Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА

Она засмеялась, откинув голову, так что я увидел розовое нежное небо.

— А так?

Она быстрым движением приподняла подол, и я увидел сначала туфельки, а затем до колен две очаровательные ножки в белых ажурных чулках.

— Покраснел! Покраснел!

Девушки хохотали. Кровь бросилась в лицо мне. Я закрутил головой. Меня не смущал прямой и озорной взгляд янтарных глаз моей сестры, но компанию смеющихся над тобой девчонок трудно спокойно воспринимать…

— Люси!

Камеристка уже подавала мне бокал с золотистым напитком. Понятно, почему они такие веселые — пригубив вина, прозрел я.

— Откуда?

— Стив помогал Пэррису в винном подвале и принес нам бутылочку!

Ворюга–Стив, помощник нашего дворецкого, ухаживал за Люси, но пока без результата. Парень, насколько мне известно, надежду не терял.

— Следующий раз Стив стащит что‑то из отцовой сокровищницы, и его шкуру натянут на ворота — пробормотал я, наклоняясь к сестре. Это наша дежурная шутка… Кроме отца никто не знал месторасположение сокровищницы.

— Стив неуловим! — Засмеялась она.

Ее янтарные глаза, задорно прищуренные и умело подкрашенные, смотрели в упор. Как от нее пахло! Великий Эрхард — я ее обожал!

Ее рука сжала мое предплечье…

— Люси, нам с братиком чаю и не торопись…

Люси многозначительно улыбнулась и вышла.

Сестра, быстро подбежав, закрыла дверь на ключ.

— Она что‑то знает?

— Какое это имеет значение для нас? — фыркнула сестра. Она легкими движениями развязала шнуровку на груди, и платье упало вниз к ее ногам. Сестра осталась только в чулках с подвязками…

Она, не дав полюбоваться собой, бросилась в мои объятия.

Поцелуй ошеломил, как в первый раз — вкус вина на губах придал особый аромат. Мы пили дыхание друг друга, ритм крови стучал в ушах.

Поцелуй закончился на постели, куда в ворох одежды я рухнул на спину. Божественный аромат девичьей кожи и духов теперь окружал меня со всех сторон.

Мы лежали рядом, умиротворенные и спокойные — почти дремали. Маленькие золотистые волоски на ее животе блестели под солнцем.

— Я люблю тебя! — сказали мы одновременно и, смеясь, слились в поцелуе. Близнецы все делают одновременно и вместе — такова наша судьба.

Потом Люси принесла чай и мы, уже приведя в порядок мой костюм для гостей, пили терпкий напиток без сахара, наблюдая за суетой во дворе.

Золотое солнце сверкало в наших янтарных глазах.

После обеда, прошедшего в спешке, все было готово к приему гостей, но вот самих гостей-то как раз и не наблюдалось. Отец на обеде вел себя весьма странно. Таким оживленным и веселым я не видел его много лет.

Он говорил, быстро жестикулируя, давал нам наставления по приему гостей и о планах на завтра, его янтарные глаза светились каким-то внутренним огнем. Мы с сестрой терялись в догадках.

В тесной парадной одежде мы стояли вдвоем на башне и следили за дорогой, что петляла от ворот замка, спускалась вниз и убегала за лесистые холмы предгорий.

— Отец явно чего‑то ждет от этого визита?

— Почему он нам не сказал?

— Может быть, все под вопросом и может не получиться — то, как он запланировал?

— Мне этот дурацкий воротник врезался в шею!

— А мне просто осточертела эта сетка!

Волосы сестры — вся пышная копна волос была забрана в серебристую сетку, в ушах покачивались серьги с изумрудами. Изумрудное платье очень шло к ее золотым волосам. Шнуровка платья сделало ее талию длинной и тонкой, а корсет приподнял груди. В вырез платья груди Сью приподнялись соблазнительными округлостями.

— В этом платье твои груди кажутся больше, чем есть на самом деле.

— Это сомнительный комплимент, ты не находишь?

— Ни желает ли отец нас сосватать?

— Тебя или меня?

— Скорее тебя, ласка!

— А может тебя — хомячок?

— И вовсе не хомячок!

— Тогда не надувай щеки!

— Я просто злюсь, когда не понимаю чего ждать!

Я обнял сестру за талию. Люси позади нас сделала вид, что смотрит в сторону.

— Я тебя обожаю — я приду вечером? — прошептал в нежное ушко.

— Еще чего! Хорошего понемногу! — отрезала сестрица — но ее лицо сказало мне о другом — о том, что она совсем не против и будет ждать вечер с нетерпением.

Стяг с золотым драконом над нашими головами гулко хлопнул. Мы вздрогнули.

— По–моему я их ощущаю, а ты?

Я снял руку с талии сестры — с нею мои чувства притуплялись.

Сосредоточился — вдали не менее чем в двух часах пути от замка ощущалось присутствие чужих разумов и среди них что‑то тяжелое и мрачное ворочалось клубами ядовитого зеленого дыма.

— С ними маг?

— Да, я тоже ощутила его… Он очень силен…

— Но отец ничего не сказал….

— Может, он поможет маме?

Мы замерли — а вдруг есть надежда на возвращение и исцеление мамы?

Когда мы спустились во двор, уже через ворота влетел на жеребце посланный заранее за ближайшие холмы стражник Шварц.

— Мой лорд, герцог и свита въехали в долину!

Отец молча кивнул. Конюхи подвели нам лошадей, отцу его любимого рыжего жеребца Тома, мне моего серого в яблоках Малыша, а Сью ее смирную кобылку Роз, и мы выехали за ворота. На ходу я украдкой угостил Малыша сухариком и вытер обслюнявленную перчатку о его гриву.

Мы встретили герцога Бронкасл там, где начиналась долина Холлилох — у водопада напротив широкого галечного брода — отсюда река Холли начинала бег через долину к морю, за много миль к западу.

— Лорд отец, не многовато ли у них людей в свите для простого визита вежливости?

Отец улыбнулся. Его красиво очерченные губы дрогнули в насмешке — он не боялся никого из людей и в любом количестве.

— Герцог трусит… — шепнул он.

Впереди ехали на белых конях десять знаменосцев со стягами различных владений герцога. Следом, подбоченясь, десять трубачей.

Как по команде они раздались в стороны — знаменосцы направо, трубачи налево.

На белом жеребце вперед выехал грузный мужчина, в голубом берете с перьями и толстой золотой цепью на груди — символом власти — регент королевства герцог Бронкасл.

За ним следовала пышно одетая свита, отряд телохранителей, блестя нагрудниками и стальными шлемами и поднимая клубы пыли. Ржали кони, звякало железо, над толпой придворных звучал неумолчный гомон, как гудение пчел в улье, монотонный и не разборчивый.

Мы смотрели во все глаза из‑за спины отца на это шествие.

Знаменосцы наклонили знамена, трубачи затрубили.