Вадим Арчер - Алтари Келады

Свойства эфилема были известны так же давно, как и свойства алтарей. Маги отправлялись за ним на Оккадское нагорье, откуда возвращались, нагруженные кусками магического минерала всевозможных цветов и оттенков. Амулеты изготавливали в мастерских при алтарях — кольца и жезлы, браслеты и камеи, резные украшения для одежды и оружия. На амулетах, по давней традиции, изображался символ ордена, однако основным их различием была способность излучать свет, свой для каждого алтаря. Алтари носили названия по цвету свечения связанных с ними эфилемовых изделий.

Красный алтарь был обжит магами давно и основательно. И жилье, и мастерские, и кладовые, и даже конюшня — все было сложено из красноватого камня и казалось продолжением каменных россыпей, образующих южный склон хребта. На просторном дворе поселения размещалась круглая алтарная площадка с тремя ступенями по краю и крестообразной отметкой в центре, куда ставили рабочий стол магов. Поселение окружала каменная стена с воротами в ее южной части. Времена на острове бывали разные, бывали и такие, когда алтарь нуждался в надежной защите и охране, но сейчас эти ворота никогда не запирались.

Маги Красного алтаря основали орден Грифона, выбрав своим символом крупного и опасного хищника с крыльями, обитающего в скалах Ционского нагорья. Алтарю подчинялась сила огня, позволявшая использовать заклинания для работы с огнем и металлами. При алтаре имелась рудоплавильная печь, а также кузница, где изготавливали оружие, доспехи, посуду и бытовую утварь. Готовые изделия клали на алтарь и с помощью заклинаний силы огня придавали им прочность, не достижимую при кузнечной обработке, поэтому металлические изделия с головой грифона высоко ценились во всей Келаде. Их продажей и кормились три десятка магов и ремесленников, живших в алтарном поселении.

Женщин здесь не было, хотя на пустынном дворе поселения раз в неделю появлялись разбитные тиронские бабы и застенчиво хихикающие молодки с товарами, принесенными на продажу. Мужское население алтаря составляли преимущественно юнцы из нищих тимайских семей, жаждущие скорее освоить магию и уйти устраивать жизнь в городах Келады, и пожилые немногословные одиночки, выброшенные водоворотом жизни в тихую заводь самой отдаленной из келадских окраин.

Языка книги не знали и здесь, и Альмарен так и не прочитал ее. Заинтересовавшись изготовлением магического оружия, он остался изучать технологию и заклинания, применяемые магами ордена. Прошлой весной он достиг первого уровня мастерства и принял малое посвящение ордена Грифона. Обряд был строг и прост, как и весь уклад местной жизни. Альмарена поставили в центр алтарной площадки, двое магов встали по бокам и направили на него жезлы, магистр ордена произнес заклинание посвящения и вручил эфилемовый перстень с головой грифона. Теперь Альмарен мог использовать силу и заклинания Тирского алтаря.

Альмарен, намеревавшийся задержаться в Тире на месяц, четвертый год оставался среди магов ордена Грифона. Течение времени не чувствовалось здесь, ежедневные обязанности не тяготили молодого мага, величественная, застывшая тишина тирских пейзажей навевала спокойствие духа и ясность мысли. Помимо этого, немалое влияние на привязанность Альмарена к здешним краям оказало общение с магистром ордена Грифона. Тот поселился в Тире лет десять назад, уже во взрослых годах взявшись за изучение магии, а после смерти прежнего магистра, глубокого старика, был единодушно избран главой ордена. О прошлой жизни Магистра никто на алтаре не знал и не беспокоился об этом — здесь было не принято интересоваться прошлым жителей поселения.

Слово за слово Альмарен сблизился с Магистром и, несмотря на разницу в возрасте, они стали друзьями. Они не скучали вместе, рассуждая о магии, об особенностях сил, подвластных алтарям, об устройстве мира, о солнце и звездах, проходящих по небу, а прошлой осенью надумали проследить небесный путь солнца. Сейчас, спустя три четверти года, результаты наблюдений оказались так увлекательны, что Альмарен, был готов жертвовать сном, завтраком и ужином, лишь бы поставить на скале очередную отметку.

Уже пятую неделю Альмарен дважды в день навещал скалы в одиночестве. В начале лета на Красный алтарь прибыл гонец с письмом от магистра ордена Саламандры. В письме говорилось, что последние события на острове требуют немедленного созыва совета магов. Время и место сбора было назначено в ближайшее полнолуние на Каянском алтаре.

— Что там стряслось? — поинтересовался Магистр у гонца, так как в письме не было и намека на причины созыва совета. — Я не знаю события, достойного такого шума.

— Разве к вам не доходили новости? — удивился гонец. — Вы ничего не знаете о Каморре?

— Об этом негодяе, которого выгнали из ордена Саламандры? Почему же, слышал, — поморщился Магистр. — Говорят, он подался на север и поселился у уттаков. Самая подходящая для него компания.

— Ему удалось объединить уттаков, — гонец многозначительно замолчал, подчеркивая невероятность события.

— Уттаков не объединишь, — возразил Магистр. — Они слишком дики. Всем известно, что их численность не растет потому, что племена охотятся друг на друга.

— Спокойно вам тут живется, в Тире, — покачал головой гонец. — Численность уттаков не растет, но и не так мала, как хотелось бы. А Каморра, хоть и лишился права работать от Оранжевого алтаря, но пока не перестал быть магом. Шантор считает, что именно магия помогла этому босханцу повлиять на уттаков так, что они перестали поедать друг друга, надеясь закусить остальным населением острова. Приезжайте на совет, и все узнаете сами.

На следующий день Магистр оставил дела на Синатту, ведавшего доходами и хозяйством алтарного поселения, и выехал на Фиолетовый алтарь. Он звал Альмарена с собой, но тому стало жаль бросать начатые наблюдения. Молодой маг отказался от поездки, предпочтя изучение движения солнца обществу друга.

Оставшись один на один с тирскими буднями, Альмарен стал замечать однообразие местной жизни. Он с нетерпением ожидал своего друга с новостями. Впрочем, сегодня, вернувшись в поселение, молодой маг оставил мысли о далеких событиях и занялся насущными делами. Он расседлал Наля и взялся за скребницу, привычными движениями начищая золотистую шкуру. Конь пофыркивал и тянулся мордой к карману хозяина в поисках хлебной корочки, но вдруг вскинул голову и, прислушавшись к чему-то, заржал.

Звук гонга заставил Альмарена отложить скребницу. Гонг возвещал все урочные и неурочные события в поселении. Время ужина давно прошло — следовательно, на алтаре случилось что-то, нарушающее обычный ход жизни.