Лев Гроссман - Король волшебников

— Не думаю, что он вернется, — сказала Джулия. В последнее время она стала немногословна, но выражалась исключительно правильно.

— Уж как-нибудь выследим — не его, так Элиота. — Дженет выехала на охоту в зеленой блузе с низким вырезом и ковбойских гамашах; с ее подачи мужские элементы в одежде стали при дворе писком моды.

Средством передвижения Джулии служила не лошадь, а мохнатое четвероногое лошадиного размера, которое она именовала виверрой. Квентин подозревал, что эта виверра говорящая: животное смотрело очень осмысленно и с явным интересом слушало их разговоры.

Безупречная, не любившая виверру из-за чуждого запаха, скованной походкой свернула вслед за ней в лес.

— Что-то дриад не видно, — заметила Дженет. — Они ведь должны здесь быть?

— Их никто не видит больше в Лесу Королевы. — Жаль, конечно. Красотки в платьях из сквозной листвы, живущие на дубах, — одна из составляющих волшебного мира.

— Может, они помогли бы нам с этим зайцем. Ты не могла бы вызвать одну из них, Джулия?

— Бесполезно. Они не придут.

— Так боролись за зоны своего проживания, а теперь вдруг пропали. Разве есть в Филлори лес темней и волшебней этого? Почему они не являются?

— Они не привидения, — уточнила Джулия. — Они духи.

Лошади осторожно перебрались через насыпь, слишком ровную для естественной. Земляные работы давних, навсегда ушедших времен.

— Надо бы как-то остановить их, — сказала Дженет. — Принять соответствующий закон или просто задерживать их на границе. Что за фигня — лес без дриад.

— Попробуй, — ответила Джулия. — Дриады, знаешь ли, неплохо воюют. В лесу их не разглядеть благодаря мимикрии, а вооружены они кольями.

— Никогда не видал, как дерутся дриады, — вставил Квентин.

— Потому что никто в здравом уме не стал бы их провоцировать.

Виверра, заключив, что лучше уже не скажешь, рванула вперед. Два крепких дуба отклонились в стороны, пропустив Джулию, и снова сошлись — Дженет и Квентину пришлось ехать в обход.

— Можно подумать, что она родилась здесь, — сказала Дженет. — Достала уже своими псевдофиллорийскими штучками. Видел, как она общалась с той долбаной птицей?

— Не цепляйся к ней, все нормально, — ответил Квентин. Ой ли? Если честно, с королевой Джулией явно что-то не так.

Магии она обучалась не в Брекбиллсе. В колледж они с Квентином поступали вместе, но Джулия не прошла и стала учиться самостоятельно. Не получив систематического образования, она ворожила по-дилетантски, и Квентин порой удивлялся, как у нее вообще хоть что-то выходит.

При этом она владела техникой, неведомой трем остальным. Без профессорского надзора она встречалась с людьми, к которым Квентин и близко не подошел бы, и набралась знаний, о которых он и помыслить не мог.

Даже ее манера говорить отличала Джулию от всех остальных. Они в Брекбиллсе привыкли относиться к магии иронически, а Джулия принимала ее всерьез, одевалась по-готски в черные платья и подводила глаза черным карандашом. Дженет и Элиот посмеивались, а Квентин нет. В Джулии присутствовал загадочный мрак, на фоне которого три других правителя казались чересчур светлыми, и Квентину это нравилось.

Филлорийцы тоже одобряли ее. Особенно крепкая связь у нее наладилась с самыми экзотическими видами подданных: духами, элементалами, джиннами и теми, кто обитал в зыбкой области между биологической жизнью и чистой магией. Джулия была их обожаемой королевой-колдуньей.

Годы учения, однако, не прошли для нее бесследно. Она не нуждалась больше в обществе людей и могла вдруг уйти куда-то в разгаре бала, торжественного обеда или обыкновенного разговора. Это случалось все чаще, заставляя Квентина гадать, какую цену заплатила Джулия за свое обучение. Когда он спрашивал ее об этом, она уклонялась. Может быть, он влюблялся в нее по новой?

Вдали пропел рожок — три серебряные ноты в густой тишине. Элиот трубил сбор.

До Джоллиби он не дорос, но понять, что это за сигнал, было можно. Законотворчеством Элиот не особенно увлекался, а вот придворный этикет, включая охотничьи ритуалы, соблюдал скрупулезно. (Только убивать не любил и всячески избегал этого.) Безупречная встрепенулась, готовая помчаться галопом в любой момент. Квентин, обменявшись ухмылками с Дженет, издал ковбойский клич и дал лошади волю.

Это было не менее опасно, чем автомобильные гонки. Рвы и буераки возникали впереди без всякого предупреждения, ветки норовили снести тебе голову (а что бы вы думали? Неизвестно, что на уме у этих старых деревьев). Да наплевать, на то целительные чары придуманы. Бедная чистокровка все утро ковыляла по лесу нога за ногу, надо же ей размяться.

И так ли уж часто он подвергает свою августейшую персону риску? Когда он, к примеру, в последний раз чародействовал? Днем они валяются на подушках, ночью едят и пьют. Пояс, когда садишься, начинает конфликтовать с животом. Со времени своего воцарения Квентин прибавил фунтов пятнадцать, не меньше. Неудивительно, что короли на портретах такие жирные. Из принца Вэлианта[2] ты очень быстро превращаешься в Генриха VIII.

Дженет, следуя на звук рога, съехала с тропы в лес. Почва давала удовлетворительную опору копытам. Благополучный, чересчур безопасный мирок двора остался далеко позади. Мимо проносились деревья, кусты, овраги, каменные изгороди, горячее солнце сменялось прохладной тенью, опавшие листья вздымались вихрем. На поляне Квентин сумел поравняться с Дженет, и с минуту они ехали параллельно, но она внезапно натянула поводья.

Квентин перевел Безупречную на шаг и развернул ее к Дженет. Что это с ней — не лошадь ли, чего доброго, захромала? Дженет выпрямилась на седле, вглядываясь в лесной сумрак. Рожок умолк.

— Чего ты?

— Там, кажется, кто-то есть.

Квентин прищурился и тоже различил очертания чьих-то фигур.

— Кто это, Элиот?

— Какого дьявола они делают? — пробормотала Дженет.

Квентин спешился, взял лук, достал другую стрелу. Дженет, ведя лошадей за ним следом, применила легкие защитные чары — он ощутил знакомое статическое жужжание.

— Черт. — Квентин, бросив лук, помчался к другой паре. Джулия, припав на одно колено, держалась за грудь — рыдает или старается отдышаться? Элиот в наполовину скинутом с плеча парчовом камзоле склонился над ней.

— Ничего страшного, — сказал он, увидев побелевшее лицо Квентина. — Эта паскудная виверра сбросила ее, а сама удрала. Я старался удержать ее — где там. Джулия всего лишь ушиблась.

— Все нормально, — стал утешать Квентин, поглаживая Джулию по спине. Опять эта фраза. — Говорил я тебе, что надо ездить на обыкновенной лошади, а не на этой зверюге. Не люблю я ее.