырьмя гладкими колоннами из темного камня, которые поднимались от пола к высокому невидимому потолку. Далеко за этими все более слабыми языками пламени поднимались темные ступени, увенчанные тем, что могло быть только гробом кого-то великого и важного — или настоящего великана, настолько велик был массивный черный камень, испещренный глубокими изумрудно-зелеными пятнами. Его изгибы переливались золотыми рунами, которые вспыхивали в такт пульсации угасавшего света факела. Две пустые жаровни, выше нее ростом, стояли по бокам этого возвышения, и над ними висели покрытые пылью концы того, что выглядело как занавес из кольчуги, но могло под пылью быть почти чем угодно, что драпировалось бы как ткань, неподвижно свисая с далекого, едва видимого потолка.

Грубый эльфийский маг, испуганный дварф и похожий на мальчишку вор созерцали не гробницу. Это было что-то другое, гораздо ближе и выше их. Нуресса бросила на него тяжелый взгляд, затем осмотрела все помещение гробницы, ища