Елена Подплутова - Нариса Карди: Жизнь на Грани

Мужчина постарался осторожно взять её на руки и прижал к себе, слегка прикрыв глаза и сжав челюсти, когда она застонала. Стараясь не тревожить свою лёгкую ношу, он быстро шёл через лес. Наконец он вышел к небольшому домику в глубине леса, где давно уже жил вместе с женой. Не успел подойти к крыльцу, как из дома вышла статная женщина немного моложе мужчины. Увидев девушку на руках у мужа, женщина всплеснула руками и, пропустив их вперёд, вошла в дом и закрыла за собой дверь.

Я очнулась внезапно, словно сон прервался по чьему-то приказу. Это было странно потому, что мне ничего не снилось, хотя обычно я вижу очень живые сны. Впрочем, вспомнив всё, что произошло, я даже порадовалась отсутствию какого-либо сна.

С трудом приподняв веки, я обнаружила, что я не дома, а лежу в кровати в чужом доме, и мне здесь нравится. Я лежала в очень светлой комнате с небольшим количеством мебели. Кроме кровати, в комнате находился комод у окна, кресло и шкаф возле двери. Я попыталась приподняться, но тело пронзила сильная боль и я со стоном откинулась на подушки. Тут же в комнату вошла красивая женщина лет 30-ти, просто безумно похожая на Тарику. Вспомнив Смерть, я также вспомнила всё происходившее на Грани, в том числе и слова Тарики о неком друге. Видимо, эта женщина и была тем самым другом.

— Очнулась, малышка? — Она провела рукой по моим волосам и поцеловала в лоб. — Постарайся не двигаться, у тебя несколько рёбер сломано и сильная кровопотеря. Не переживай, царапины и синяки пройдут, будешь ещё красивее прежнего.

— Дышать больно… — Сиплым голосом сказала я ей.

— На рёбрах повязка плотная лежит, старайся глубоко не вдыхать. Скоро всё заживёт. Ты поспи ещё, набирайся сил.

Она ушла, а я решила последовать её совету и, натянув одеяло, расслабилась и заснула.

— Как она? Проснулась?

— Да, я ей сказала про рёбра и попросила не двигаться резко.

— О другом не стала?

— Нет, она слишком слаба ещё, пусть поправится сначала, а после поговорим. — Илана покачала головой и вздохнула. — Кто же так поступил с этой девочкой? Она же ребёнок совсем.

— Их было трое. Когда я нашёл её, они уже выходили из леса. Но я запомнил их запах, передам ей, когда научится всему.

— Да, это её право. Но до этого ещё далеко, а вот её первый оборот близко. Худая она очень, откормить надо бы. Да и объяснить, ведь я правильно понимаю, она не знает, кем является.

— Да, не знает. Учиться ей много придётся, но это и хорошо, мыслей лишних не будет. Да и Тарика за ней присматривает, оберегает, и нас просила присмотреть и научить всему.

— Значит, дочь у нас появилась? Что ж, Тарика выполнила своё обещание вернуть отнятое. Да будет так…

.

Рёбра заживали неделю. За это время из комнаты я не выходила, предпочитая кровать или кресло, сидя в котором я любовалась небом или читала книги, которые мне принёс Карад. Это он, как мне потом сказали, принёс меня из леса в этот домик, где жили они с Иланой, его женой. Они оба пришли ко мне на следующее утро после пробуждения и чётко дали понять, что не будут ни о чём спрашивать, но готовы выслушать всё, что я захочу им поведать. А ещё сказали, что тут я могу оставаться сколько пожелаю и что после моего «выздоровления» им со мной надо будет серьёзно поговорить.

И вот теперь, когда рёбра зажили, а от царапин и синяков не осталось и следа меня страшил приближающийся разговор. Нет, Карада и Илану я не боялась. За это время я уже успела к ним присмотреться и понять, что они добры. Караду на вид было около 35-ти: статный, широкоплечий, с чёрными волосами до плеч и мудрым взглядом карих глаз, он до боли напоминал мне отца, что заставляло меня слегка смущаться, обращаясь к нему. Илана же была настоящей Женщиной: доброй, мягкой, ласковой, с вечно заплетёнными в косу длинными каштановыми волосами, голубыми глазами и нежной улыбкой, но я не раз замечала какую-то затаённую печаль, тоску во взглядах, которые она изредка бросали на меня, думая, что не замечу. И вот теперь, ожидая их разговор, я боялась. Боялась, что они поступят, как поступили бы мои родители, как поступили родители Карьки и других опозоренных девушек. И хоть какой-то частью разума я понимала, что это не логично, сначала приютит, вылечить, а затем прогнать, но страх не уходил.

В дверь постучала и вошла Илана. Подойдя к окну, она на секунду посмотрела вниз (моя комната находилась на втором этаже), а затем обратилась ко мне:

— Так, Раяна, хватит в комнате сидеть. Идём, Карад баньку истопил, попаримся, переоденешься, ну а после поговорим.

И не слушая моих возражений, которые, впрочем, и не последовали, потащила меня за руку вниз по лестнице. Раздевшись в предбаннике, мы с Иланой опустились на горячие лавки. Эх, хорошо. Спустя час, вволю напарившись берёзовыми вениками и с помощью Иланы вымыв свои длинные волосы каким-то пахучим и вязким средством, мы закутались в большие простыни и вернулись в дом. Тут Илана дала мне большой свёрток, в котором оказалась тонкая льняная рубашка и голубое платье с короткими рукавами. Переодевшись и заплетя косу, я вновь спустилась вниз, где меня ждали Илана и вернувшийся откуда-то Карад. Они сидели за столом в кухне друг напротив друга так, чтобы видеть меня и говорить глава в глаза.

— Малышка, садись. — Махнул мне рукой Карад. — Разговор предстоит долгий, в ногах правды нет. — И когда я села продолжил: — Перед тем, как начать, я повторюсь: что бы ты себе ни напридумывала, выгонять тебя из этого дома никто не собирается, запомни это. Теперь я прошу тебя рассказать о своих родителях.

Я пожала плечами. Из всех возможных вопросов этот был наименее больным. Да и скрывать мне было нечего.

— Да что рассказывать. Отец — кузнец, в кузне с утра до вечера работает, мать — за домом смотрит. Брат старший отцу помогает, сестра замуж вышла в прошлом году, маленького ждёт. Я младшая в семье. Хотя теперь уже нет.

— Что нет? — Спросила Илана. — Не младшая?

— Семьи нет. У меня. — Тихо проговорила я.

— Да знаю я эти деревенские нравы. — Возмутился Карад. — Где это видано, детей из дома выгонять. Странные всё же существа эти люди.

— А вы не люди, что ли? — Осторожно спросила я Карада, удивившись последней фразе.

— И об этом мы тоже с тобой поговорим. Я почему спросил про твоих родителей: я думаю, ты уж извини, что они тебе не родные. По крайней мере отец уж точно.

— Правда это. — Я вздохнула, но не стала скрывать. — Приёмыш я. Только мать с отцом никогда меж нами, детьми, разницы не делали, вот и не знала я ничего. Да соседка раз обмолвилась, кто её знает, случайно али нарочно, что, значит, не родная я, вот мать и рассказала, что нашла меня дитём малым в лесу на опушке. Привела в дом покормить да отцу показать, да так и оставили. А настоящих родителей знать не знаю.