Белая Альшер - Шанакар. Тайны сумрака

Тут в комнату вошёл Светлый эльф в серебристо-сером костюме медика. Он плавно, чуть устало, подошёл к жене, сев рядом, приобнял за плечи.

— Дорогая, мне передали, что Эль-Ризар желает поговорить с тобой и с ребёнком.

Тисса кивнула, взяла девочку на руки и вышла. Подходя к шатру главнокомандующего, она шепнула малышке:

— Ничего не бойся. Эль-Ризар на вид грозный, но справедливый. Сейчас вместе решим, что с тобой делать.

Эль-Ризар оказался высоким, выше любого из виденных девчонкой мужчин, нелюдем с прямыми золотистыми волосами, длиной ниже пояса. Его крепкая, жилистая фигура была затянута в необычный военный костюм: брюки и безрукавка из зеленовато-серой змеиной кожи, и белая рубашка из тончайшего муслина.

Сейчас он сидел на подушках за низеньким раскладным столиком, боком ко входу, и просматривал разложенные свитки с картами местности. Когда Тисса вошла, он повернулся и кивнул.

На вид ему было лет тридцать пять, но это лишь по человеческим меркам. Черты его лица были довольно тонкие, типично эльфийские, но имели яркую особенность — были немного заострёнными, хищными, напоминающими соколиные. В этом лице, в этих резких чёрных бровях, непоколебимая решительность и спокойная сила. А в зелёных глазах — мудрость веков и усталость от долгой войны. При появлении гостей он перевёл взгляд на девочку, и та невольно вздрогнула — его чёрные зрачки сузились и стали почти неразличимыми вертикальными щёлками. Знахарка оказалась права — на вид Эль-Ризар был весьма грозен!

— Доброй ночи, Тисса. Надеюсь, печальных вестей нет? — воин слабо, одним уголком губ, улыбнулся, затем сделал приглашающий жест.

— Доброй ночи, Повелитель, — склонила голову Тисса и ответила на улыбку. — В лагере всё спокойно, дурных вестей нет. Раненые идут на поправку.

Мужчина кивнул и вновь перевёл взгляд на ребёнка.

— Как твоё имя, дитя?

Девочка от этого вопроса сжалась в комочек и спряталась за юбку новой подруги. Та обняла её плечики и ответила:

— Сир, она сказала, что не знает своего имени. Мать и окружающие обращались к ней ласковым прозвищем, а когда мать умерла, с ней уже никто не говорил.

Знахарка нежно обнимала несчастного ребёнка, думая про себя, что древняя традиция скрывать имя ребёнка от всех и вся жива ещё в глухих людских селениях, несмотря на весь прогресс. Суеверия…

— А где живут твои родные? Сейчас у нас есть возможность отправить с тобой сопровождающего. Будет нехорошо, если ты отправишься куда-либо одна.

— Мои родные живут далеко, в Белых Холмах, в настоящем замке, — ответила малютка, немного подумав.

— В Белых Холмах… — эхом повторил он, касаясь остриём пера одноимённого места на карте. — Это не так далеко, как ты думаешь. Можно доехать за два дня. Я отправлю с тобой Тиссу и одного офицера. Они проводят тебя и вернутся в лагерь.

— Спасибо, — скромно отозвалась девочка и украдкой зевнула.

— Тисса, уже очень поздно, отведи нашу гостью спать.

Женщина услужливо кивнула, поднимая на руки малышку. Та сонно обняла свою няню и пробормотала:

— Спокойного сна, господин.

Эль-Ризар невольно поймал себя на мысли, что спокойного сна у него уже давно не было…

Уложив ребёнка спать, Тисса вернулась в шатёр Эль-Ризара, заодно прихватив с собой ужин для Повелителя.

— Ваше Величество, Вам нельзя так много работать, — тихо, но с твёрдым убеждением в голосе, заметила знахарка, поставив поднос прямо на карты, схемы и письма.

— Ну, что ты делаешь? — недовольно, но устало зароптал Его Величество. — Я нажалуюсь твоему мужу.

— Да, и он в наказание залечит меня до смерти! — иронично парировала женщина.

— То, что ты жена моего друга, не даёт тебе права так со мной говорить, — арши погрозил ей пишущим пером. — Как он?

— Веллерис ещё работает: латает того офицера, что мы освободили из плена вчера. Иногда мне кажется, что их двое. Он работает в две смены и никогда не устаёт, — Тисса говорила с улыбкой, но глаза оставались грустными. Затем, тяжело вздохнув, она прошептала: — Но я всё же чувствую, как ему тяжело.

— Тисса, я всё понимаю… Но необходимо ещё немного подождать, скоро война закончится, мы вернёмся в Шанакарт. Человеческие государства уже начинают сдавать позиции, пройдёт несколько месяцев, и они будут готовы подписать Соглашение о мире, — Эль-Ризар, наконец, приступил к трапезе. — Но ты хотела поговорить о чём-то другом?

— Да. От Вас ничего не скроешь. Я пришла посоветоваться. Нашей гостье, девочке, нужно дать имя. Я думаю, что раз Вы спасли ей жизнь, то будет правильно, если Вы дадите ей его. Как крёстный отец.

— Это сложно. Я уже давно не силён в таких простых мелочах. Примерно со дня рождения Шейлирриана, — арши усмехнулся, припомнив тот день. — Прошло столько лет… Мой сын давно наследный Принц, а я до сих пор с ужасом вспоминаю, как перерыл весь архив в поисках подходящего имени.

— Да, Шейлирриан оправдал своё имя, это сразу видно, — Тисса улыбнулась. — И ещё видно, как сильно Вы любите его и гордитесь им. Быть может, Вы назовёте девочку в его честь?

— И как ты себе это представляешь? — развеселился арши.

— Пока не знаю… Хотя… В упрощённой и девичьей версии, это имя может звучать, как… Шейларра!

— Неплохо. Но она всё же человек. Пусть будет Шелара.

— Ваше Величество, это то, что нужно! Вы всё ещё сильны в простых мелочах! — Тисса счастливо улыбнулась и встала с подушек. — С Вашего позволения…

Эль-Ризар кивнул, отпуская её, но когда женщина была уже у выхода, окликнул её.

— Тисса, постой! По старой традиции, давший имя ребёнку, принимает его в свой Дом… — арши поднялся и подошёл к ней. — Передай ей это, когда привезёшь к Белым Холмам.

С этими словами он отколол от ворота брошь с фамильным гербом и вложил в ладонь Тиссы.

Шелара несмело приоткрыла дверь и вошла в сумрачное, прохладное помещение ломбарда. Над головой тренькнул колокольчик, нарушая почти библиотечный покой, обосновавшийся в этих стенах. Пока закрывалась дверь, взгляд неосознанно скользнул по убранству. И не остался разочарованным.

Всё здесь дышало стариной, респектабельностью и чужими тайнами. На полу, на стенах, на роскошных столиках с гнутыми ножками было расставлено и разложено несчётное количество самых разных вещей. Табакерки, шкатулки, подсвечники, пресс-папье, кинжалы, сабля… А возле окна стоял целый диван, чуть обшарпанный, но величественный, из тёмной мягкой кожи, и Шелара даже на секунду задумалась — это мебель или товар? Но больше всего места здесь занимали большие покатые витрины с ювелирными изысками, временами переходящими в ювелирные извращения. Вереницы колец, серёг, браслетов и прочих украшений на любую из частей тела и одежды. Они призывно блестели металлом и переливались каменьями, без слов упрашивая их разглядеть ближе. Девушка готова была поставить последний золотой, что в этих стеклянных гробах, затянутых капризным алым бархатом, хранится немало вещиц с тёмным прошлым. Что ж, одной больше, одной меньше…