Настенька (СИ) - Элина Лунева

— Господи, боже…, - в ужасе прошептала я, пятясь назад и останавливаясь на самом краю обрыва.

Обхватив свои плечи руками, я судорожно пыталась унять дрожь, что начала бить моё тело, при виде того, что стало происходить далее. Из мглы мрачного леса появился всадник, облачённый в тёмный латный доспех, голову и лицо которого скрывал глубокий капюшон. Его конь степенно вышагивал, высоко поднимая копыта и с глухим стуком ударяя ими по утоптанной земле, отчего всё вокруг содрогалось.

Вслед за всадником из чернеющего леса появились и другие существа, также облачённые во всё темное, но они были уже пешими. Сначала показался один ровный ряд воинов с пиками и мечами, затем второй, третий… Казалось, что им нет конца и края…

Всадник поднял свою руку вверх и чуть привстал в стременах своего коня. Воинство, безропотно повинуясь приказу своего господина, остановилось и замерло.

— Подойди, дочь моя! — услышала я низкий жутковатый голос, от которого меня стало колотить ещё сильнее.

Я с ужасом стала наблюдать, как жуткого вида всадник, чуть тронув своего коня, сам начал приближаться ко мне. Тело моё в испуге дёрнулось, но ноги словно приросли к месту, не давая возможности сдвинуться.

— Не гоже навьей дочери испытывать страх перед своим князем, — в голосе всадника прозвучала укоризна. Он сделал пас рукой, и совершенно неожиданно паника отступила, и меня накрыл полный абсолютный пофигизм.

— Так-то лучше, — прошелестел низкий голос с одобрением, — Теперь, слушай, навья дочь. Я призвал тебя из мира усопших, дабы восстановить миропорядок. Ответь же мне на вопрос. Хочешь ли ты жить?

Я с непониманием уставилась на странное существо и медленно заморгала.

— Да, конечно. А разве я не жива? — вырвался у меня удивленный возглас.

— Теперь жива, — удовлетворённо кивнул этот, так называемый, князь.

Он поднял свою голову и посмотрел на светлеющее небо. Его конь неодобрительно фыркнул и нервно переступил своими копытами.

— Тебе пора, — указал он в сторону реки, — Иди и постарайся выжить.

Я обернулась и посмотрела на бурлящие чёрные воды. И словно опережая мой вопрос, как по волшебству, из ниоткуда, материализовался мост.

К моему горлу подступила тошнота, когда я смогла разглядеть, из чего он был сложен. Человеческие кости и черепа были прочно скреплены между собой и связаны, образуя крепкую переправу.

Я нерешительно обернулась, но лишь услышала:

— Иди же, иначе будет поздно, тебе нельзя здесь оставаться дольше положенного.

Я опасливо развернулась и сделала робкий шаг к мосту. Невидимая сила подтолкнула меня в спину, заставив зашагать по переправе, словно на чужих деревянных ногах, а в следующий момент в нос ударил едкий запах испарений от бурлящих вод реки. Как же воняет, и даже не так, а смрадит.

Оказавшись на долгожданном берегу, я устало перевела дыхание, а обернувшись, обнаружила, что жуткий мост исчез, как и зловонная река с противоположным берегом. Голова моя закружилась, ноги подкосились, а мой разум поглотила тьма.

Тук — тук, стук — постук,

Раздается сердца стук.

Или в двери кто сучит?

Тьма за окнами стоит.

Ледяная ведьма ходит

Средь болот и средь лесов,

Жертву новую находит,

В его жилах стынет кровь.

Вам когда-нибудь снились кошмары, в которых вы видели себя мёртвым? Мне никогда раньше ничего подобного не приходило во сне. Но вот сегодня…

Кошмар мой начался с того, что до моего сознания начали долетать некие странные песнопения. Это было больше похоже на какие-то молитвы или молебен, но это сопровождалось странным женским завыванием и плачем.

Тьма продолжала окутывать меня. Всё мое тело словно сковало холодом и льдом. Я не могла пошевелиться и открыть глаза. Тело словно придавило какой-то тяжестью. Руки и ноги совсем онемели.

Как сквозь толщу воды до меня долетали обрывки фраз низкого мужского голоса, который пробасил надо мной:

— Прими душу рабы твоей, Анастасии…

Эй? Что за дела? Какую душу? Кто прими? Зачем? Не надооооооо!

Страх закрался в моём сознании, и я судорожно начала вспоминать последние события, произошедшие со мной.

Так, помню свой новенький кабинет, потом звонок директора, затем застрявший каблук и… Мусоровоз!

Охренеть! Меня сбил мусоровоз?! Я что, умерла?! Да как так то?

Какая нелепая смерть…

А тем временем где-то рядом послышались ещё голоса:

— Отмучалась болезная, — услышала я мужской голос с сильным деревенским акцентом и с характерными ударениями на гласные в словах.

— Вот как хоронить-то без отпевания? — спросил кто-то уже женским голосом, также с ярко выраженным оканием и аканием.

— А где я тебе священника найду? Ты Матрена думай, что говоришь-то, — вздохнул мужчина. А затем, немного помолчав, спросил у своей собеседницы, — Как хоть она померла-то?

Послышался тяжелый вздох, и женщина с надрывом произнесла:

— Так утопла, сиротинушка, — проговорила она и со всхлипом добавила, — Видно судьбинушка у неё такая. Пошла к полынье с коромыслом, а лед-то и подломился. Мужики двое дён вылавливали из воды-то.

— Да, зима нынча такая, лед не встал ешо, — проговорил мужчина задумчиво, а затем добавил, — Значит, сегодня и схороним, чего ждать-то. Я ужо мужикам сказал и могилу вырыть.

— Ох, видно на роду у них написано всем кануть, — проговорила с грустью женщина, — Родители от холеры померли, братья от червухи, а она утопла несчастная. Подумать только, никого не осталось из Прохоровых.

— А может и к лучшему? — спросил мужчина, — Сама подумай, каково живется девке в свои пятнадцать лет с такой-то рожей.

— Трифан! — одернула его женщина.

— Чего Трифан? — возмутился мужчина, — Девка на выданье уже почти, а не один парень ни в жизнь не взглянет. Одна только парша на лице чего стоит.

Та-а-а-к! Какая парша? Какая девка? Какие пятнадцать лет? Что вообще происходит?

Я умерла или нет? Почему я все слышу? И почему я почти не чувствую своё тело?

А может, это всё сон? Кошмар такой?

А между тем, раздался протяжный скрип и звук приближающихся шагов.

— Давай, выноси покойницу, — проговорил кто-то.

Затем подо мной все зашаталось и закачалось, а следом меня всю окутал ледяной холод, пробирающий до костей.

Эй? Лю-ю-д-и-и! Я не умерла! Я жива! ЖИВА!

Я пыталась кричать, звать, даже плакать. Моя голова разрывалась от осознания происходящего.

Меня понесли хоронить, мать их за ногу! Но я же живая!

Через какое-то время я услышала, как что-то деревянное грохнулось над моей головой, а затем послышался звонкий звук удара молотка.

— Неееет! — закричала я что было силы, и сама испугалась звука своего голоса.

Меня прорвало! Наконец-то! Я слышала свое свистящее прерывистое дыхание, слышала, как заскреблись мои ногти о деревянную крышку гроба,