Линн Флевеллинг - Ларец Душ

Эта компания игроков, кажется, состояла из тех немногих счастливчиков, которым удалось ухватить за хвост удачу, сумев попасть на глаза людям, вроде Килит, которые могли услышать о них совершенно случайно, например, от какой-нибудь своей белошвейки. Она же, как и Серегил, никогда не позволяла своему общественному статусу препятствовать возможности получить при случае истинное удовольствие.

- И как же называется пьеса? — поинтересовался Мальтус.

- Король Медведь, — ответила ему Килит. — Слыхал про такую, Серегил? Я лично, нет.

- Я тоже, но я и не большой знаток майсенского театра. Слыхал, что бывает скучновато.

- Только не эта пьеса, могу заверить..

В этот момент за сценой ударили барабаны, медленно, глубоко, как биение сердца. И на сцену выступил внушительного вида рыжеволосый человек с длинным, полным значимости лицом, одетый в жалкое подобие древнего дворянского наряда, словно собранного из тряпья с тележки старьёвщика. Его обведенные чёрной крской глаза, были устремлены в невидимую даль, когда он поднял руку, призывая к тишине

- Давным-давно, ещё во времена чёрных кораблей, в глуши восточных гор было рождено дитя. Оно родилось «в рубашке», — произнёс он глубоким и звучным голосом.

На сцене за его спиной закричала одетая в рваное платье девица, а затем выудила из-под подола разрисованную куклу, лицо у которой было обмотано вуалью.

- В Майсене же нет никаких восточных гор, — прошептал Алек.

- Оставим это на совести драматурга, — с усмешкой прошептал в ответ Серегил.

Декламатор меж тем продолжал:

- И едва с лица ребёнка убрали плеву, его подобные паре ледяных бриллиантов глаза, лишили дыхания его мать, не успевшую даже дать ему грудь.

Девица со стоном «скончалась». За сценой кто-то очень правдоподобно изобразил крик младенца. На помостки вышла актриса постарше, облаченная в потрепанную медвежью шкуру, и, подобрала куклу, убаюкивая её на своих руках.

- Младенца нашла медведица и выкармливала его, как собственного ребенка, покуда однажды её не убил охотник.

На сцену выскочил мужчина постарше с кудрями, тронутыми сединой, и с грубым копьём кинулся за медведицей. Когда та упала, умирая, он стянул с неё шкуру и в край её завернул кукольное дитя.

- Охотник завернул дитя в шкуру, содранную с медведицы, что нянчила его, и отнёс своей жене, — продолжал рассказчик.

Даже без всякого хора он сумел буквально заворожить публику. Так что, несмотря на свой похожий на обноски костюм, высокий чтец управлялся со сценой не хуже любого из актёров, виденных Серегилом в этом сезоне в Тирари.

Охотник прошёлся по краю сцены, а актриса, что изображала медведицу, тем временем перебралась в её дальнюю часть, надев другую вуаль и протянула руки к ребенку. Затм парочка удалилась за кулисы.

- Младенец вырос в дитя, дитя превратилось в юношу, и имя ему было Аурон, Медвежий Ребенок.

На этом рассказчик ушёл: видимо вся пантомима являла собой лишь прелюдию.

Теперь настала очередь актеров, и те и в самом деле оказались великолепны — гораздо лучше того, что заслуживали подмостки, подобные этим.

Вскоре выяснилось, что Аурон обладал несчастливым даром убивать гневным взглядом товарищей по своим детским играм. К концу певого акта бедолага Аурон достиг зрелого возраста, превратившись в замечательной красоты молодого человека с золотисто-каштановыми кудрями.

- Ну-ка, ну-ка, ну-ка, и кто же это у нас такой? — пробормотала Килит, подавшись вперед, чтобы получше расмотреть незнакомца. Актёры удостаивались её внимания ничуть не реже офицеров и дворян.

На протяжении двух последующих актов могущество Аурона достигло небывалых высот, подкрпленное его темной колдовской силой и мастерским владением мечом. В итоге он превратился в тирана-короля, который в конце-концов в порыве гнева изничтожил взглядом свою горячо любимую красавицу жену и детишек, а затем убил и себя, взглянув на своё отражение в отполированном щите юного героя, явившегося победить злодея — его играл тот самый актер, что изображал юного Аурона. И опять, даже в своём тряпье вместо костюмов, и несмотря на совмещение нескольких ролей, эти актёры умудрились достигнуть такой правдоподобности, что поразили даже Серегила, который и сам был мастак иногда нарядиться в костюмы.

Когда всё закончилось, публика зааплодировала, утирая слёзы, бросая платочки и монетки актерам, которые с поклонами их подбирали.

- Должен признаться, я впечатлён! — заявил Мальтус.

- Идёмте-ка, — скомандовала Килит, поднимаясь и оправляя свои юбки. — Хочу поболтать с актерами прежде, чем до них доберется дурачина Нианис.

По мере того, как Килит, спускаясь, продвигалась к сцене, толпа расступалась перед ними. Два мальчугана, игравшие детишек Аурона, все ещё собирали подачки, накиданные толпой.

- Леди Килит желает поговорить с хозяином труппы, — сказал им Герцог Мальтус, показав несколько своих монет.

Один из мальчишек отвесил им шустрый поклон и убежал за кулисы. А мгновение спустя оттуда появилась вся труппа и снова принялась кланяться им.

Их было всего десять человек: тот красавец — ведущий актёр с каштановыми волосами, седовласый мужчина и пожилая женщина-актриса, премиленькая темноволосая женщина, игравшая жену Аурона, высокий чтец, девочка и мальчик-подростки, которые, по-видимому, были двойняшками, и трое ребятишек поменьше — два мальчика и рыжеволосая малышка, которая ехала на плече чтеца.

Вблизи костюмы их выглядели ещё более убогими, грим же был нарисован чуть ли не одними углём и мелом. И тем не менее, на искушённый взгляд Серегила, то, что было у них под рукой, они использовали весьма умело.

Килит улыбнулась, глянув снизу вверх на высокого человека.

- Примите мои комлименты. И Вы, и вся Ваша замечательная труппа.

Однако изящным поклоном ей вдруг ответил тот, что играл Аурона. Глаза у него были такими же тёмно-голубыми, как и у Алека.

- Вы необычайно добры, милостивая госпожа. К вашим услугам, мастер Атре, недавно из Нанты. Разрешите представить мою труппу?

- Прошу, сделайте это!

- Этот верзила — Брадер, а это Мерина, его жена.

Черноволосая красотка, игравшая супругу Аурона, присела в реверансе.

- Моя дочь Эла, — сказал им Брадер, ставя малышку на ножки. — Те два обормота тоже наши: Ван и Калин.

Два мальца, что играли сыновей Аурона отвесили им мастерские поклоны, с истинно актёрской грацией, несмотря на их юный возраст. У обоих были тёмные глаза и тёмные волосы, как у их матери.

- А это Мастер Зелль и его жена, Мистресс Лиа.

Старик-охотник и его жена поклонились.